— Неужели Биляль — переодетый? Почему же ты не рассказал мне об этом?
— Хотел пойти рассказать! Поэтому и в комсомол вступаю. У кого берут скот для белобандитов? У бедных. Берут и пугают: «Молчи! Убьем!» А защищаться нечем. Мы, молодые, уже собрались и решили действовать вместе. У нас знаешь какие хлопцы — вот! — И он, подняв руку над головой повыше, показал рост ребят.
— Так что же ты предлагаешь?
— Устроим обыск и отберем оружие!
— А где оно?
— Здесь, в Таракташе, недалеко…
— Его охраняют?
— Не-ет! Я видел — в тот дом приезжал Биляль. Ночью я заглянул в окно. Биляль болтал с тем, кто тайно приехал из Турции. Может быть, тот охраняет? Высокий, худощавый. В френче.
Тут же обсудили, как лучше действовать. Решили взять с собой, кроме Али, еще троих, из тех, кого он записал в комсомол.
— Только ты нам, таракташским комсомольцам, каждому оставишь по винтовке, — напомнил Али.
— Оставлю! — обещал Юра. — Вы организуете здесь отряд комсомольцев!
— Тогда запрягай линейку оружие везти!
И это было сказано так, что Юра по-настоящему поверил.
Серый был запряжен в линейку. Через полчаса ко двору подъехала пароконная подвода с местными комсомольцами. Юра, вооруженный наганом, передал свою винтовку Али. Здешние комсомольцы были с охотничьими ружьями.
Светило ли солнце, дул ли ветер, кто им встретился на дороге — ничего этого Юра не запомнил. Было не до того.
— Значит, так, — шептал Али. — Идите сразу на второй этаж, и там, в кучах фасоли, револьверы. Берите — и сразу вниз.
— А ты?
— Я подожду здесь. И еще кого-нибудь оставь.
Али и Степа остались во дворе, а Юра, Коля и два новых комсомольца, здоровенные парни, вошли в дом.
В нижней комнате Юру встретил дряхлый старик с белой бородой, с острыми, бегающими глазами. Он был одет в черный костюм.
Юра сказал:
— Здравствуйте! Оружие есть?
— Мы мирные люди, — ответил хозяин.
— Пошли наверх, — скомандовал Юра и зашагал по лестнице на второй этаж.
Хозяин пошел следом. Это была очень длинная комната, во всю длину дома. На полу кучами была насыпана фасоль. И больше ничего. Ни шкафов, ни сундуков. Где же оружие. Вот скандал!
— Где оружие? — спросил Юра.
— Нет оружия, — улыбнулся хозяин. — Здесь зерно!
Юра посмотрел на комсомольцев. Один из них показал глазами на кучи фасоли. Юра подошел, засунул руку поглубже в фасоль и — вытащил маузер. Сунул еще раз — и снова вытащил револьверы: маузеры, наганы.
Юра посмотрел на хозяина. Тот уже не улыбался.
— Сами удивляемся, откуда оружие, — сказал он. — Наверное, паршивые мальчишки притащили.
В кучах фасоли нашли семнадцать револьверов, пять мешков с патронами к ним, три винтовки.
— Ты арестован! — объявил Юра хозяину.
И тотчас же в доме раздался плач. Плакали женщины. Неизвестно, как они услышали и откуда взялись, но три женщины окружили старика.
Юра вышел на двор. Там, возле Али и Степы, уже стояли семеро угрюмых мужчин. Они что-то говорили Али зло и угрожающе, тот отвечал по-татарски.
Ребята погрузили на линейку револьверы, сложенные в мешок, мешок с патронами, винтовки и поехали дальше.
Через три дома в стогу сена, стоявшем во дворе, обнаружили тридцать пять винтовок разных систем и патроны к ним.
На улице их уже ждала толпа человек в пятьдесят.
— Он в доме! — прошептал Али.
— Кто? — не понял Юра. — Агент из Турции?
— Да! — совсем тихо ответил Али.
— Пойдем!
Али укладывал винтовки на подводу. Возле подводы стояло уже десять новых комсомольцев, и каждый из них держал в руках выбранную им винтовку.
Али и за ним Юра вошли в дом.
Высокого мужчину во френче они обнаружили под грудой одеял.
— Вы кто? — спросил Юра.
— Я? Партизан! Разве не узнаёшь? Ты еще ответишь. Какое право имеешь меня задерживать, а? На бумагу, читай!
Юра три раза перечитал удостоверение.
— Поедешь с нами в Судак, — сказал Юра, не зная, что и думать.
— Поеду! — согласился мужчина.
Когда они уже проехали полпути, в том месте, где дорога шла через виноградники, арестованный соскочил с подводы и юркнул в кусты. Коля крикнул:
— Назад!
Выстрелил по нему из винтовки, все погнались и догнали. Арестованный пытался вырваться, даже кусался. Но ему связали руки.
С триумфом проехали комсомольцы по Судаку и остановились возле ревкома. Гаврилова не оказалось. Его заместитель Биляль Амир сейчас же запер арестованного в комнате на втором этаже, расспросил Юру о подробностях и сказал:
— Кто поручил?.. Молодцы! Захваченные винтовки сдайте Сандетову на склад.
Но когда узнал, что большая часть винтовок осталась у таракташских комсомольцев, он вышел из себя и приказал немедленно отобрать их и привезти сюда. Юра отказался. Они поссорились.
Юра с Колей отправились к Сергею Ивановичу. Он был чем-то очень озабочен. Хмурил брови, ходил по комнате и выспрашивал все подробности, как все произошло. Юра рассказал о ранении Юсуфа.
— Я как раз из больницы. Получил записку Юсуфа с просьбой поскорее приехать. Но записка попала ко мне поздно. Юсуф умер.
— Умер?!
— Да, умер. Рана сама собой. Но смерть произошла в результате отравления… Теперь слушайте меня внимательно. Какого черта вы оставили арестованного в ревкоме, а не привезли сюда?
— Биляль приказал! — сердито сказал Коля. — Он поместил его в комнату на втором этаже.
— Я уже послал за арестованным. И вот что. Ребята вы боевые, только не самовольничайте. Об этом оружии мы знали и вели наблюдение, а вы нам всё сорвали. Потому что… Одним словом, чтобы больше никаких самовольных обысков! Таракташских комсомольцев разоружать не будем. Только вы держите с ними самую тесную связь. В ближайшее время выступим прочесывать горы и возьмем их с собой.
В дверь постучали. Вошел посланный Сергея Ивановича, молодой смуглый чекист.
— Арестованный убежал!.. — доложил он.
Для Серого уже давно не было овса, не было и крошки хлеба. Впрочем, хлеба не было и у его хозяев — по карточкам выдавалось всего по сто граммов, да и то не каждый день. На шубку, привезенную еще из Эрастовки, Юлии Платоновне удалось выменять немного пшеницы, и Юра перемалывал ее на ручной мельнице. Молоть было не очень трудно, но скучно. Знай вращай верхний жернов деревянной ручкой, приделанной железным ободом к его боку. Правой крути, а левой бери пшеницу по зернышку и закладывай в отверстие посредине жернова. Мука сыплется чуть-чуть, сразу и не заметишь. Собирай ее с деревянного стола — и в тарелку. Ох, и нудная же работа! Мелешь час, мелешь два, а муки получишь всего каких-нибудь полкилограмма. Но и то добро! Можно испечь лепешку. От своего кусочка Юра отрывал и для Серого.
Сена запасти тоже не удалось. В прошлые годы немецкие колонисты из Аджибея меняли его на вино, а в этом году вина у всех было много, так как из княжеских и графских подвалов вывезли не один десяток сорокаведерных бочек. За перевалы, оседланные бандитами, вино не повезешь!
Поэтому по утрам Юра отпирал дверь конюшни и выпускал Серого кормиться на волю. Юра знал — Серый в руки никому не дастся, убежит, и лишь снимал с него недоуздок, чтобы не за что было ухватить. Серый пасся вдоль арыка, уходил в сад, потом к реке, заходил и в другие сады. А к вечеру возвращался в конюшню. Если Юре надо было ехать, он свистел, бил в ведро, и Серый прибегал.
Юра с пустым ведром шел в конюшню, а Серый бежал за ним. Там Юра, закрыв дверь, надевал уздечку, хомут, а Серый, сунув морду в ведро и не найдя там овса, обиженно прижимал уши и силился за обман схватить Юру зубами. Но Юра знал — не схватит.
Ночью Юра размышлял о делах в Таракташе, о смерти Юсуфа, и Биляле, и странном бегстве арестованного.
Утром Юра пошел к Сергею Ивановичу. У того как раз был Гаврилов.
— Мы, комсомольцы, решили выследить Биляля и арестовать его. Али тоже так думает.
— Отберу я у тебя оружие и из секретарей выведу за такие штуки! — пригрозил Гаврилов.
— А может быть, вы не все знаете? Его же надо арестовать!
— Все знаем… Но не все так просто, как тебе кажется! — возразил Сергей Иванович. — Биляля мы пока не тронем, и ты с ним больше не конфликтуй, не мешай нам.
— А что?
— Ничего.
— Но ведь кто-то сообщал бандитам о наших обозах, отправленных в Феодосию за продуктами. Ведь каждый раз…
— Обоз не иголка, его с гор видно, — сказал Гаврилов. — Хуже то, что послали человека в Феодосию, чтобы принять судно с продовольствием для Судака, и о нем с тех пор ни слуху ни духу. Послали второго, и второй не дошел. Телефон не работает, бандиты рвут провода.
— Я дойду. Доеду!
— Ты?
— А что? Я не взрослый. Кто же на меня обратит внимание. Едет пацан куда-то, ну и пусть…
— Логика в этом есть! — заметил Сергей Иванович, не спуская с Юры испытующего взгляда. — Но ведь не могу же я тебя послать принять судно с грузом. В Феодосии тебе не поверят. Мальчишка ты еще. Несерьезно!
— Мне очень в уком комсомола надо: взял бы анкеты, комсомольские билеты, литературу. Они мне и помогут с фелюгой. Там ведь Сережа.
Гаврилов вопросительно посмотрел на Сергея Ивановича.
— А как ты поедешь? — спросил Сергей Иванович.
— Как? Если дороги перекрыты, то через Капсель до Коз, а оттуда на перевал по лесу и дальше тоже лесом.
— Но ты пойдешь без оружия, — предупредил Гаврилов.
— Почему? По дороге бандиты.
— А что ты можешь сделать один против бандитов. Да и винтовка вызовет подозрение.
— Я возьму револьвер.
— Ни в коем случае! Поедешь будто за хлебом для семьи. В Феодосии у тебя родственники. Тетка!
Домой Юра возвратился вечером. Бумажка за подписью секретаря ревкома о том, что «Константину Гадалову, 1904 г. рожд., разрешено следовать в г. Феодосию по местожительству родственников», лежала у него в кармане.
Проходя мимо графской дачи, он решил заглянуть в домик Османа. Пусто. Никого. Даже вещи вывезены. Он отправился домой по сиреневой аллее. Его окликнула Лиза. Теперь они встречались только на уроках и даже не разговаривали.