Прошло несколько секунд.
«Я отдала их тебе».
Салли замер. Он еще раз прочел сообщение. А потом схватил с соседнего сиденья стопку бумаг. Он пробегал глазами, перелистывал и отбрасывал в сторону документ за документом. Не то. Опять не то. Опять…
Вот он.
Документ о праве собственности. Салли поднес его к глазам. Из-за плохого освещения в салоне мелкий шрифт разобрать было трудно. Декларативная часть, общие положения, описание имущества, кадастровый номер… Что здесь может быть такого важного? Салли дошел до нижней части страницы: слева – место для подписи продавца, справа – для покупателя.
Он прищурился, вгляделся в подпись покупателя.
Перечитал слова еще раз.
По телу пробежала дрожь.
В документе от руки было написано: «Эллиот Грей».
Водитель сзади посигналил, и Салли чуть не подпрыгнул в кресле. Он выругался. Снова вчитался в документ. В голове пронеслись сотни мыслей. Эллиот Грей? Не может быть! Имя, преследующее его со дня аварии? Эллиот Грей, авиадиспетчер, который одной своей ошибкой уничтожил то лучшее, что было в жизни Салли? Эллиот Грей мертв! Зачем Хорас издевается над Салли? Зачем он…
Зазвонил телефон. Салли посмотрел на дисплей. Неизвестный номер. Салли нажал зеленую кнопку.
– Да?
– Здравствуйте, это Бен Гиссен из «Чикаго трибюн». Салливан Хардинг?
– Да, это я.
– Да, эм, мне позвонил один мой старый приятель, Элвуд Джупс. Он работает в колдуотерской…
– Я знаю…
– Ага, отлично. Ну, он сказал, у вас есть какая-то информация по поводу этих телефонных звонков? Он сказал, это очень важно. Что там на самом деле случилось?
Салли замешкался. Он понизил голос:
– А вы как думаете, что это было?
– Я?
– Да.
– Я ничего не думаю. Мое дело – выслушать то, что вы мне хотите рассказать.
Салли тяжело выдохнул. Он никак не мог выкинуть из головы Эллиота Грея. Эллиот Грей?
– С чего лучше начать?
– С чего хотите, – сказал мужчина. – Может, с…
Звонок оборвался.
– Алло? – сказал Салли. – Алло?
Салли посмотрел в телефон.
– Чтоб тебя…
Он поднес дисплей к тусклой лампочке. Заряд еще был.
Салли повертел телефон в руке.
Он ждал.
Ждал.
Через несколько секунд снова раздался звонок.
– Извините, – сказал Салли в трубку. – Вы куда-то пропали.
– Я всегда была здесь, – мягко произнес женский голос.
Салли перестал дышать.
Жизель.
Что делать, когда возвращаются мертвые? Этого люди боятся больше всего – и порой этого же они страстно желают.
Он слышал, как жена сказала: «Салли?» Это слово вошло в него острым лезвием, распороло грудь, он кровоточил печалью и радостью. Ее голос, такой четкий. Из ее рта, ее тела, ее души. Ее голос.
Но.
– Я знаю, что это не ты, – пробормотал он.
– Солнце. Не надо.
– Я знаю, что это обман. Это делает Хорас.
– Прошу. Если любишь меня. Не надо.
Салли нервно сглотнул. Он не мог сдержать слез. Ему не хотелось вести этот разговор, но он так мечтал поговорить с ней.
– Что не надо? – наконец прошептал он.
– Не говори ему, – сказала она.
И в трубке повисла тишина.
Следующие несколько минут стали для Салли настоящим адом на земле. Он кричал. Вцеплялся в волосы и тянул с такой силой, что корни изнывали от боли. Он схватил телефон. Бросил. Снова схватил. Он орал имя жены, глухо отскакивающее от окон автомобиля. Как жесток был Хорас! Каких глубин достигала его ложь! Салли был разбит, его тошнило, как будто что-то поднималось в желудке и он подавится, если не проглотит это обратно.
Когда звонок раздался снова, Салли колотило – он схватил себя за локти, словно защищаясь от холода, – и телефон прозвонил дважды, прежде чем Салли еле слышным шепотом ответил:
– Кто?
– Это Бен Гиссен. Мистер Хардинг?
Внутри все упало. Даже понимая, что это обман, он хотел снова услышать голос Жизели.
– Алло? Это Бен Гиссен. Нас рассоединило?
– Извините, – промямлил Салли.
– Так, ну что, продолжим: что вы хотели мне рассказать?
Салли смотрел на стоящий впереди автомобиль, взгляд рассеивался, как после сна. На заднем сиденье вырисовывались чьи-то головы. Дети? Подростки? Он подумал о Джулсе. Подумал о людях в Колдуотере, которым запудрили мозги так же, как Хорас пытался сейчас сделать с ним. Какое-то уродливое чувство зашевелилось внутри него.
Салли сказал Бену Гиссену:
– Мы можем поговорить лично? Мне не хочется обсуждать это по телефону.
– Вы действительно можете доказать, что звонки сфабрикованы? Я не могу проехать столько километров и…
– Могу, – безучастно сказал Салли. – Вы получите все необходимые доказательства.
– Я в Чикаго. Путь займет несколько часов…
Но Салли уже повесил трубку. Он вывернул с дороги, развернулся на снегу и поехал в обратном направлении.
«Я убью тебя, Эллиот Грей», – подумал он.
И прибавил газа.
Джек открыл дверь патрульной машины и помог Тесс вылезти.
– Осторожно, скользко, – сказал он, протягивая ей руку.
– Спасибо, – ответила она.
По пути до дома в машине было удивительно тихо. Они только покачивали головами и время от времени бормотали «Обалдеть…» и «С ума сойти», как делают люди, сумевшие выбраться из ужасной передряги. На улицах, отделенных синими ограждениями, бесчисленные незнакомцы пели и поздравляли друг друга. Свет фар на пару секунд выхватывал их лица – в капюшонах и шапочках, – и потом автомобиль мчал дальше, а они исчезали в темноте.
– Раньше я узнавала почти всех прохожих, – сказала Тесс.
– Я знал, кто где живет, – добавил Джек.
Теперь, когда они шли по дорожке к дому, непривычной казалась тишина вокруг. Они подошли к крыльцу. Посмотрели друг на друга. Рация Джека заскрипела.
– Джек, ты здесь? – спросил мужской голос.
Джек зажал кнопку.
– Да.
Помехи.
– Можем поговорить?
Зажатая кнопка.
– Через минуту.
Джек повесил устройство на пояс. Он вздохнул и снова взглянул на Тесс. У него возникло чувство, что что-то большое подходит к своему завершению.
– Я так устала, – сказала она.
– Да уж.
– Тебе, наверное, еще хуже. Господи. Сколько же ты не спал?
Джек пожал плечами.
– Не помню.
Она покачала головой.
– Что?
– Подумала о завтрашнем дне.
– А что будет завтра?
Она отвела глаза.
– Вот именно.
Джек понимал, что она имеет в виду. Весь вечер его грызло чувство, что, рассказав миру о Робби, он в каком-то смысле выполнил свою задачу.
– Кажется, твоя мама говорила, что это не продлится долго.
Тесс кивнула и закрыла глаза, на ее лице читалась усталость. Она положила голову ему на плечо, постояла так какое-то время, а потом открыла глаза и мягко поцеловала его в губы. Рация снова заскрипела.
– Прости, – проворчал он. – И как мы обходились без этих штук?
Тесс улыбнулась.
– Ничего страшного, иди. Спасибо, что проводил.
Она вошла в дом и закрыла за собой дверь. Джек вернулся в машину. Он понимал, что надо позвонить Дорин – объясниться за то, почему он скрывал звонки от Робби. Так будет правильно. Но сначала Джек нажал кнопку на рации – беспроводном устройстве, которое впечатлило бы даже великого Александра Белла.
– Джек на связи, – сказал он. – Слушаю.
– Джек, быстро езжай в Мосс Хилл.
– Зачем? Что случилось?
– Ты должен сам это увидеть.
Наши желания определяют направление, но реальная жизнь указывает нам путь. Кэтрин Йеллин всего лишь хотела почтить память сестры. Эми Пенн всего лишь хотела построить карьеру. Элайас Роу всего лишь хотел управлять своим бизнесом. Пастор Уоррен всего лишь хотел служить Богу.
Желание задало направление на их жизненных компасах, но события последних шестнадцати недель сильно сбили их с курса.
Поэтому в пятницу вечером Кэтрин уходила с огромной сцены в окружении толпы и думала о том, что никогда раньше Диана не называла ее «своей милой сестрой».
Эми Пенн шла за ней следом и глядела на бегающих вокруг журналистов как на секту, из которой ей удалось выйти.
Элайас Роу теперь чувствовал себя обязанным сыну Ника Джозефа – мальчику, которого он никогда не видел.
А пастор Уоррен, чья церковь слишком разрослась, лишив его миссии, встретился с Богом – в одиночестве, поздним пятничным вечером, в больничной постели, где сделал свой последний вздох.
У Салли Хардинга тоже было одно желание: убить человека по имени Эллиот Грей, или Хорас Белфин, или кем бы он ни был и заставить его заплатить за то, какие горести он принес в жизнь Салли. Он шесть километров летел на бешеной скорости: в венах бурлил гнев, мышцы были напряжены, руки готовились свершить правосудие, жажда мести насыщала кислородом его легкие.
Но когда «Бьюик» затормозил на нужной улице, реальная жизнь проложила для Салли иной путь. Он ударил по тормозам. Сдал назад.
Бесшумно мигали красные огни. Дом окружила полиция. Полицейские штата патрулировали периметр, а неподалеку были припаркованы несколько черных автомобилей без опознавательных знаков – федералы, подумал Салли.
– Господи, – прошептал он.
Желания определяют направление, реальная жизнь указывает путь. Салли Хардинг никого не убьет этой ночью.
Он включил заднюю передачу.
После полуночи
Празднования продолжались всю ночь, и Лейк-стрит была переполнена людьми, как на параде. На сидродельне бесплатно наливали горячий сидр. На столах для бриджа были расставлены тарелки с пирогами и печеньем. Перед банком церковный хор пел старый церковный гимн:
В царстве небесном, предвечный Творец,
Благость Твоя в полной славе сияет…[15]
В трех километрах от города Салли Хардинг, в очередной раз попав в затор, потерял остатки терпения и резко дернул руль вправо. Он вывел «Бьюик» из длинной вереницы машин, нажал на газ и помчался по каменистой обочине между дорожным полотном и озером Мичиган. Ему нужно было попасть домой. Нужно было добраться до Джулса. Ему нужны были ответы.