– О боже, – слабо произнесла Хлоя.
Аргонет приоткрыл сначала один глаз, потом шесть, а затем и все девять и, смекнув, что ужин подали пораньше, начал подбираться.
– Лев! – заорал кто-то из выпускников, и послышался резкий хлопок – крюк сработал, и все как на резинке взлетели вверх по лестнице. Все пятеро, включая Викторию с огненным бичом. На мгновение он растянулся, но, видимо, Виктория продолжала на нем концентрироваться, и, вместо того чтобы лопнуть, бич заодно утащил и по-прежнему связанного Ориона, и Ибрагима, который пытался его освободить. Через несколько секунд сверху донеся приглушенный вопль – вероятно, Ибрагим отцепился и упал.
– Ставьте стену на место! – закричала Хлоя. – Ставьте стену на место! – Она развернулась и бегом бросилась вверх по лестнице.
Аадхья уже высыпала в тигель весь мешок сажи и отчаянно размешивала сплав, в то время как аргонет, просунув громадную когтистую лапу в отверстие, пытался ее схватить.
К счастью для всех нас, Хлоя не перекрыла доступ к запасу маны. Я направила руку на аргонета и произнесла сорокадевятисложное проклятие, которое использовала две тысячи лет назад группа малефицеров в Кангре, чтобы уничтожить дракона, охраняющего священный храм, – они хотели захватить храмовый запас таинственной волшебной пыли. Пыль оказалась истолченными драконьими чешуйками, и мне непонятно, отчего жрецы не распространили эту информацию как можно шире именно для того, чтобы предотвратить бессмысленные попытки.
Аргонет, казалось, очень удивился, когда его когти начали крошиться. Вряд ли он понял, что рассыпается, поскольку упорно пытался влезть в дыру. Мое заклятье действовало быстрее, чем мог двигаться скукоженный в тесном пространстве аргонет, и к тому времени, когда он просунул в дыру голову вместо исчезнувшей лапы, оно уже дошло до шеи. Я даже успела протянуть руку и вырвать прямо из пасти шатающийся зуб размером с кулак – за секунду до того, как исчезла вся челюсть.
Аадхья и Лю подошли к краю дыры и смотрели в нее раскрыв рты. Аадхья сжимала длинную рукоятку мешалки. Линия распада спускалась все ниже и ниже вдоль тела, втиснутого в технологическую шахту, и о внутренностях аргонета мы узнали гораздо больше, чем хотели. Потом Лю ахнула: «Скорей, скорей!» – и я поняла, что она права: как только исчезнет пробка, закупоривающая бутылку…
Аадхья резко развернулась и принялась за работу. Лю стояла возле пролома, накрыв своим щитом шахту. Через несколько секунд она завопила от ужаса: небольшая стайка шриков не стала ждать, когда аргонет распадется до конца, и прогрызла себе путь прямо в его теле. Они подлетели к дыре и, ударившись о щит Лю, как воробьи, пытающиеся влететь в чисто вымытое окно, принялись с яростью долбить его радужными клювиками.
Мы ничего не могли поделать – только работать. Аадхья крикнула: «Готово!» – и, перенеся тигель к краю пролома, опрокинула его; когда жидкий металл вытек, я снова произнесла фазовое заклинание и превратила металл в сплошной массивный лист, от угла до угла.
Один шрик все-таки сумел проклевать в щите Лю достаточно большую дырку – он протиснулся внутрь и проскочил в сужающуюся щель, оставив в шве хвостовое перо. Аадхья, еле дыша от усталости, принялась выговаривать заклинание щита – скорее всего, она бы опоздала и оно не спасло бы нас от потери минимум фунта плоти, но шрик не стал задерживаться. Он понесся вверх по лестнице, щебеча от волнения.
Это была ошибка: пока мы еще смотрели ему вслед, дрожа от адреналина, стихающее в отдалении чириканье вдруг оборвалось пронзительным воплем и замолкло. Раздался жуткий скрежет, который становился все громче, и прежде чем мы успели спохватиться, из-за поворота лестницы вылетел Орион на металлическом подносе из столовой и сшиб нас как кегли.
Зато наша новая стальная стена держалась отлично. Она слабо переливалась, как положено защищенному артефакту: стена встроилась в общую систему школьных заклинаний, и ущерб был устранен. Я могла сказать это с полной уверенностью: лежа щекой на металле, я буквально чувствовала, как слабели вопли и завывания, по мере того как чары разгоняли собравшихся за стеной злыдней. Снизу доносилось щелканье какого-то защитного механизма.
– Ух, – сказала Лю.
– Да-а, – простонала Аадхья и слезла с нас. Ей пришлось броситься в нашу куча-мала, чтобы не упасть в собственный раскаленный тигель. Она села и уныло взглянула на него: правый угол был совершенно расплющен о стену. – Черт.
– Извини, – произнес Орион, возвышаясь над нами. В одной руке он сжимал мертвого шрика, а в другой – помятый поднос. Он-то оказался на самом верху куча-мала. – Я очень спешил.
– Лейк, в один прекрасный день я тебя убью, – сказала я углом рта, который не был вжат в стену.
– Так… – неуверенно сказала Лю, когда мы захромали вверх по лестнице.
Орион шел последним и тащил покалеченный тигель – его так и не удалось сложить обратно, – непрерывно извиняясь перед Аадхьей. Та знала, как извлечь пользу из любой ситуации, и, несомненно, стрясла бы с ньюйоркцев необходимые материалы для починки тигля; кроме того, Орион уже отдал ей тушку шрика. Клюв, скорее всего, пригодится для сиренопаучьей лютни – как и зуб аргонета. Когда мы доделаем этот артефакт, он будет необыкновенно мощным.
– Твоя способность…
– Ну, типа «любить меня и познать отчаяние», – сказала я.
– Что? – переспросила Лю.
– «Все будут любить меня и познают отчаяние», – повторила я, но она, похоже, так и не поняла. – Ну, Галадриэль. Из «Властелина колец».
– А, фильм про хоббитов? Ой, я его ни разу не смотрела. У тебя имя оттуда, да?
– Лю, я просто счастлива, что мы подруги, – сказала я, отчасти потому что в ту минуту можно было спокойно произнести слово «подруги» вслух. Если Лю на самом деле не хотела со мной дружить, я могла сделать вид, что пошутила. Но вообще-то я сказала это абсолютно искренне. Кстати, я фильм тоже не видела. Мама читала мне книгу вслух от начала до конца раз в год, с тех самых пор, как я родилась, но фильм она сочла слишком жестоким. Хотя вся коммуна его видела – и отпускала множество остроумных замечаний.
Лю смущенно улыбнулась.
– Я понимаю, – сказала она. – Но… никакой малии?
Это не было вопросом.
– Нет, – ответила я, тяжело вздохнув. – Никакой малии. Вообще. Я не могу… не могу пользоваться ею по чуть-чуть. – Я многозначительно взглянула на нее.
Ее глаза на мгновение округлились, а потом Лю потупилась и зябко обхватила себя руками.
– Никто не может. Если честно, то никто.
Хлоя встретила нас на лестнице. Она вытащила из алхимической лаборатории Магнуса и еще двух ньюйоркцев, а они привели на помощь почти весь класс. Может, просто решили собрать толпу побольше, чтобы рвануть к воротам, если подвернется случай. Искреннее изумление Хлои, когда она увидела нас и выпалила: «О боже, вы живы!» – показалось бы оскорбительным, если бы в ее голосе не звучала радость.
Толпа, которая отчаянно желала знать, что произошло, была так велика, что некоторое время никому ничего не удавалось понять: наши объяснения заглушал гул голосов. Наконец я приложила руки рупором ко рту и крикнула:
– Лестница запечатана! Никто снизу не пролезет!
Всех волновал главным образом именно этот вопрос, и ребята немного успокоились.
– А что случилось с аргонетом? – спросила у меня Хлоя, когда мы всей компанией двинулись наверх; никто уже не собирался возвращаться в класс, и к тому же близился обед. Она помялась и поспешно добавила: – Извини… я решила сбегать за помощью… – Она не смотрела на меня.
– Лю держала щит, а мы с Аадхьей успели залатать стену, – ответила я.
Я не стала уверять Хлою, что все нормально, хотя она наверняка этого ждала. Я была права: сотрудничество ее не интересовало. Когда случилась беда, она убежала – точно так же, как убегали все ребята из анклавов, позволяя свите принять удар на себя. Именно поэтому они и обзаводятся свитой, и их окружение вступает в бой, надеясь получить поддержку при выпуске. Одиночкам больше нечего предложить в уплату за приглашение в анклав, поэтому они служат живым щитом, – а если доживают до выпуска, то самыми преданными из них затыкают дырки в союзах. И это не нормально, и Хлоя сама могла бы догадаться, что тут что-то не так.
Она не стала требовать от меня утешительной лжи, а просто сказала:
– Хорошо, что вы все целы. – И отошла к Магнусу.
Глава 12Выпускная орда
Звонок на ужин еще не прозвенел, раздача пока не открылась. Но мы собрались такой толпой, что беспокоиться, как обычно беспокоятся те, кто идет в столовую раньше конца урока, было не нужно. Мы заняли шесть столов, осмотрели периметр, все проверили, сели и стали ждать, пока подадут еду.
– Что случилось с твоими дружками-выпускниками? – спросила я у Ориона.
– Наверное, прячутся где-то в библиотеке, – ответил он. – Я отцепился от крюка на этом этаже, а они полетели дальше.
– Через десять минут после ужина они вернутся, чтобы разломать вашу работу, – предупредил Магнус.
Они с Хлоей сидели за нашим столом, хотя и разговаривали только друг с другом. Хотя Магнус употребил местоимение множественного числа, он явственно имел в виду меня одну.
– Нужно устроить трибунал.
Что бы ни твердили нам о «Повелителе мух», эта книжка реалистична ничуть не более «Властелина колец». В школе никто массово не дичает. Мы все знаем, что дурацкие ссоры обходятся слишком дорого. Конечно, у ребят регулярно едет крыша, но если она отъедет надолго – станешь чьим-нибудь обедом. Если кто-то попытается организовать что-нибудь по-настоящему жуткое, например банду малефицеров, и другие это выяснят, но не сумеют своими силами положить злу конец, они могут созвать трибунал. Этим пышным словом называется возможность влезть на стол за обедом и крикнуть, что Том или Дик перешли на темную сторону – может, навалиться на них сообща?
Но это не правосудие. Здесь нет руки закона, которая торжественно тебя отшлепает, если ты провинишься. Тод по-прежнему с нами, он ходит на занятия, ест, предположительно спит, хотя, надеюсь, не слишком крепко. Если кто-то не дает тебе спокойно жить – это твоя проблема; если ты не даешь кому-то спокойно жить – это его проблема. Окружающие будут игнорировать все, что хотя бы отдаленно поддается игнору, потому что им и так забот хватает. Созывать трибунал стоит, только если ты уверен, что всей школе реально угрожает неотвратимая опасность со стороны человека, которого ты обвиняешь.