Всего три дня… — как-то в одну секунду болезненно отдалось в груди. Но это ничего не значило. Я не собиралась скучать по нему. Разве что совсем чуть-чуть…
— Алиса? — Стас уперся лбом мне в плечо. Смешно потерся, как ластящийся кот. Кожа мокрая от морской воды. И соленая наверняка. Безумно захотелось попробовать. Убедиться прямо сейчас в том, что и так знала. — Все в порядке? Ты о чем задумалась?
Поднял на меня глаза, всматриваясь с пристальной вопросительностью. Будто прочитать в моих хотел ответ, угадать то, что я не говорила вслух.
Они снова показались мне другого оттенка. В тон морю где-то на линии горизонта: золотисто-зеленые, впитавшие в себя ласкающие землю солнечные лучи. Искрящие сполохи вокруг зрачка, казалось, отражали тот свет, который пробивался у него изнутри.
Все же он был потрясающе обаятельным, этот мой первый встречный. Столько раз уже думала, что могла столкнуться с кем-то другим — и становилось страшно. Что было бы тогда? Ни от Артема бы не освободилась, ни влюбилась бы так быстро заново.
Ноги по колено находились в воде: уютно-теплой, как парное молоко, но в этот момент показалось, что кто-то с размаху плеснул в лицо холодной, окатил, заставив резко вздрогнуть от неожиданного откровения.
Влюбилась? На загорелых плечах парня, уже подсушенных солнцем и тропическим ветерком остались белесые следы от соли. Они проступали на наполненных силой бицепсах, словно играя с черными узорами татуировок. Мокрые волосы растрепались, небрежными прядями падая на лицо и оставляя на коже прозрачные бисеринки.
Я провела костяшками пальцев по его скуле, стирая след морской воды. Невольно улыбнулась: колючий. За ночь отросла щетина и теперь царапалась при прикосновениях. Особенно когда он целовал меня. Это было щекотно и одновременно возбуждало еще сильней. Придавало пикантности ласкам, и нежность перемежалась с дразнящими касаниями.
Браво, Алиса! Ничего умнее ты придумать не могла! Только, избавившись от одной любви, вляпаться в другую…
Потянулась к его губам, слизывая несколько соленых капелек, и Стас с готовностью подался навстречу, отвечая на поцелуй. Облапил меня, прижимая к себе, и от контраста моей — разогретой на солнце — кожи и его — прохладной после купания — бросило в дрожь. Или дело совсем в другом было. Просто в его близости. В пьянящем запахе моря и ветра на ненасытных губах и нетерпеливой готовности рук, тотчас пустившихся в умелый танец по телу.
Он затянул меня на колени, усаживая лицом к себе. Чиркнул ногтями по позвоночнику вниз, попутно задевая застежку на купальнике. Когда тряпица отлетела в сторону, довольно ухмыльнулся, пожирая глазами мою грудь.
— Зачем ты вообще его надевала? Здесь же только мы вдвоем. А мне нравится, когда на тебе ничего нет…
Скользнул руками по бедрам, щекоча и стягивая завязки теперь уже на плавках. Я даже не попыталась воспротивиться. За эти несколько дней стала совершенно бесстыжей, раскованной и жадной до таких ласк. Скрестила лодыжки за его спиной, выдыхая прямо с соленые и одновременно до безумия сладкие губы.
— Чтобы ты снял. Мне нравится, когда ты это делаешь…
— А что еще тебе нравится? — он лишь на миг оторвался от моего рта — чтобы задать этот вопрос, а потом снова стал целовать. Еще и еще, прижался лбом ко лбу, смешивая наше дыхание. Посмотрел в глаза — и будто затянул во внезапно проснувшееся, прервавшее свой нежный штиль море. В свою стихию, пылкую, обжигающую, отчаянную и такую невыносимо необходимую.
Глава 25
Правду говорят, когда проблемы, время тянется медленно. А когда человек счастлив, летит так, что не успеваешь замечать.
Когда я страдала, дожидаясь свиданий с Артемом, каждый новый день без него казался месяцем. А сейчас неделя пролетела как несколько часов. Волшебных, упоительно сладких — и безумно коротких.
Возвращаться не хотелось. Не только в промозглый заснеженный город — в прежнюю жизнь. Столько всего изменилось… В первую очередь, я сама. То, чем жила прежде, о чем переживала, теперь стало казаться таким незначительным.
Эксперимент по расставанию с несчастной любовью удался. Даже, наверно, прошел намного эффектнее, чем я ожидала. Как хирургическая операция: раз — и нет больного органа. И никаких фантомных болей. Меня не мучала ностальгия, не хотелось снова увидеть Артема, чтобы поразмыслить над тем, не ошиблась ли, принимая такие скоропалительные решения.
Иногда даже приходили мысли о том, что, может, и не было это настоящей любовью. Только казалось мне такой. Ведь любовь не может пройти в одночасье. Если кто-то пророс в тебе, глубоко-глубоко, до самого сердца, если впитался в кровь, разве можно его вытравить, заменив на кого-то другого?
У меня получилось, а это значило… Не хотелось думать, что именно. Я понимала, что много еще придется выслушать и от папы, и от того же Артема. Испорченные планы и сорванная свадьба — не самое большое удовольствие для мужчины, и вряд ли он собирался так просто мне это спустить.
Но, по большому счету, было все равно. Я не мучилась угрызениями совести, перестать чувствовать себя униженной и несчастной оказалось гораздо важнее. Как и понять, что можно жить без упреков и укоров. Просто радоваться. Просто пользоваться отпущенными мгновеньями.
Но сейчас они подошли к концу, и как раз вот этому радоваться было уже гораздо сложнее. Нет, меня не одолевала тоска, не душило чувство безысходности от того, что наша маленькая со Стасом сказка подходила к концу. Благодаря ему я поняла одну очень важную вещь: все на свете можно пережить. Даже кажущуюся вечной любовь. Как там сказал мудрейший из людей? «Все проходит, и это тоже пройдет». Никогда не придавала особого значения этой случайно услышанной притче, но сейчас она неожиданно ожила в моей памяти. И болезненным проблеском пульсировали в висках завершающие слова, что когда-то были выгравированы на кольце великого царя: «Но ничто не проходит бесследно».
Вот и я понимала, что след неизбежно останется. Не могла совсем не чувствовать боли. Она плескалась где-то на дне души, время от времени становясь острее и обжигая своей горечью.
Накануне отлета, когда мы накупались вдоволь, набегались по пустынному пляжу, нацеловались до распухших губ, и Стас уснул, крепко обнимая меня, я замерла, рассматривая его спокойное, расслабленное лицо. Даже дыхание затаила. Хотелось запомнить каждую черточку. Непослушные волосы, пружинящие под моими пальцами, колючие от щетины скулы. Длинные ресницы, отбрасывающие красивые тени. Сильное, натренированное тело. Полузажившие мозоли на ставших за эти дни родными руках...
Конечно, до его свадьбы еще оставалось время. Больше месяца, если ориентироваться на те слова, что он сказал в первый день знакомства. Вот только не оставляло ощущение, что после нашего возвращения так, как здесь — сладко, сказочно, безмятежно, — уже не будет. Обоим придется вернуться к работе. К повседневным делам. Если и продолжим встречаться, уже совсем на иных условиях — не так: полностью погружаясь друг в друга, как на этом райском острове. Да и что такое месяц? Лишь немногим больше того мгновенья, что уже пролетело. И он тоже пролетит, промчится, этот месяц до его свадьбы. А потом…
О том, что будет потом, я старалась не думать. Зажмурилась, кусая губы, и уткнулась в плечо спящему парню. Он не проснулся, лишь вздохнул, что-то неразборчиво выдохнув мне в волосы. Теснее прижал к себе. Как и каждую из предыдущих ночей. Как будто не маячило впереди неотвратимое расставание и все было хорошо.
Глава 26
— К тебе или ко мне? — Стас ткнулся губами мне в висок. Обнял за плечи, притягивая к себе, когда я поежилась от пронизывающего ветра. Родной город встречал своей обычной погодой: с неба сыпалась мелкая колючая крошка, но до земли долететь не успевала. Таяла, превращаясь под ногами в грязно-серое месиво.
Объятья не помогли — я чувствовала себя продрогшей до костей, хотя мы вышли из здания аэропорта всего несколько минут назад. Надо было дождаться такси, а мне уже хотелось назад. Туда: на залитый солнцем тропический остров.
Стас усмехнулся, наблюдая, как я безуспешно пытаюсь укутаться в собственный воротник. Обхватил руками со спины, прижимая к груди. Губы снова коснулись сделавшейся болезненно чувствительной от холода кожи. Как ни странно, они были теплыми. Даже недоверчиво покосилась на него — убедиться, что он не дрожит, как я. Одет-то тоже был не слишком по погоде.
— Скоро будем дома. Хочешь расскажу, как именно буду тебя отогревать? — парень чуть качнул меня из стороны в сторону, будто баюкая, и этот трогательный жест неожиданно разозлил.
Я вырвалась из объятий и сделала шаг в сторону. Новый порыв ветра плеснул в лицо очередной порцией колючих дождинок, но сейчас это казалось уместней, чем мягкие и теплые губы Стаса. Не хотела, чтобы он целовал. Не сейчас. Наверно, мне нужно было время свыкнуться с мыслью о том, что в нашем с ним романе начался обратный отсчет. И сделать это точно требовалось в одиночестве.
— Расскажешь… Обязательно… — глотнула холодный воздух и улыбнулась. Это оказалось не так уж трудно, но все равно стало больнее. Как лечить зуб без наркоза, если он тебе противопоказан. Понимаешь неизбежность происходящего — и покорно терпишь. Знаешь, что когда-то потом боль обязательно пройдет. И все станет хорошо. Когда-нибудь. Потом… — Давай только в другой раз? Я хочу отдохнуть и выспаться. Одна.
— В смысле одна? — Стас недоуменно сдвинул брови. — Думал, мы поедем ко мне. Поужинаем, а потом отдохнем. И…
Я перебила его.
— И будем трахаться всю ночь напролет? Во всех местах, где только сможем? — хоть и продолжала улыбаться, прозвучало это ужасно. Даже передернуло от собственных слов, от несвойственной грубости, которую не удалось скрыть.
Стас замер, растерянно уставившись на меня.
— Алис, ты чего? Что-то случилось? Я тебя обидел?
Если бы… Все было бы намного проще, если бы он в самом деле сделал что-то плохое. Сказал какую-нибудь гадость. Пошутил неудачно. Подколол, указывая на те мои недостатки, которые я от себя самой пыталась скрыть. У Артема это здорово получилось, он как будто чувствовал мои самые уязвимые места и при желании мог ударить именно туда. И Стас наверняка тоже уже понял, куда бить: я ведь ничего не скрывала от него в те дни, что мы провели вместе. Но только ни разу, ни делом, ни словом, ни намеком не зацепил. Оттого, наверно, так удивился сейчас из-за моей совершенно неадекватной реакции.