– Я дружу с Анешем Баруа, – сказала женщина средних лет, вставая с места. – Могу попросить его, чтобы он спросил у дочери.
– Как она умерла?
– От лейкемии. Ей было двадцать восемь.
– Когда вы с ним говорили?
– Успокойтесь, пожалуйста! – крикнул Уоррен.
Прихожане умолкли. Уоррен вспотел. У него першило в горле. Неужто заболел? В последнее время он поручал разборы Библии молодому дьякону Джошуа, но сегодня вечером почувствовал необходимость провести занятие своими силами.
Ранее этим днем он узнал о плане мэра: по телевидению будет транслироваться разговор Кэтрин Йеллин с ее покойной сестрой. Смотреть будет весь мир.
Всем своим существом Уоррен чувствовал, что это неправильно и даже кощунственно, что со всеми ними может стрястись нечто ужасное. Он попытался записаться на прием к Джеффу Джекоби, но ему сказали, что у мэра слишком плотный график. Пастор попытался дозвониться до Кэтрин, но она не отвечала. В Священном Писании говорится о смирении, но внутри него пылал огонь; он чувствовал себя так, словно получил пощечину. Уоррен пятьдесят четыре года простоял за этой кафедрой. Разве он не заслужил того, чтобы его выслушали? Что происходило с людьми, которых он знал? С Кэтрин, которая была его верной прихожанкой? С Джеффом, который всегда ценил его вклад в жизнь города? С отцом Кэрроллом? С другими священниками? Казалось, они оставили его, завороженные светом, который, как чувствовал Уоррен, не был божественным по своей природе. Из-за всего этого безумия он потерял даже дорогую миссис Пулт, а в ее отсутствие волонтеры устроили полный беспорядок. Тихая и предсказуемая жизнь, которую он вел, рассыпалась по кусочкам. Даже обычные встречи для изучения Библии ускользали из-под его контроля. «Сосредоточься. Господи, помоги мне сосредоточиться».
– Итак… манна небесная, – сказал он. – Давайте прочтем вместе…
Он прищурился сквозь очки. Вытер пот со лба.
– Вот… Книга Исход, глава шестнадцатая, стих двадцать шестой…
Сконцентрируйся.
– Бог говорит через Моисея. «Шесть дней собирайте ее…» Манну, – пояснил пастор, – «а в седьмой день – суббота: не будет ее в этот день»[11].
Он поднял глаза.
– Знаете ли вы, что произошло дальше?
Маленькая старушка подняла руку.
– Они все равно пошли за манной?
– Точно. В двадцать седьмом стихе мы читаем: «Но некоторые из народа вышли в седьмой день собирать – и не нашли»[12].
Он вытер лоб носовым платком.
– Итак, перед нами народ, которому даровали самую удивительную вещь. Пищу, падающую с неба. Она была вкусной. Она понравилась людям. Очень хорошо утолила их голод. Кто знает? Возможно, от нее даже нельзя было располнеть.
Несколько человек усмехнулись. Уоррен почувствовал головокружение. Сердце забилось быстрее, чем он успевал дышать. «Продолжай. Продолжай».
– Но что же случилось? Не все поверили слову Божию. Они вышли в поле в субботу, хотя Господь сказал им этого не делать. Напомню, что манна была чудом. Настоящим чудом!
«Дыши глубоко, – сказал он себе. – Заканчивай занятие».
– Даже получив от Господа такой дар, они возжелали большего.
Вдох. Выдох.
– И что они получили?
– Ничего? – спросили из зала.
– Хуже. Господь разгневался.
Он поднял подбородок. Свет резал глаза.
– Господь разгневался! Мы не можем требовать чудес! Не можем ожидать их! То, что происходит в Колдуотере, дорогие друзья, это неправильно.
Прихожане зашептались.
– Это неправильно! – повторил он.
Бормотание стало громче.
– Братья и сестры, знаете ли вы, что означает слово «манна»?
Люди завертели головами.
– Кто-нибудь знает?
Ответа не было. Он выдохнул.
– Оно означает: «Что это такое?»
Он повторил эти слова. Комната завращалась перед глазами. Голос пастора зазвучал монотонно, как длинный гудок в стационарном телефоне.
– Что это такое?
И он упал.
Шестнадцатая неделя
Александр Белл создал телефон, но Томас Эдисон придумал говорить «Алло». Белл считал, что стандартным приветствием должно быть «Эй!». Но в 1878 году его соперник Томас Эдисон предложил немного избитое, но лучше воспринимаемое на слух слово[13]. А поскольку Эдисон тогда был среди тех, кто тоже трудился над совершенствованием телефонной связи, его «алло» быстро вошло в обиход.
Он также значительно улучшил качество сигнала, внедрив в передатчик диск из спрессованного угля.
Тем не менее никакие из экспериментов Эдисона с телефоном не вызвали такой бурной реакции, какую спровоцировал Белл, – до, может быть, 1920 года, когда Эдисон рассказал одному журналу, что работает над «телефоном для общения с духами» – устройством, которое однажды позволит людям разговаривать с умершими.
«Я верю, что жизнь, как и материя, никуда не исчезает, – сказал он. – Если есть такая форма существования души… которая хочет связаться с нашей формой существования… то мой аппарат станет неплохой возможностью для этого».
Статья произвела фурор: в редакцию прислали шестьсот писем, читатели спрашивали, как приобрести такое устройство. Хотя позже Эдисон признался, что говорил несерьезно, некоторые и по сей день пытаются понять, существовало ли это таинственное изобретение в действительности.
Новость о том, что в прямой трансляции из Колдуотера, штат Мичиган, прозвучит голос из рая, вызвала реакцию, которой бы позавидовал сам Эдисон. На дорогах в Колдуотер образовались многочасовые пробки. Губернатор направил в город десятки полицейских штата, и те организовали посты на каждых полутора километрах вдоль всего шоссе 8 и каждых ста метрах по Лейк-стрит. Стали прибывать фургоны, дома на колесах и желтые школьные автобусы. Подобно метеоритному дождю, солнечному затмению или празднованию нового тысячелетия, это событие привлекло любопытных, верующих и всех, кому просто хотелось стать частью исторического момента. Оно притягивало как религиозных фанатиков, так и атеистов, тех, кому подобное заигрывание с небесами казалось безумием, и тех, кто считал это святотатством.
Мероприятие было назначено на пятницу, 10 вечера, за три дня до Рождества. Проводить решили на школьном футбольном стадионе, где поставили сцену с колонками, поскольку ни одно здание в городе не смогло бы вместить ожидаемое количество зрителей. К тому же начальник полиции Джек Селлерс официально заявил, что «категорически против этой затеи», отказался обеспечивать безопасность съемок в помещении. Он понимал, что это создаст давку среди желающих попасть внутрь и приведет к нарушению всех правил пожарной безопасности.
Эми Пенн освещать мероприятие не стала. Ее отправили домой. Фил Бойд извинился за непрофессионализм журналистки. Никто не понимал, что на нее нашло, почему она крикнула: «Хватит!» – и внезапно отказалась говорить об истории, за развитием которой следила месяцами. «Переутомилась, наверное, – сказал Фил. – Люди делают глупости, когда устают». И отправил вместо Эми главную ведущую новостей с канала.
Зеленый свет на осуществление всего плана, конечно же, дала Кэтрин Йеллин, перед этим взяв день на раздумья. В пятницу утром она несколько часов молилась в изножье своей кровати, когда зазвонил телефон. Кэтрин знала, что это Диана. Так оно и было.
– Счастлива ли ты сегодня, сестра?
Кэтрин вывалила на нее все как есть. Рассказала о своих переживаниях, протестующих, сомневающихся и об атеистах.
– Диана, ты поговоришь со мной перед всеми ними? Дашь им понять, что все это взаправду? Что мы с тобой были первыми?
Помехи.
– Когда?
– Они хотят устроить все в следующую пятницу. Не знаю. Эти мужчины. Диана, это хорошо или плохо? Я совершенно ничего не понимаю.
– Чего ты на самом деле хочешь, Кэт?
Кэтрин улыбнулась сквозь слезы. Даже находясь в раю, Диана думала о том, что будет лучше для сестры.
– Я хочу, чтобы люди мне поверили.
Помехи усилились.
– Диана?.. Ты еще здесь, Диана?
Наконец сестра ответила:
– Я всегда рядом, Кэт.
– Да, так было всегда.
– До пятницы.
И на другом конце все стихло.
В «Северном Мичигане» все были завалены работой. В последние недели выпуски стали в два раза толще, в основном за счет рекламных объявлений, рассчитанных на приезжих. Рон Дженнингс набрал внештатных журналистов для подготовки материалов, а двое постоянных сотрудников, 66-летний Элвуд Джупс (проработавший на газету несколько десятилетий) и 24-летняя Ребекка Чу (которая должна была заменить Элвуда, когда он уйдет на пенсию), писали не менее пяти статей для каждого номера.
За два месяца работы в «Северном Мичигане» Салли так и не познакомился ни с кем из редакции. И не собирался. Учитывая его прошлое и специфику новостного бизнеса, Салли понимал, что его завалят вопросами, на которые он не захочет отвечать.
Но теперь у него была причина здесь находиться: разумное предположение Лиз о том, что кто-то из газеты мог знать содержание разговоров Марии с родственниками покойных. С таким объемом информации об умерших людях и журналистским доступом к номерам телефонов, личным данным и биографиям… Лучше возможности для всеобщего надувательства и не придумаешь.
– Что ж, друзья, начнем, – сказал Рон Дженнингс. Он собрал в конференц-зале всех сотрудников: и редакцию, и бизнесменов. Его распирало от воодушевления. Дженнингс встал у белой доски и постучал по ней синим маркером.
– Это будет самая важная и насыщенная неделя для нашей редакции…
Когда совещание закончилось, Салли подошел к Элвуду Джупсу, седовласому журналисту с боксерским носом и двойным подбородком, свисавшим над застегнутым воротником и туго затянутым галстуком. Джупс взглянул на Салли сквозь очки в роговой оправе, протянул руку и представился: