(Эми смотрит в камеру.)
Колдуотер, Эми Пенн, Nine Action News.
Джефф Джекоби попросил секретаря принести бутилированную воду и закуски для гостей. Нужно было успокоить их любыми способами.
Он обвел взглядом лица сидящих за столом. Это были четыре владельца недавно открывшихся киосков, три продюсера ток-шоу, два представителя компании – поставщика спортивных товаров, продающей палатки и другой туристический инвентарь на сидродельне, три женщины от компании, торгующей религиозными товарами, и мужчина из «Самсунга».
– Хочу вас заверить, – продолжил Джефф, – что все хорошо…
– Ничего не хорошо! – рявкнул один из продюсеров, кудрявый мужчина в черной водолазке по имени Лэнс. – Похоже, нам придется все отменить.
– Не похоже, а точно, – добавил его коллега Клинт.
– Но Келли просто подросток, – сказал Джефф. – Подростки совершают глупости.
– Дело становится рискованным, – сказал Лэнс.
– Вы же не хотите, чтобы вас облапошили, – добавил Клинт.
– Он прав, – сказал Терри, исполнительный директор компании – производителя телефонных аппаратов. – Это ставит под сомнение все дело.
– Одна девочка-подросток? – спросил Джефф. – Помимо нее, есть и другие.
– Тем не менее мы пока отложим заказ на рекламные щиты. Хотим посмотреть, что из этого всего выйдет.
Джефф закусил губу. «Самсунг» арендовали восемь билбордов – в рамках спонсорской сделки с Колдуотером, которую Джеффу удалось заключить за невероятно большую сумму. А теперь они решили отказаться?
Нужно было спасать положение. Джефф сделал глубокий вдох. Хотелось кричать – так он сейчас был зол на Келли Подесто.
– Позвольте кое о чем спросить, – сказал он, надевая свою деловую улыбку. – Вы действительно думаете, что эти другие люди могли все выдумать? Они не дети. Каждый дорожит своим добрым именем. Посудите сами: Анеш Баруа работает дантистом. Он не станет рисковать своими клиентами. Тесс Рафферти – заведующая детским садом. Дорин Селлерс была замужем за начальником полиции! Я полностью уверен, что это был единичный случай.
Гости притихли. Кто-то барабанил пальцами по столу.
– Не знаю, можно ли теперь исправить ситуацию, – сказал Лэнс.
– История получила широкую огласку, – добавил Клинт.
– Говорят, плохой рекламы не бывает, – сказал Джефф.
– Это касается только актеров.
– А не новостных сюжетов.
– И не торговли телефонами, – согласился Терри.
Джефф стиснул зубы. Думай. Думай.
– Послушайте. Мне хочется вас успокоить. Я мэр. Чего вы от меня хотите?
– Честно? – Лэнс обвел взглядом собравшихся. – Эти люди утверждают, что общаются с раем? Тогда пусть предоставят доказательства.
Другие закивали. Джефф закивал вместе с ними.
Его мысли обратились к Кэтрин Йеллин.
В маленьком городке тишина в комнате отличается от тишины в комнатах больших городов, потому что в больших городах она обрывается, как только вы открываете окно. В маленьком городе, когда вы выходите на улицу, зачастую разница почти незаметна – за исключением, может быть, пения птиц.
Это то, что пастору Уоррену всегда нравилось в Колдуотере. Но сегодня из утреннего сна его выдернул звук, которого он никогда прежде не слышал у себя дома в своем маленьком городке: за окном кричали люди.
У церкви собрались две противоборствующие группы, очевидно раззадоренные признанием Келли Подесто. Сначала они стояли с плакатами и бросали друг на друга яростные взгляды, потом зазвучали лозунги, а потом кто-то что-то крикнул, другие ответили, и теперь группа с плакатами «ПОКАЙТЕСЬ, ИБО РАЙ СУЩЕСТВУЕТ» оказалась на расстоянии вытянутой руки от группы с плакатами «ТОЛЬКО СУМАСШЕДШИЕ СЛЫШАТ ГОЛОСА».
Оскорбления перетекали в новые оскорбления. За угрозами следовали новые угрозы.
– Отстаньте от нас!
– Вы все мошенники!
– Слава Господу!
– Идите в другое место!
– Мы пытаемся помочь человечеству!
– Вы позволяете людям убивать себя!
– Мы в Америке! Имеем право исповедовать свою религию!
– У вас нет права навязывать ее нам!
– Господь все видит!
– Лжецы!
– Спасите свои души…
– Мошенники!
– Ангелы Господни…
– Замолчите!
– Попадете в ад…
– Ненормальные…
– Это вы ненормальные!
– Отвали от меня!
Кто-то замахнулся, кто-то замахнулся в ответ, и группы слились, как вода, расплесканная из двух стаканов, беспорядочно натыкаясь друг на друга и формируя новую толпу. Плакаты попадали. Крики смешались в неразборчивый гам. Люди толкались и бежали – кто в гущу драки, а кто прочь от нее.
Пастор Уоррен, прихрамывая, вышел на улицу, держась руками за голову.
– Пожалуйста, остановитесь!
С шумом подъехала полицейская машина, и Джек Селлерс выскочил из нее вместе с Дайсоном и закричал:
– Всем разойтись! Немедленно! – Но людей было слишком много, по меньшей мере несколько сотен.
– Сделайте что-нибудь! – раздался чей-то крик. А потом: – Помогите!.. Сюда!
Джек повертел головой. Паломники в основном пригибались и уворачивались, а вот протестующие были более агрессивны.
– Вызывай Мосс Хилл и Данмор! – крикнул Джек Дайсону. Им понадобится больше сотрудников. В больших городах у полиции есть щиты, жилеты, каски и другое снаряжение для борьбы с беспорядками. Джек же был в зимней куртке, с дубинкой на поясе и пистолетом в кобуре, которым точно не стал бы размахивать в такой толпе. Сквозь силуэты толкающихся людей он увидел приближающихся тележурналистов и операторов, бегущих с оборудованием в руках.
– Назад! – закричал он, пробираясь сквозь толпу. – Прекратить! – Это было бесполезно. Джек потянулся за дубинкой, но, схватившись за нее, подумал о Робби. Ему вдруг показалось, что сын наблюдает за ним, оценивает каждый его шаг.
Проталкиваясь через толпу и пытаясь определить, где чья сторона, он увидел молодого человека в коричневой куртке – на вид он был примерно ровесником Робби, – парень прикрыл лицо локтем и повторял: «Спаси меня, Отец. Спаси меня, Отец!» Джек поспешил к нему – и вдруг почувствовал, как что-то твердое ударило его по голове. Он споткнулся и приземлился на четвереньки, зрение затуманилось, из головы сочилась кровь, а над некогда безмолвным Колдуотером, как дым от горящих листьев, поднимались пронзительные крики.
Саманта достала хлеб из пяти разных тостеров и отнесла полную тарелку в гостиную, где на полу сидели Тесс и еще пара десятков человек. После Дня благодарения Тесс каждый день приглашала их на завтрак. Они заходили небольшими группами, ели и возвращались на улицу, уступая место другим. Некоторые теперь ходили в супермаркет и закупались там хлебом, джемом и коробками хлопьев.
Сначала было неловко. Хотя Тесс ходила в старых свитерах и джинсах, люди видели в ней «избранную», благословленную Богом, и девушка стала замечать, что ее почитатели пялятся на нее, когда думают, что она не видит.
Но наибольший интерес у них вызывали телефонные разговоры Тесс, и, когда она пересказала им слова матери, они пришли в полный восторг.
– Не работай так долго и усердно, Тесс.
– Почему, мам?
– Давай себе время… насладиться тем, что сотворил Господь.
– Как идет время на небесах?
– Время придумали люди… Мы над солнцем и над луной…
– Там светло?
– Здесь всегда светло… Но не так, как ты думаешь.
– В смысле?
– Вспомни детство, Тесс. Боялась ли ты темноты, когда я была дома?
– Нет. Я знала, что ты рядом и защитишь меня.
– В раю… чувствуешь то же самое… Нет страха. Нет темноты. Когда знаешь, что ты любима… это и есть тот самый свет.
Когда верующие услышали от Тесс эти слова, они опустили головы. Улыбнулись и взялись за руки. Видно было, что Тесс и сама расчувствовалась, когда цитировала мать. Последний год своей жизни Рут сидела в коляске, как живая статуя, и покорно позволяла Тесс причесывать себе волосы, застегивать рубашку, иногда надевать на шею цепочку. Тесс кормила маму. Мыла ее. Ей так хотелось, чтобы мама снова с ней поговорила. Мы часто закрываемся от самых близких нам голосов.
И тоскуем по ним, когда они замолкают.
– Ваша мать, – сказала женщина с испанским акцентом и с маленьким крестиком на груди, – она святая.
Тесс представила, как Рут сидит за этим самым столом и собирает чайные сэндвичи с ветчиной или яичным салатом.
– Нет. – Тесс улыбнулась. – Она была поваром.
Салли вышел из мебельного магазина с чеком в сумке. Когда он уходил, консультант пожелала ему счастливого Рождества.
До праздника оставалось еще три недели, но дома и магазины в Колдуотере уже были украшены гирляндами. У многих на дверях висели венки. Салли завел машину и, потирая руки, включил печку. Он посмотрел на наручные часы; уроки у Джулса заканчивались только через два часа. Салли отправился в салон «Дайал-Тек», где у него была назначена встреча с Элайасом Роу.
Он вспомнил, как на прошлой неделе Элайас появился на пороге его дома. Салли предложил выпить, и они сели за кухонный стол.
– Меня не было несколько недель, – сказал Элайас. Он жил в своей хижине на Верхнем полуострове Мичигана, скрываясь от «всех этих чокнутых», которые пытались с ним связаться. Элайас приехал домой только на День благодарения, чтобы провести время с семьей брата. Но, увидев, что происходит в городе – машины, фургоны, лагерь паломников, толпы людей, – увидев, как он раздулся до неузнаваемости, Элайас понял, что перед отъездом должен найти Салли.
– Я постоянно вспоминаю день, когда ты подбежал к моему грузовику. Я много размышлял: может, надо было просто держать рот на замке… В любом случае извини, если из-за меня у тебя возникли проблемы с сыном.
Салли посмотрел в сторону спальни Джулса. Он задумался, не показать ли Элайасу синий пластиковый телефон, который лежал под подушкой сына.
Но вместо этого спросил:
– Почему ты уехал из города?
Элайас рассказал Салли о Нике Джозефе, об отношениях между ними и о его тяжелой кончине. Рассказал о звонках, в которых звучал один и тот