Он почти буквально повторил мои собственные мысли о подвигах Ориона, особенно в свете событий минувшей недели: пожиратель душ в коридоре у старшеклассников, мимики и сиренопауки в мастерской, материализация и чреворот в библиотеке. Тод прав: где-то была дыра, через которую лезли злыдни; дыра, которую они пробили в голодном отчаянии.
Орион не ответил. Он стоял столбом, измазанный яичницей, с овсянкой в волосах, бледный и потрясенный. Все вокруг смущенно поглядывали на него. Я поднялась и сказала Тоду:
– Лично ты бы сбежал, парень. И позволил бы злыдням сожрать соседа. Вот как бы ты поступил. Но давай, срывайся на Ориона. Прости, я что-то упустила – почему у тебя больше прав на жизнь, чем у тех, кого он спас? Больше, чем у Мики? Скажи, он долго кричал, когда ты столкнул его в темноту? Или ты заткнул уши и стоял отвернувшись, пока все не закончилось?
В столовой наступила мертвая тишина. Тод судорожно сглатывал, глядя на меня налитыми кровью глазами. Остальные затаили дыхание, чтобы не упустить ни мельчайшей подробности. Какой шикарный повод для сплетен!
Я забрала свой поднос, повернулась к Ориону, который по-прежнему ошалело хлопал глазами, и сказала:
– Пошли. Сядем за другой стол.
Я кивнула Аадхье, которая тоже глазела на меня с раскрытым ртом, и она, поспешно встав, взяла поднос и пошла со мной. Орион медленно двинулся следом.
Оставшиеся свободными столы были скверными: прямо у двери или под вентиляционными отверстиями – конечно же никто не ушел из столовой, пока продолжалось веселье. Но когда мы проходили мимо, Ибрагим выпалил в полной тишине:
– Эль, тут есть место.
Он жестом велел соседям подвинуться и дать нам место. Тут зазвенел звонок для выпускников, и вокруг закипела бурная деятельность: все выпускники сразу зашевелились и, запихивая в рот остатки, похватали вещи и устремились к дверям. Тод вышел вместе с ними, окруженный зловещим кольцом пустоты.
Орион сидел на краю скамейки, с пустыми руками. Якуб, сидящий напротив, взял салфетку и смутился; тогда я сама сунула ее Ориону:
– Ну и вид у тебя, Лейк.
Орион взял салфетку и стал вытираться.
– Кто-нибудь может со мной поделиться?
Я положила перед ним булочку, а потом и остальные, один за другим, начали передавать еду – даже если это была всего лишь половинка кекса или долька апельсина. Парень за соседним столом похлопал меня по плечу и передал для Ориона пакетик молока.
Разговор за нашим столом поначалу никак не клеился: в присутствии Ориона никто не хотел обсуждать то, что всех интересовало в первую очередь. Аадхья разбила лед: допив молоко из миски с хлопьями (в школе это принятый обычай, а не дурные манеры), она вытерла рот и спросила:
– Кто-нибудь здесь учит санскрит? Вы не поверите, что раздобыла Эль. Эль, покажи.
И я как никогда обрадовалась, что позаботилась о своей книге и убрала ее в специальный слинг. На несколько секунд я совершенно о ней забыла, и она непременно бы исчезла, если бы лежала в рюкзаке.
– Багдадский анклав! – хором воскликнули Ибрагим и еще двое, как только я достала книгу, – каждый, кто знает арабский, способен с первого взгляда распознать книгу из багдадского анклава.
Поскольку о главной новости говорить было нельзя, моя находка сошла за сенсацию номер два.
После завтрака у меня был урок иностранных языков, а у Ориона алхимия. Он сложил остатки своего сборного завтрака на мой поднос и отнес его на стойку, а потом, по пути к двери, шепнул мне:
– Спасибо. Но ты сказала это просто со зла.
– Нет, абсолютно искренне, – с раздражением ответила я, потому что теперь предстояло разбираться, почему я это сделала. – Всем приходится платить по счетам – и почему у Тода должно быть преимущество? Ты дурак, что подвел своих, но ты ведь хочешь, чтобы все было по-честному. Иди к себе на урок и перестань смотреть на меня щенячьими глазами.
От его благодарного взгляда, брошенного напоследок, мне стало еще более тошно. Что неудивительно: как только я села, на столе передо мной появился лист с заданиями на арабском языке. По-английски не было ни единого слова; школа мне даже словарь не выдала. И, судя по бодрым мультяшным иллюстрациям – особенно изображению человека на машине, который собирался задавить двух злополучных пешеходов, – это, с большой вероятностью, был современный арабский. Зря я не взяла в библиотеке учебник древнеарабского, прежде чем идти на урок.
Когда сталкиваешься с языком, которого практически не знаешь, лучше подчинись. Главное – установить некоторые границы. К сожалению, накануне мне было не до того. Но теперь я уже покорилась своей судьбе, и к тому же в соседней кабинке оказалась девочка из Саудовской Аравии, которая утром сидела за столом Ибрагима. Она одолжила мне словарь, попросив взамен проверить ее контрольную работу по английскому. Я переписала алфавит в тетрадку и медленно поползла по листу с заданиями, выписывая все незнакомые слова. Были и плюсы: я не понимала ни слова из ядовитой тирады, которая лилась в мои уши в промежутках между сварливыми пояснениями, как правильно произносить Ю Кб и ХСОЗК. Наверняка она была полна особенно смачных ужасов.
До конца дня вокруг клубились и другие шепоты, абсолютно не волшебные. До меня дошло – с сильным запозданием, – что я из патологически грубой стервы превратилась в ненавистницу анклавов. Все, конечно, знают, что это несправедливо, но молчат, потому что, если высказаться вслух, члены анклавов объявят тебе бойкот. У несправедливости есть свои плюсы. А если анклавы решат, что Тод прав, сияние Ориона, возможно, тоже померкнет. Не исключено, что мы с ним в конце концов останемся в одиночестве. Моего невезения хватило, чтобы утянуть на дно великого Ориона Лейка.
Когда я пришла в столовую обедать, все выглядело очень скверно. Никто из тех, кто примазывался ко мне в последнее время, не сказал ни слова; Сара не пригласила меня в библиотеку. Но когда я вышла из очереди с подносом, из мастерской вернулась Аадхья с тремя приятелями и помахала мне.
– Займешь нам места, Эль? – крикнула она через всю столовую.
Нкойо, стоящая позади меня, услышала ее; уж не знаю, подействовал ли на нее пример Аадхьи, но она сказала:
– Я схожу за водой, а ты очисти периметр.
Джовани и Кора обменялись беспокойными взглядами, но все-таки последовали за ней.
Когда мы сели, Аадхья и ее приятели подошли к нам и даже поделились со мной куском пирога в знак благодарности – это норма, если просишь кого-нибудь занять тебе место. У меня, впрочем, мало опыта по этой части: раньше, если я кого-нибудь просила, люди обычно изобретали предлог, чтобы отказать. Подошла и Лю – и тихонько села рядом со мной. Вид у нее по-прежнему был слегка ошарашенный, зато лицо из мертвенного стало просто бледным; даже волосы у Лю будто сделались ярче.
– Ты составила заклинание загара? – спросила одна из подруг Аадхьи. – Отлично выглядишь.
– Спасибо, – негромко ответила Лю и склонилась над едой.
За столом почти не было места, когда из лаборатории пришли Орион и Ибрагим. Несколько человек молча подвинулись, чтобы он мог сесть рядом со мной. Я смирилась. После моего утреннего выступления никто бы не поверил, что мы не пара, даже если бы я вылила Ориону на голову суп. А если он действительно начнет с кем-нибудь встречаться, все будут целый год считать, что у нас любовный треугольник.
Тод тоже был в столовой – и не в полной изоляции: несколько неудачливых младшеклассников уселись за его стол с краю. Возможно, к моменту выпуска он сформирует новый союз, если прежний не наступит на горло собственной гордости и не предоставит старшим разбираться с Тодом после выхода из школы. Вполне вероятно, он не пострадает. Раз уж союз с ним дает гарантированный доступ в анклав – значит, у него высокопоставленные и влиятельные родители. Тод расскажет взрослым волшебникам про чреворота, который прошел мимо его комнаты, и они согласятся: ну разумеется, он имел право защитить себя, и это было даже не настоящее убийство, Мика все равно бы погиб. Что такое его жизнь по сравнению с жизнью члена анклава – человека, у которого есть Шанс? У которого есть Будущее? От этой мысли я так разозлилась, что была готова сама спихнуть Тода в темноту.
На вечер я не намечала никаких конкретных дел, хотя и предполагала, что мы с Орионом снова вместе отправимся в библиотеку. Но когда мы относили подносы на конвейер, он коротко произнес:
– Иди, я тебя найду.
– Как хочешь, – пожала плечами я.
Даже дурак догадался бы, какие у него намерения. Однако я не стала говорить Ориону, что он не найдет в школе чреворота – и что это в целом идиотский план. Я просто пошла в библиотеку одна.
Я хотела отправиться за свой стол, но, войдя в читальный зал, обнаружила, что он наполовину пуст. Большинство столов и мягких кресел обгорели, в воздухе витал запах дыма пополам с чем-то вроде запаха брюссельской капусты – единственного блюда в столовой, которое никогда не бывает отравлено. Новички в читальне, вместо того чтобы расположиться на полу, устроились в креслах. До меня быстро дошло: ребята, вероятно, решили – и не без причины, – что злыдни сочли библиотеку новым охотничьим угодьем. Скорее всего, те, кто не вконец отчаялся, впредь намеревались избегать и склада.
Такую отличную возможность упускать не стоило.
– Подвинься, – велела я одному из самых честолюбивых младшеклассников, который посмел занять удобное кресло со столом в углу, где обычно сидели ребята из дубайского анклава – правда, сейчас никого из них не было видно.
Парень уступил без спора: он знал, что влез не на свою территорию.
– Можно мне сесть с тобой? – спросил он.
Это уже что-то новенькое. Он с кем-то поспорил, придет ли Орион?
– Валяй, – сказала я, и он устроился на полу рядом с креслом.
На спинке кресла зияла здоровенная дыра, но именно поэтому я на него и претендовала. Я вытащила из-под дивана остатки полусгоревшего покрывала и принялась возиться с крючком. На это понадобился почти весь вечер – и несколько слоев зубной эмали, – но я привела покрывало в порядок, а потом, скатав его валиком, привязала поверх дыры за свободные концы нитей и произнесла заклинание ремонта. И не забыла написать «Эль» на спинке кресла. Неписаное правило гласит, что тот, кто чинит сломанный предмет школьной мебели, становится его обладателем до конца семестра. На это правило частенько забивают, особенно если на упомянутый предмет претендует кто-нибудь более могущественный, но я подозревала, что даже члены анклавов не станут ссориться с девушкой Ориона Лейка, хотя она стремная особа, ненавидящая авторитеты, а он за их счет спасает слабаков.