– Это же хорошо? – спросила Эми. – Сколько здесь… Пять, шесть… Восемь сообщений?
– Посмотри внимательнее, – сказал Фил.
Эми всмотрелась в экран. Наверху списка она увидела такое, отчего по спине побежали мурашки:
«Комментарии: 8 из 14 706».
Салли наложил сыну картошки. Был вечер четверга. Они ужинали с родителями. Мать с отцом часто приглашали их к себе, хотели помочь Салли сэкономить. Он так и не нашел работу. Так и не распаковал вещи. Не мог расшевелиться и взяться за дела, только пил, курил, водил Джулса в школу… и думал.
Жаль, нельзя было перестать думать.
– Можно еще? – спросил Джулс.
– Тебе и этого хватит.
– Салли, пусть поест еще…
– Мам.
– Что?
– Нечего переводить еду. Я пытаюсь научить его этому.
– У нас же есть еще.
– Не всем так везет.
Отец Салли кашлянул, прерывая спор. Отложил вилку.
– Видел сегодня автомобиль журналистов из Алпины, – сказал он. – На парковке у банка.
– Все обсуждают эту историю, – добавила мать. – Все-таки жутко. Мертвецы звонят по телефону.
– Я вас умоляю… – пробормотал Салли.
– Думаешь, это все неправда?
– А ты что, веришь?
– Ну, как сказать… – Она отрезала кусочек курицы. – Майра знакома с этим мужчиной из церкви. Элайасом Роу. Он строил ей дом.
– И?
– Она говорит, однажды он заметил ошибку в счете и привез ей чек, чтобы компенсировать разницу. Проделал такой путь. Ночью.
– И что ты хочешь этим сказать?
– Что он честный человек.
Салли насадил кусок картошки на вилку.
– Одно с другим не связано.
– А ты что думаешь, Фред?
Отец Салли выдохнул.
– Думаю, люди верят в то, во что хотят верить.
Салли задумался, не относились ли эти слова к нему.
– Что ж, если та бедная женщина больше не страдает из-за смерти сестры, кому от этого плохо? – сказала мать. – Моя тетушка постоянно говорила с призраками.
– Мам, – прервал ее Салли. Он кивнул на Джулса и прошептал: – Можно без этого?
– Ой, – мягко произнесла она.
– Черт возьми, в Библии Господь говорил через горящий куст, – сказал Фред. – А мы удивляемся телефону?
– Давайте сменим тему, – попросил Салли.
Все позвякивали приборами и жевали в тишине.
– А теперь можно добавки? – спросил Джулс.
– Доедай то, что есть, – ответил Салли.
– Он же голоден, – сказала мать.
– Дома он тоже ест, мам.
– Я не это имела в виду…
– Я могу обеспечить своего сына!
– Тише, Салли, – сказал отец.
Снова наступила тишина. Словно легла на стол между ними. Наконец Джулс отложил вилку и спросил:
– Что такое «обеспечить»?
Салли сверлил взглядом тарелку.
– Это значит что-то кому-то давать.
– Бабуль…
– Что, солнышко?
– Можешь обеспечить меня телефоном?
– Зачем?
– Я хочу позвонить маме на небо.
– Идешь в «Огурчик», Джек?
Был конец дневной смены. Ребята собирались выпить по пиву. В Колдуотере полиция не дежурила по ночам. Если что-то случалось, жители звонили в 911.
– Встретимся там, – ответил Джек. Он подождал, пока все не уйдут. В здании оставался только Дайсон – в комнате отдыха, где стояла микроволновка. До Джека доносился запах попкорна. Он закрыл дверь в кабинет.
– Пап, это я…
– Где ты, Робби?
– Сам знаешь. Не держи в секрете. Теперь можно рассказать всем правду.
– Какую правду?
– Смерть еще не конец.
Этот разговор состоялся меньше часа назад. Шестая пятница подряд. Шесть звонков от мальчика, которого он похоронил. Джек вывел на экран список звонивших номеров. Последний, по которому с ним говорил Робби, был обозначен как «неизвестный». Джек снова – как делал это бесчисленное количество раз – нажал «Перезвонить» и прослушал серию коротких резких гудков. А потом ничего. Ни ответа. Ни переадресации на голосовую почту. Ни даже записанного сообщения. Лишь тишина. Джек снова задумался о том, чтобы – теперь, когда по телевизору рассказывают о других людях, которым звонят, прямо как Джеку и Тесс, – начать свое расследование. Но разве возможно сделать это, не признавая, что происходящее коснулось и тебя? Он до сих пор не рассказал ничего Дорин. К тому же речь шла о Колдуотере. У них одна патрульная машина, два-три компьютера, древние железные шкафы для бумаг и бюджет, которого хватало только на шестидневную рабочую неделю.
Джек взял пальто, накинул его и мельком увидел свое отражение в зеркале на стене – волевой подбородок, их с сыном общая черта. Оба были высокими, с громким голосом и сердечным хохотом. «Мои лесорубы», – так называла их Дорин. Джеку вспомнился день, когда Робби пришел посоветоваться с ним по поводу службы в морском десанте.
– Ты точно хочешь этого, сынок?
– Ты же воевал, пап.
– Это не для каждого.
– Но я хочу сделать что-то значимое.
– Ты можешь представить себе будущее, в котором не служишь?
– Нет, не могу.
– Значит, ты получил ответ на свой вопрос.
Дорин была вне себя. Она настаивала на том, чтобы Джек отговорил сына, а не безрассудно гордился его храбрым решением.
В конце концов Робби поступил на военную службу, а Джек с Дорин расстались. Спустя четыре года, когда двое солдат приехали в Колдуотер с плохой вестью, им пришлось выбирать между двумя домами. Первым они зашли к Джеку. Дорин так его и не простила, словно это – как и смерть Робби за десять тысяч километров от дома – тоже была его вина.
«Смерть еще не конец».
Джек, не снимая пальто, наклонился и еще раз нажал на кнопку «Перезвонить». Все те же гудки. Та же тишина. Он набрал другой номер.
– Да? – На другом конце прозвучал голос Тесс Рафферти.
– Это Джек Селлерс. Вам вчера звонили?
– Да.
– Можно я заеду?
– Да.
Она повесила трубку.
В начале 1870-х Александр Белл показал отцу своей девушки Мейбл – будущему тестю – наброски своих изобретений. Некоторые из них впечатлили Гардинера Г. Хаббарда. Однако, когда Белл упомянул провод, способный передавать человеческий голос, Хаббард насмешливо хмыкнул.
– Ну, это какая-то ерунда, – сказал он.
В субботу утром Салли, сытый по горло всей этой ерундой про звонки с того света, припарковал отцовский автомобиль у бытовки с надписью «Строительные работы Роу», стоящей на окраине города. Нужно было разобраться с этим, пресечь это, пока не пострадало больше людей. Мало им скорби. Теперь еще он должен объяснять сыну, почему эти байки о чуде – ложь? «Я хочу позвонить маме на небо». Салли был зол, взвинчен и так долго был погружен в одну только скорбь, что теперь казалось, будто у него появилась какая-то цель. На флоте он разбирался с проблемами, возникавшими в эскадрилье: чрезвычайными происшествиями и неисправным оборудованием. И был в этом хорош. Командир предлагал ему попробовать себя в военно-юридической службе, стать юристом на полную ставку. Но Салли предпочитал полеты.
В общем, ему не составило труда вычислить место работы Элайаса. Салли подошел к бытовке, установленной перед строительной площадкой. Сзади были припаркованы два ялика, экскаватор и пикап модели «Форд».
Салли зашел внутрь.
– Добрый день, мистер Роу здесь?
За столом сидела крупная женщина, ее волосы были затянуты банданой. Она обвела Салли взглядом, прежде чем ответить.
– Нет, извините. Его нет.
– А когда вернется?
– Он уехал по делам. Вы хотите заказать проект?
– Не совсем.
Салли огляделся. Помещение было заставлено шкафами для бумаг и завалено чертежами.
– Хотите оставить свои имя и номер телефона?
– Я зайду позже.
Салли вернулся к машине, сел за руль и выругался. Отъезжая, он услышал звук заводящегося мотора. Глянул в зеркало заднего вида и увидел за рулем пикапа мужчину. Он сидел там все это время? Салли заглушил двигатель, выскочил из машины и бросился за пикапом, размахивая руками, пока автомобиль не остановился. Салли подбежал к окну водителя.
– Извините, – сказал он, задыхаясь. – Вы Элайас Роу?
– Я вас знаю? – спросил Элайас.
– Моя мать знает вашу знакомую. Слушайте. – Он выдохнул. Как о таком расскажешь? – Вы знаете, я отец. Отец-одиночка. Моя жена… умерла.
– Мне жаль, – сказал Элайас. – Мне пора…
– Мой сын еще не до конца смирился с этим. Но вся эта история со звонками с того света. Вы один из тех… Говорите, вам звонили?
Элайас прикусил губу.
– Я не знаю, что это было.
– Видите? В том-то и дело. Вы не знаете! Да бросьте! Наверняка вы и сами понимаете, что вам не мог звонить мертвец.
Элайас не сводил глаз с приборной панели.
– Мой сын. Он думает… – У Салли бешено стучало сердце. – Теперь он думает, что мать позвонит ему. Из-за ваших рассказов.
Элайас стиснул зубы.
– Извините. Я не знаю, чем могу вам помочь.
– Мне бы помогло – ему бы помогло, – если бы вы сказали всем, что это неправда.
Элайас вцепился в руль, снова произнес: «Извините», – и на этот раз нажал на газ. Пикап дернулся вперед и вывернул на дорогу, оставив Салли так и стоять на стройке с поднятыми руками.
В тот вечер Элайас приехал к городскому причалу на озере Мичиган и подождал, пока в небе не угасли последние лучи солнца. Он думал о мужчине, который остановил его. Думал о его сыне. Думал о Нике, Кэтрин, пасторе Уоррене и церкви.
Наконец, когда наступила полная темнота, он вылез из пикапа, дошел до конца причала и вытащил из кармана пальто телефон. Элайас вспомнил, как в детстве мама относила оставшуюся еду в благотворительную столовую. Однажды он спросил: почему нельзя просто выкинуть ее, как делают остальные?
– К тому, что дарует тебе Бог, – ответила ему мама, – нельзя относиться расточительно.
Элайас взглянул на телефон и пробормотал: «Прости, Боже, если я растрачиваю твой дар». И он швырнул телефон подальше в воду. В темноте потерял его из виду, но услышал тихое «бульк», когда телефон рассек водную гладь.