Салли посмотрел в блокнот. Провел пальцем по нескольким записанным категориям. Одной из них была «ДС» – дата смерти.
– Можешь узнать, как давно у них подключена эта услуга?
– Могу, наверное. Дай мне пару минут. – Джейсон начал что-то печатать, потом остановился и откинулся на спинку стула. – Я могу вляпаться по полной, если покажу тебе эти данные.
– Догадываюсь, – сказал Салли.
Джейсон побарабанил пальцами по коленкам.
– Ай, к черту. Поехали. – Он ухмыльнулся. – Все равно я ненавижу эту работу. Моя девушка считает, мне нужно податься в профессиональные фотографы.
– Может, она права.
– С ней не соскучишься. А у тебя девушка есть?
– Нет.
– Женат?
– Был.
– Она тебя бросила или ты ее?
– Она умерла.
– Воу… Мне жаль, бро.
Салли вздохнул.
– Мне тоже.
Александр Белл познакомился с любовью всей его жизни, Мейбл, когда она пришла к нему глухой ученицей. Она была на десять лет младше него, но Белл влюбился по уши, и многие годы поддержка жены помогала ему двигаться вперед. Если бы ее слезы не затащили Александра в тот поезд до Филадельфии, его величайшее изобретение могло бы никогда не увидеть свет. И все же телефон оставался открытием, радость от которого Мейбл, потерявшая слух после скарлатины, так и не смогла разделить с мужем.
Порой любовь сводит нас вместе, даже когда жизнь пытается нас разделить.
После крушения, сидя в скорой, Салли потребовал дать ему телефон (его собственный вместе с остальными вещами сгорел в обломках) и раз десять попытался дозвониться до Жизели. Жена не отвечала. Он позвонил ее родителям. Они тоже не брали трубку. Салли снова попытался связаться с диспетчерской по радиосвязи. Ничего. Что-то точно было неладно. Куда все подевались?
Его сердце громко колотилось, а поясница теперь изнывала от боли. В больнице – небольшом региональном учреждении в Линтоне – его осмотрели, проверили показатели жизненно важных функций, взяли кровь, обработали ссадины и сделали рентген позвоночника. Салли дали обезболивающее, от которого у него немного поплыло сознание. Кто-то сказал ему, что самолет, с которым он столкнулся, небольшой двухмоторный «Цессна», благополучно приземлился. Салли не спросил, почему два самолета оказались на одной траектории посадки. Все это время он продолжал задавать вопросы о жене.
– Дайте мне ее номер, – сказала медсестра. – Мы поручим кому-нибудь звонить ей, пока не ответит.
– И в диспетчерскую тоже, – прохрипел Салли.
Балансируя на грани сна и бодрствования, он видел, как медсестра говорит с кем-то, дает указания, как кто-то вошел в палату, и как они вместе вышли в коридор, и как она вернулась и говорила с кем-то еще, а потом все растворились.
Глаза закрылись. Мысли стихли. Это были последние безмятежные минуты, в которые он еще не знал того, чего просто не мог знать.
Что Жизель увидела клубы дыма, прибавила газу и помчалась на своем «Шевроле Блейзер» в сторону аэродрома.
Что авиадиспетчер Эллиот Грей сбежал с диспетчерской вышки и прыгнул в свою синюю «Тойоту Камри».
Что Жизель молилась: «Господи, пусть с ним все будет хорошо», – так крепко сжимая руль, что тряслись руки.
Что «Камри» Эллиота Грея неслась по узкой однополосной дороге со скоростью больше ста километров в час.
Что «Шевроле» Жизели занесло на повороте, и в следующую секунду она на полной скорости влетела в «Камри».
Что Эллиота Грея на шесть метров подбросило в воздух.
Что пристегнутая Жизель три раза перевернулась вместе с автомобилем. Что он угодил в кювет.
Что на ней был лавандовый свитер. Что по радио играла песня Beatles «Hey Jude».
Что, чтобы освободить Жизель, пришлось резать искореженный металл. Что ее доставили до больницы в Колумбусе на вертолете.
Что к моменту прибытия она потеряла сознание.
Что она так больше и не пришла в себя.
Что Эллиот Грей был мертв.
Двенадцатая неделя
– НЕ ПО ТУ СТОРОНУ, А ПО ЭТУ! НЕ ПО ТУ СТОРОНУ, А ПО ЭТУ! НЕ ПО ТУ СТОРОНУ…
Кэтрин зажала уши.
– Господи, почему они не замолкают?
– Может, пойдем вниз? – предложила Эми. – Там спокойнее.
– Нет! – возмутилась Кэтрин. – Это мой дом. Я не собираюсь прятаться в подвале.
Протестующие снаружи не унимались.
– НЕ ПО ТУ СТОРОНУ, А ПО ЭТУ! НЕ ПО ТУ…
Они собрались на улице перед домом за несколько минут до полудня. Их было по меньшей мере пятьдесят человек, многие стояли с плакатами вроде «РАЙ ПОДОЖДЕТ!» или похлеще: «ВЕРА УБИВАЕТ!», «СМЕРТЬ ОТ ОБМАНА!»
Видео с Беном Уилксом разлетелось даже быстрее, чем первое – «Звонок с того света», как только распространилась новость о его смерти. За этим последовали сообщения о других шести пациентах из разных стран, находившихся на неизлечимой стадии болезни, которые, предположительно увидев видеозаписи из Колдуотера, скончались раньше срока – словно осознанно прекратив держаться за жизнь.
И хотя эти люди все равно бы рано или поздно умерли, загадка смерти в том, что мы не знаем, почему она приходит именно в этот определенный момент. И, поскольку у людей до сих пор нет ответа на этот вопрос, совпадения быстро перерастают в теории заговора. А учитывая ненасытность СМИ относительно всего происходящего в Колдуотере, предположения, что рай может убивать людей, не могли не привлечь всеобщее внимание.
– Пусть эти религиозные фанатики держатся подальше от больных людей, – заявил журналистам разъяренный мужчина.
– Они ничем не лучше террористов, которые говорят: «Тебе воздастся, если ты подорвешь себя», – добавила одна девушка.
– Я знал Бена Уилкса много лет назад, – утверждал пожилой работник фабрики. – Он боец. И не отступил бы, если бы эти люди не загипнотизировали его, или что они там делают…
Вскоре сформировалось движение под названием «Звонят с небес – брось трубку» и начались акции протеста – вроде той, что проходила сейчас у дома Кэтрин.
– НЕ ПО ТУ СТОРОНУ, А ПО ЭТУ! НЕ ПО ТУ СТОРОНУ…
Эми вскипятила воду и заварила чай с перечной мятой. Она поставила чашку, но Кэтрин была так погружена в свои мысли, что даже не заметила этого.
– Вот, выпей, – предложила Эми.
– Оу. – Кэтрин растерянно моргнула. – Спасибо.
Эми разрывалась. Она знала, что Филу нужен репортаж о протестующих, но как поговорить с ними и при этом не потерять доверие Кэтрин – единственное, что позволяло ей быть на шаг впереди других репортеров?
– Ты хорошая подруга, – сказала Кэтрин.
– Рада помочь, – пробормотала Эми.
– Все началось, когда вмешались другие люди. Вот Тесс Рафферти, например. Я вас умоляю… Она перестала ходить в церковь много лет назад. И сама призналась в этом!
Кэтрин размахивала руками, словно в попытках убедить невидимого зрителя. Она сжала в руке розовый телефон. Перевернула его. Несколько секунд сверлила глазами. А потом ее интонация резко изменилась.
– Эми?
– Что?
– Ты мне веришь?
– Верю.
На самом деле Эми верила, что Кэтрин искренне верит в то, что говорит. А это почти то же самое, да?
– Я звонила детям, – сказала Кэтрин. Они в Детройте. Знаешь, что они мне сказали?
– Что?
– Что я слишком много времени уделяю религии. – Она усмехнулась. – Я надеялась, что они приедут. Побудут со мной. Но Джон сказал, что у него завал на работе. А Чарли – что…
Она сглотнула.
– Что?
– …что я позорю его. То же сказали и дочери Дианы. Вот почему они не приходят меня навестить.
Кэтрин заплакала. Эми отвела взгляд. Как можно не сочувствовать этой женщине, как бы сильно она ни заблуждалась?
Протестующие скандировали все громче. Эми выглянула в эркерное окно и увидела припаркованную у обочины патрульную машину. Начальник полиции Джек Селлерс что-то говорил, подняв руки. Телевизионщики держали над его головой микрофоны. Это передадут по всем каналам. Фил будет в бешенстве.
– Я никого не убивала, – прошептала Кэтрин.
– Конечно, нет, – сказала Эми.
Кэтрин закрыла лицо руками.
– Зачем они говорят такие вещи? Моя сестра в раю. Господь наблюдает за всеми нами. Зачем мне кого-то убивать?
Эми посмотрела на лежащую на кухонном столе камеру.
– А знаешь что? – задумчиво произнесла она. – Давай-ка скажем им об этом.
Каждый день после обеда пастор Уоррен садился на коричневый кожаный диван в своем кабинете и читал Писание. Сегодня он обратился к Книге пророка Исаии. В главе 60 Уоррен наткнулся на следующий стих:
«Возведи очи твои и посмотри вокруг: все они собираются, идут к тебе; сыновья твои издалека идут и дочерей твоих на руках несут. Тогда увидишь, и возрадуешься, и затрепещет и расширится сердце твое»[9].
Ему нравились эти строчки. При других обстоятельствах он, возможно, выделил бы этот отрывок и приберег бы его для воскресной проповеди. Но сейчас Уоррен засомневался: не будут ли слова из стиха восприняты как аргумент в пользу телефонных звонков от покойников? «Возведи очи твои и посмотри вокруг: все они собираются, идут к тебе». Пастора ужасно раздражало, что теперь нужно было контролировать свою речь. Он чувствовал себя листом бумаги, который постоянно рвут пополам и который становится все меньше и меньше. «Служи Господу. Служи людям. Господу. Людям».
Коллеги говорили, что он должен быть счастлив. Все церкви в Колдуотере были переполнены, на воскресных службах оставались только стоячие места. Наиболее посещаемой была католическая церковь Сент-Винсент – после визита епископа к Тесс Рафферти прихожан стало в четыре раза больше.
Дзы-ы-ынь!
– Кто там?
– Пастор, это я.
– Входите, миссис Пулт.
Она была без планшета. По выражению ее лица Уоррен понял, что что-то не так.
– Пастор, я должна вам кое-что сказать. Мне трудно это говорить.
– Можете говорить со мной обо всем, о чем угодно.
– Мне нужно уйти.