– Вы никуда не пойдете, – сказал Салли.
– Это не в вашей власти.
– Я позвоню в полицию.
– Сомневаюсь.
Хорас подошел к стене в глубине подвала.
– Ваша жена, мистер Хардинг. Мне жаль, что вы так и не попрощались. Представляю, что вы чувствуете.
Он одернул низ своего черного костюма. Костяшки пальцев выпирали на его тонких жилистых руках. – Церемония была прекрасная.
– Не смей говорить о Жизели, урод! – закричал Салли. – Ты ничего о ней не знаешь!
– Скоро узнаю.
Хорас сложил ладони, как в молитве.
– Мне нужно отдохнуть. Прошу меня простить.
Он нажал кнопку на стене, и комната погрузилась во тьму.
В древние времена истории передавались из уст в уста. Несущимся через горы гонцом. Всадником, много дней скачущим на лошади. Даже о самом удивительном событии приходилось рассказывать снова и снова – передавая весть от человека к человеку – так медленно, что будто бы вся планета со временем начинала переговариваться об одном и том же.
Сегодня мы смотрим на мир вместе, восемь миллиардов человек сидят вокруг одного костра. О том, что происходило на футбольном стадионе Колдуотера, стало известно в самых отдаленных уголках нашей планеты – и не за недели или месяцы, а за часы. И всего на одну ночь рай стал как никогда близок к людям.
«ПОДТВЕРЖДЕНО!» – кричали заголовки газет. «НЕБЕСА ЗАГОВОРИЛИ!» От Майами до Стамбула люди выбегали на улицы, ликовали, обнимались, пели и молились. Церкви, синагоги, мечети и храмы были переполнены желающими покаяться. На кладбища повалили посетители. Неизлечимо больные пациенты дышали иначе, когда закрывали глаза. Были и сомневающиеся – они есть всегда, – но впервые с тех пор, как человечество придумало делиться новостями, одна история на целую ночь стала темой всех разговоров на земле.
Ты слышала?
Что думаешь?
С ума сойти!
Неужели это чудо?
И только один человек, мчавшийся сейчас на старом «Бьюике» по двухполосной дороге, знал правду и пытался придумать, как о ней всем рассказать. Салли крепко сжимал руль, сопротивляясь усталости. Он вдруг вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. Ноги промокли до колен после хождения по сугробам – он безуспешно пытался разыскать испарившегося в воздухе Хораса.
Салли потребовалось время, чтобы выбраться из темного подвала. Хорас отключил электричество во всем доме. Салли метался по помещению, пока не нашел ступеньки, обыскал дом, а потом и амбар. Побродил по зарослям на участке. Старика нигде не было. Когда стало темнеть, Салли захлестнуло отчаяние: нужно как можно скорее обо всем рассказать, пока ему не помешали. Он по сугробам добрался до забора и снова перелез через него – из-за выброса адреналина конечности двигались сами собой. Автомобиль Салли замерз – двигатель завелся лишь после нескольких попыток.
Салли ехал по вечернему сумраку, свет фар продирался через опускающийся густой туман. На подъезде к городу он увидел вереницу красных задних фонарей, растянувшуюся почти на два километра.
– Только не это, – пробормотал он. – Господи, нет-нет-нет…
После трансляции верующие массово потянулись в Колдуотер, и на въезде движение встало. Салли почувствовал себя брошенным на произвол судьбы. Ему вдруг так сильно захотелось обнять сына, что на глаза навернулись слезы. Салли вспомнил про сотовый в кармане. Он снял перчатку и набрал номер родителей. Первый гудок, второй…
– Мам? – произнес голос Джулса.
Сердце Салли сжалось. Его мальчика тоже обвели вокруг пальца. Он что-то увидел, что-то услышал, кто-то что-то ему рассказал. Слова комом встали у Салли в глотке.
– Мам? – повторил Джулс. Салли услышал, как отец на заднем плане говорит: «Джулс, дай-ка мне трубку…»
Салли нажал красную кнопку и отключился.
«Сомневаюсь», – зазвучал в голове голос Хораса.
Что, если он прав? Возможно, осознание того, что рай – пустышка, парализовало так же, как и новообретенная вера в его существование. Салли слышал собственное прерывистое дыхание. Он уставился на вереницу красных фар. Ударил голой рукой по приборной панели. Нет. Нет! Он не уступит этому психу, возомнившему себе невесть что. Салли включил свет в салоне и стал рыться в бумагах на пассажирском сиденье, пока не нашел нужный номер и дрожащими пальцами не набрал его.
– Джупс? – уточнил Салли, когда на том конце ответили.
– Кто это?
– Салли Хардинг.
– О. Привет. Я не…
– Послушайте меня. Это все ложь. Подлог. У меня есть доказательства.
Наступило долгое молчание.
– Вы еще здесь? – спросил Салли.
– Да, слушаю, – ответил Элвуд.
– Все делалось через компьютеры. В специальных программах. После покойных остались их голосовые сообщения, которые потом использовались для воссоздания их голосов.
– Чего?
– С самого начала звонки были подделкой.
– Стоп…
– Вы должны всем сказать.
– Эй, эй, погоди. Кто все проворачивал?
– Это…
Салли замер. Судорожно сглотнул. Он думал о том, что сейчас скажет. Одно предложение изменит все. Салли представил, как к похоронному бюро слетаются полчища журналистов и полиция, и понял, что должен успеть найти кое-что раньше остальных.
– Расскажу все, когда встретимся, – сказал Салли Элвуду. – Я еду в город. Но тут такие пробки…
– Слушай, Хардинг, отсюда я ничего не смогу. У нас и выпуск-то только на следующей неделе. Если все так, как ты говоришь, то тебе нужен тот, кто займется этим прямо сейчас. В «Триб» есть один парень.
– Где?
– В «Чикаго трибюн». Я работал с ним много лет назад. Ему можно доверять. Звякну? А он уже позвонит тебе.
Салли прижал телефон покрепче к уху. Он почувствовал себя ужасно одиноким.
– Хорошо, – ответил Салли. – Пусть позвонит через час. Сначала мне нужно кое-что сделать.
Рождественские гирлянды висели почти на каждом доме в Колдуотере, но теперь они горели и на крыльцах. Улицы стали оживленнее, а гуляющие, закутавшись в зимние пальто, ходили от дома к дому, не обращая внимания на холод. Незнакомцев не было. Если вы находились в городе, вы автоматически становились частью чуда. Распахивались двери. Подавались угощения. Звучал смех, гудели автомобили, во многих кварталах играла рождественская музыка.
Хотя трансляция закончилась несколько часов назад, футбольное поле по-прежнему было залито светом, и сотни людей толпились вокруг, не желая расходиться по домам. Знаменитая ведущая раздавала интервью, мэр города Джефф Джекоби тоже. Вокруг Кэтрин Йеллин выстроилось не меньше десяти полицейских, люди выкрикивали ее имя и засыпали вопросами. Кэтрин заметила внизу у сцены Эми Пенн.
– Эми! – крикнула Кэтрин. – Кто-нибудь! Пустите ее сюда!
Тем временем Джек Селлерс отыскал Тесс; она жалась к нему, пока и на них напирала ликующая толпа – люди кричали разное, от «Спасибо!» до «Господь велик!». Несмотря на то что Джек был в полицейской форме, люди тянулись к нему, чтобы пожать руку, похлопать по спине или как-то еще прикоснуться к нему. Кто-то крикнул: «Мистер Селлерс, пожалуйста, благословите нас!» Джек почувствовал, как кто-то крепко сжал его плечо, и, повернувшись, увидел Рэя с Дайсоном.
– Мы тебя спасем, – сказал Рэй.
И они встали с двух сторон от Джека.
– Я хочу домой, – сказала Тесс, прижавшись к Джеку. – Пожалуйста. Это уже слишком.
– Идем, – сказал он, пробиваясь через толпу, и Рэй с Дайсоном закричали: «Освободите дорогу, пожалуйста… Отойдите!»
В окружной больнице Элайас сидел рядом с пастором Уорреном. После речи покойной Дианы Йеллин оба почти все время молчали. В какой-то момент, когда звонок резко прервался, Элайас спросил пастора: «Это доказывает то, во что мы верим?» – и Уоррен мягко ответил: «Если ты веришь, доказательства не нужны». После этого Элайас был немногословен.
Медсестра снова поменяла капельницу и порадовалась «потрясающим новостям». Она ушла с улыбкой на лице. Мужчины смотрели ей вслед. Негромко гудел кардиомонитор.
– Элайас, можешь взять меня за руку? – спросил Уоррен.
Элайас положил свою большую ладонь на костлявые пальцы пастора и крепко сжал.
– Ты хороший строитель, – тихо сказал Уоррен.
– Вы тоже, – ответил Элайас.
Уоррен посмотрел на потолок.
– Я пропущу рождественскую службу.
– Может, и нет, – сказал Элайас. – Может, к тому времени вы уже выйдете отсюда.
Уоррен слегка улыбнулся. Его глаза закрылись.
– Обязательно.
Салли продолжал стоять в огромной пробке на въезде в Колдуотер. Прошло уже больше часа, а он продвинулся меньше чем на километр. Из «Чикаго трибюн» никто так и не позвонил. Салли включил радио. Почти на каждой станции обсуждали произошедшее, заново проигрывая слова Дианы. От этого некуда было деться. Одна станция. Другая. Куда бы ни встала стрелка, повсюду звучал голос мертвой женщины:
«Мы видим вас с небес…»
Салли выключил радио. Он как будто застрял в пространстве – в этой машине, в этой пробке, в этом знании, которое всему остальному миру было неведомо. Он вспоминал все, что было сказано в подвале, в поисках хоть какой-то зацепки. Почему Хорас выбрал Колдуотер? И какое отношение все это имеет к Салли?
«А потом вы увидели документы о праве собственности?»
«Да».
«Прочтите их еще раз».
Что он должен был там вычитать? Это юридический документ, изобилующий сложными терминами, – обычная бумага, которую подписывают при покупке недвижимости.
Может, позвонить Лиз? Она могла бы прочитать документ за него. Но что-то внутри заставляло Салли колебаться, как будто, если он расскажет ей, что знает, плохие люди попытаются выудить из нее информацию. Поэтому Салли взял сотовый и просто отправил ей сообщение.
«Ты здесь?»
Через несколько секунд телефон зажужжал.
«Да. Ужасно волнуюсь. Ты в порядке? Где ты?»
«Все нормально. У тебя документы о праве собственности?»
«На дом Хораса?»
«Да. Где они?»