Потом в комнату вошла Кэтрин, а за ней Эми. Разговор затих, и на лицах растянулись фальшивые улыбки.
Казалось бы, все должны быть благодарны тому, кто приносит миру доказательство существования рая. Но даже перед лицом чуда человеческое сердце шепчет: «Почему не я?»
– Доброе утро, Кэтрин, – сказала Джеральдин.
– Доброе.
– Сестра звонила?
Кэтрин улыбнулась.
– Сегодня нет.
– Когда был последний звонок?
– В пятницу.
– Шесть дней назад.
– Ага.
– Интересно.
Джеральдин посмотрела на Эми, как бы говоря: «Похоже, вы попусту тратите время». Кэтрин обвела взглядом коллег, выдохнула и достала из сумки Библию.
И, конечно же, телефон.
– Мне нужно принять клиентов, – сказала она.
Первым был мужчина средних лет, сказавший, что хотел бы купить дом рядом с домом Кэтрин, чтобы тоже иметь шансы принимать «такие звонки». После него зашла пара пенсионеров из Флинта, они рассказали о дочери, погибшей в автокатастрофе шесть лет назад, и о том, что надеются получить от нее весточку в Колдуотере. Третьей клиенткой была гречанка в темно-синем платке. Она даже не упомянула покупку недвижимости. Просто спросила Кэтрин, может ли та помолиться вместе с ней.
– Конечно, – ответила Кэтрин почти виноватым голосом. Эми ушла вглубь офиса, чтобы не мешать, и забрала свою большую камеру с собой. Она была на удивление тяжелой – Эми казалось, что она носит с собой чемодан с кирпичами. Однажды, пообещала она себе, она устроится на телестанцию, которая будет отправлять с ней на выезды настоящего оператора. Однажды, то есть на ее следующем месте работы.
– Тяжко, наверное, с таким таскаться? – Лью наблюдал за тем, как Эми ставит камеру на стол.
– Да.
– Я думал, сейчас уже есть камеры поменьше.
– Есть. Но у нас таких моделей нет.
– Такие только в Нью-Йорке да в Лос-Анджелесе, да?
– Ну, вроде т…
Она замолкла. Лью изменился в лице. Повернул голову. Джеральдин и Джерри сделали то же самое. Когда Эми осознала почему, по венам побежал адреналин.
У Кэтрин звонил телефон.
В каждой истории есть переломный момент. То, что случилось в риелторской конторе дальше, происходило быстро, хаотично и было целиком снято на трясущуюся камеру Эми. Все длилось меньше минуты, однако вскоре это видео посмотрели миллионы людей по всему свету.
Кэтрин схватила раскладушку. Все повернулись в ее сторону. Гречанка начала молиться на родном языке, раскачиваясь и закрывая руками рот и нос.
– Páter hēmôn ho en toîs ouranoîs…
Кэтрин вдохнула и откинулась на спинку стула. Лью сглотнул. Джеральдин прошептала: «Что теперь?» Эми, одним рывком схватившая камеру и включившая ее, пыталась одновременно удерживать камеру на плече, глядеть в видоискатель и подходила ближе, когда – бум! – наткнулась на стол, камера упала, продолжая писать, а Эми, ударившись подбородком, растянулась на стуле.
Телефон продолжал звонить.
– Hagiasthē´tō to ònómá sou, – пробормотала гречанка.
– Нет! Подождите! – крикнула Эми.
Но Кэтрин нажала на кнопку и прошептала:
– Алло?.. О господи… Диана…
– Hagiasthē´tō tò ónomá sou…
Лицо Кэтрин озарилось.
– Это она? – спросил Лью.
– Боже мой, – прошептала Джеральдин.
Эми кое-как встала и выпрямилась, в бедре пульсировала боль, из подбородка начала сочиться кровь. Она поймала в объектив Кэтрин, твердящую:
– Да, о да, Диана, да, я поняла…
– Genēthē´tō tò thélēmá sou hōs en ouranô…
– Это правда она?
– Kaì epì gês. Tòn árton hēmòn ton epioúsion…
– Диана… Когда ты позвонишь мне снова?.. Диана?.. Алло?..
Кэтрин отняла телефон от уха и медленно обмякла на стуле, словно прижатая к спинке невидимой подушкой. Ее взгляд остекленел и был устремлен в одну точку.
– Dòs hēmîn sē´meron; kaì áphes hēmîn tà opheilē´mata…
– Что произошло? – принялась за работу Эми, водрузив камеру на плечо. – Кэтрин, что она вам сказала?
Кэтрин смотрела прямо перед собой, положив руки на стол.
– Она сказала: «Время пришло. Не утаивай правды. Расскажи всем. Добрым людям открыты врата рая».
Гречанка закрыла лицо руками и всхлипнула. Эми взяла ее лицо крупным планом, потом перевела камеру на телефон, который Кэтрин уронила на стол.
– Расскажи всем, – завороженно повторила Кэтрин, не осознавая, что благодаря мигающему на камере Эми красному огоньку уже это сделала.
Восьмая неделя
История гласит, что телефон Александра Белла стал сенсацией буквально за один день.
Однако этого могло и не произойти.
В 1876 году США праздновали столетний юбилей. В Филадельфии проходила всемирная выставка, посвященная этому событию. На ней были представлены новые изобретения, вещи, которые кардинально изменят жизнь человечества в следующие сто лет, в их числе – 12-метровая паровая машина и примитивная пишущая машинка. Сырому устройству Белла в последнюю минуту выделили маленький столик в тесном проеме между лестницей и стеной в зале под названием «Отдел образования». Телефон стоял там неделями, не пользуясь особой популярностью.
Белл жил в Бостоне. У него не было планов – и денег – на то, чтобы участвовать в выставке. Но в пятницу после полудня он отправился на вокзал проводить свою невесту Мейбл, собиравшуюся навестить отца. Она плакала при мысли, что придется расстаться. И настаивала на том, чтобы Белл поехал с ней. Когда поезд тронулся, Белл, чтобы утешить невесту, запрыгнул в вагон – без билета.
Поддавшийся душевному порыву, Белл спустя два дня уже находился на выставке. Это был жаркий воскресный день, и мимо проходили уставшие и потные члены жюри. Большинству из них просто хотелось домой. Но один, Дом Педру де Алькантара, высокоуважаемый императорский принц Бразилии, узнал темноволосого изобретателя, который был ему знаком по работе с глухими детьми.
– Профессор Белл! – Дом Педру с распростертыми объятиями обратился к знакомому. – Что вы здесь делаете?
Выслушав Белла, он решил посмотреть его изобретение в действии. Усталые члены жюри покорно согласились задержаться еще на несколько минут.
Через зал протянули провод. Белл встал с конца, где находился передатчик, а Дом Педру – с другого, где был приемник. Прямо как несколькими месяцами ранее в разговоре с Томасом Уотсоном («Приходите. Вы мне нужны»), Белл произнес несколько слов в устройство, а императорский принц поднес приемник к уху. Его лицо внезапно озарилось.
На глазах у толпы Дом Педру изумленно воскликнул:
– Боже мой! Оно говорит!
На следующий день изобретение перенесли в более выгодное место. Тысячи посетителей толпились у стенда. Изобретение заняло первое место и заработало золотую медаль, мир загорелся невообразимой прежде идеей: говорить с тем, кого не видишь.
Если бы не любовь к женщине, заставившая Белла запрыгнуть в вагон, его телефон, возможно, никогда бы не обрел славу. А когда это все же случилось, жизнь человечества изменилась навсегда.
Яйца. Не хватало яиц. Фрида Падапалус сунула в руку племяннику пятидесятидолларовую купюру и сказала:
– Возьми все, что будут в супермаркете. Поторопись.
Фрида никогда не верила в чудеса, но такую внезапную возможность поднять выручку упускать не собиралась. В понедельник пришло много народу. Во вторник еще больше. Сегодня в ее закусочной было так шумно, что люди кричали, чтобы слышать друг друга. Парковка была забита автомобилями. За столами сидели незнакомцы. И впервые в среду утром у дверей в закусочную образовалась очередь. А ведь на часах еще не было восьми!
– Еще кофе, Джек? – спросила Фрида. Не дожидаясь ответа, подлила и поспешила к другому столу.
Джек отпил кофе из кружки и опустил голову, как человек, скрывающий какую-то тайну. Сегодня он намеренно не надел форму. Ему хотелось понаблюдать за паломниками, нахлынувшими после того видео, от которого весь город теперь стоял на ушах. Джек приметил трех людей с телевизионными камерами и по меньшей мере еще четверых, сильно смахивающих на журналистов, – это не считая кучи новых, незнакомых ему лиц, молодых и старых, которые не переставая спрашивали, как найти Кэтрин Йеллин, церковь или риелторскую контору. Джек видел две парочки из Индии и целый стол молодых людей в религиозных одеяниях, принадлежность которых он не смог определить.
– Здравствуйте, извините, вы местный? – спросил паренек в синей горнолыжной куртке, сидящий на барном стуле рядом с Джеком.
– А что?
– Я с четвертого канала в Детройте. Мы разговариваем с людьми о происходящих чудесах. Ну, знаете… звонках. Можно вас снять? Это займет минутку, не больше.
Джек бросил взгляд в сторону двери. В закусочную втекало все больше людей. Он столько лет начинал свое утро с кофе у Фриды, что мог дойти от дома до стойки не открывая глаз. Но сейчас здесь было неуютно. Он так и не сказал Дорин о звонках Робби – не после того, как она ему призналась. Почему-то он решил, что сперва нужно выслушать. Собрать информацию. По словам Дорин, Робби сказал ей, что он в раю, у него все хорошо и «смерть еще не конец». Когда она спросила Джека, что он об этом думает, он спросил: «Дорин, ты счастлива?» – а она заплакала и ответила: «Не знаю, да, боже мой, я ничего не понимаю».
Ему не хотелось, чтобы репортеры узнали о его бывшей жене. Не хотелось, чтобы они узнали о нем самом. Джек подумал о Тесс. И о ней он тоже с ними говорить не собирался.
– Вас покажут по телику, – продолжил парень в горнолыжной куртке, явно пытаясь его уломать.
– Я уже ухожу, – сказал Джек, положил два доллара на стойку и двинулся к двери.
Джейсон Терк, двадцатисемилетний мускулистый парень с татуировкой кота Феликса на бицепсе, отпер служебный вход в салон сотовой связи «Дайал-Тек». Он громко зевнул. Снова всю ночь играл в онлайн-игры. Джейсон достал из маленького холодильника банку колы, сделал несколько глотков и рыгнул, вспомнив слова своей девушки, часто возмущающейся: «Джейсон, у тебя отвратительные привычки».