Перед тем как ставни окончательно опустились, Мастер-Шеф увидел, что еще одна торпеда врезается в носовую часть флагмана. Передние щиты «Восхождения правосудия» замерцали и померкли, но выдержали. Хотя и с трудом.
Аварийный люк коснулся пола и встал в замки с едва слышимым хлопком.
— Пусковой ангар герметизирован, — доложила Кортана.
— Всем машинам — полный ход, — приказал адмирал Уиткомб, — а то нам скоро придется добираться вплавь. — Он огляделся и нахмурился. — Шеф, покажи-ка мне дорогу на мостик.
— Слушаюсь, сэр! — Сто семнадцатый направился к коридору, уходящему в глубь корабля.
Следом потянулись остальные спартанцы и члены экипажа.
На ходу Уиткомб оглянулся на доктора Халси:
— Кэтрин, ты не могла бы в простых словах обрисовать, что здесь происходит? Если мы видим вражеские крейсера, а они видят нас, то почему мы не попадаем друг по другу?
«Восхождение правосудия» легло на левый борт, и откуда-то сверху донеслось эхо разрывов. Искусственная гравитация была нарушена, и палуба накренилась. Все зашатались, а доктор Халси повалилась на пол.
— Первая и седьмая турели уничтожены, — доложила Кортана.
Уиткомб помог доктору подняться. Та нервозно огляделась по сторонам.
— Думаю, — сказала она, — тот инопланетный артефакт каким-то образом создал вокруг нас пузырь. Физики полагают, что измерение Шау-Фудзикавы представляет собой сверхплотную версию реального пространства, многократно наложенную на саму себя, точно клубок ниток. А теперь представьте, что наш клубок, — она сцепила пальцы, — еще и перепутался. И к тому же не образован цельной нитью. Плазма, свет и материя перепрыгивают с одного обрывка на другой при малейшей квантовой флюктуации.
— Но если все дело в этом, доктор, — произнес лейтенант Хаверсон, — тогда что вы скажете насчет нашего корабля? Почему же мы еще не развалились и не полетели по триллиону случайных направлений?
— Все дело в массе корабля. — Халси поправила очки на носу. — Представьте себе окружающее нас пространство как смятую простыню. Если опустить на нее что-то достаточно тяжелое, оно спокойно пройдет по ней, расправляя складки.
Мастер-Шеф остановился возле массивных дверей и, подняв руку, призвал остальных последовать своему примеру. Затем он коснулся панели управления, дождался, пока створки разойдутся, шагнул на мостик и осмотрелся, держа винтовку наготове.
— Все чисто, — наконец сказал он.
Хаверсон сразу же направился к центральной платформе.
— Кортана, — велел лейтенант, — выведи на экраны тактическую обстановку.
На внешних стенах возникли сведения по местоположению вражеских кораблей и траекториям плазменных зарядов. Последние все множились и теперь плескались туда-сюда, подобно ряби в чашке со взболтанным чаем. Очередная торпеда растеклась по носу «Восхождения правосудия».
Мастер-Шеф почувствовал, как палуба под его ногами закачалась от взрывной декомпрессии, произошедшей в соседних отсеках.
Повреждены инженерные палубы, — доложила Кортана. — Уничтоженные отсеки перекрыты. Пожар на нижних уровнях. Пытаюсь их изолировать и откачать атмосферу.
Дежа, занимавшаяся обучением спартанцев в детстве, часто рассказывала о великих морских сражениях тех времен, когда люди еще не путешествовали к звездам. Дети узнали про Пунические войны, и про битву при острове Мидуэй, и о чудовищном поражении, понесенном Ксерксом в столкновении с афинским флотом. Дежа также объяснила им, что в море всегда был враг куда более опасный, чем разумный противник, и имя этому врагу — природа. Скрытые течения и тайфуны способны сокрушить самые могучие боевые суда, наплевав на все планы гениальных капитанов.
«Восхождение правосудия» сейчас шло сквозь море огня… и постепенно разваливалось на части.
По флагману прокатилась дрожь; в коридоре, ведущем на мостик, забили огненные гейзеры. Раздалось шипение вырывающейся атмосферы.
Обрушился аварийный люк, и все стихло.
Сержант Джонсон потряс головой, пытаясь избавиться от звона в ушах из-за резкого перепада давления.
— Предлагаю убраться из этого пространственного гибрида и нормально сразиться.
— Вот-вот, — поддержал его Локлир. — Или вообще избавиться от кристалла, если вся эта шумиха началась из-за него. — Десантник вытащил пистолет. — Один выстрел, и бабах! Проблема решена.
— Не сметь! — отрезала Халси. — Выскочив в реальное пространство, мы окажемся нос к носу еще с дюжиной крейсеров. Кроме того, уничтожение кристалла может привести к схлопыванию пузыря. И все, что оказалось в нем, сожмется в единую массу. Как понимаешь, мы вряд ли это переживем.
На лице Уиткомба возникло озабоченное выражение.
— Значит, особо выбирать не приходится. Кортана, выводи нас на предельную скорость и приготовь к залпу все орудия. Искривлено это пространство или нет, но мы дадим чужакам такого пинка, что их выбросит обратно. Только надо подойти вплотную.
— Будет исполнено, адмирал, — отозвался ИИ. — Выходим на крейсерскую скорость.
Со стороны кормы донеслась серия глухих хлопков.
— Подождите, — произнесла Кортана. — Возникла неполадка в основных двигателях. Когда я попыталась прибавить ход, произошло неожиданное падение напряжения.
Камеры наблюдения развернулись к корме «Восхождения правосудия». На экранах возникли очертания плазмопровода. ИИ увеличил изображение, и беглецы увидели перед собой широкую пробоину, из которой вырывались струи белого газа.
— Это основной контур, — сказала Кортана. — Мы получили повреждения. Придется остановить главные двигатели, чтобы не терять энергию.
Мастер-Шеф поморщился.
— Не похоже на попадание плазмы, — пробормотал он. — Слишком уж точно очерчены края, да и подозрительно неудобное повреждение. Это саботаж.
— Шеф, — сердито проворчал адмирал, — собери отряд и попытайся залатать эту трубу.
— Слушаюсь, сэр.
— Я тоже пойду, — сказала Поласки, делая шаг вперед. Локлир попытался удержать ее за руку, но девушка вырвалась. — Возьму челнок и доставлю спартанцев к месту куда быстрее.
Уиткомб прищурился, окидывая ее оценивающим взглядом.
— Что ж, уорент-офицер, хорошо. — А потом адмирал добавил так тихо, что даже Джон с трудом смог расслышать его слова: — Слишком много героев в этой чертовой войне.
Поласки повернулась к Локлиру, протянула ему бандану и прошептала:
— Сохраните это, капрал. Я заберу ее, когда вернусь.
Ладонь Локлира сжалась в кулак, затем немного расслабилась.
— Я буду ждать, — произнес он, завязывая платок на руке.
— Шеф, — сказал Уиткомб, — возвращайтесь живыми. И это приказ, сынок.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Время: ОШИБКА БАЗЫ ДАННЫХ / Дата неизвестна / Аномалия пространства скольжения, захваченный десантный челнок возле ковенантского флагмана «Восхождение правосудия».
Мерцающие призрачным голубоватым огнем стены челнока давили на Мастер-Шефа, вызывая легкую клаустрофобию. Это чувство не было привычным для Джона, ведь большую часть своей жизни он провел, не снимая брони. Его собратья молчаливо и неподвижно сидели в пассажирском отсеке.
Фред, получивший на время задания позывной «Синий-два», был вторым по старшинству в команде. Он прошел более ста двадцати кампаний, был опытным командиром и умел быстро принимать решения. Правда, порой он слишком требовательно относился к себе и чрезмерно переживал, когда кто-либо из его людей получал даже малейшее ранение.
Ли, Синий-три, был специалистом по части сражений в условиях невесомости. Он специально прошел курс обучения особой технике боя и обращению с соответствующим оборудованием на базе «Хирон» на орбите Марса. Этот спартанец чувствовал себя в космосе столь же уверенно, как и на твердой земле. Джон рад был, что может положиться на него в предстоящей им работе.
А вот Антон, Синий-четыре, вызывал беспокойство. Он привык ощущать почву под ногами. Да, он прошел сложнейшую подготовку в области разведки, камуфляжа и скрытности и был практически незаменим в наземных сражениях. Но в невесомости Антон начинал вести себя беспокойно.
Уилл, Синий-пять, был молчаливым воином, никогда не проваливавшим порученные ему задания. Впрочем, он не всегда был таким, в юности часто шутил и сыпал прибаутками, поддерживавшими моральный дух отряда. С годами его характер стал более суровым, как и у всех остальных. Но, по всей видимости, Уилл перенес особую утрату.
Грейс, Синий-шесть, умела обращаться со взрывчаткой. Она могла вышибить из двери единственный болт так, чтобы никто не услышал ни единого звука, или же устроить настоящий ад при помощи тысячи литров керосина. По иронии судьбы, она обладала очень спокойным темпераментом.
— Запустить проверку внутренних систем, — приказал Джон на командной частоте.
На его экране мигнули пять синих огней.
— Мне это напоминает ту подводную миссию в Изумрудной бухте, куда нас гонял наставник Мендез, — прошептал Фред. — Он еще тогда повредил половину наших аквалангов. А кончилось все тем, что мы утащили его собственный.
— Ага, — засмеялся Антон, — мы тогда подловили наставника и разбили лагерь на острове. Целую неделю жгли костры, ели устриц и катались на серфах.
— М-м… — поддержала Грейс. — А кальмары?
Джон задумался над тем, а существует ли еще Изумрудная бухта. ККОН еще десять лет назад покинуло ту колонию. Ковенанты наверняка не оставили там камня на камне.
— Синий отряд, — раздался из динамиков голос Поласки, — внешние условия настолько стабильны, насколько это возможно. Выход через три… две… одну.
Мастер-Шеф почувствовал, как его желудок проваливается вниз при торможении. Подойдя к люку, Сто семнадцатый открыл его. Под ним проплывала поверхность «Восхождения правосудия», покрытая следами плазменных ожогов и шрамами от микрометеоритов; от брони поднимались струйки превратившегося в пар металла, растворявшиеся в сияющем вакууме.
«Геттисбург» каким-то чудом продолжал цепляться за флагман. Он был охвачен пожарами и испещрен пробоинами, через которые утекали остатки атмосферы, но все еще не желал сдаваться. Если бы его палубы не были устланы тысячами тел погибших граждан ККОН, Мастер-Шеф, не задумываясь, окрестил бы фрегат «везучим».