Сразу, как только мы тронулись, этот старший офицер, оказавшийся целым полковником, подсел к нам и предложил закурить.
— У нас же руки связаны, — напомнил ему я, — как же мы курить-то будем?
— А и верно, — согласился полковник, — ну тогда я покурю один. Знаете, зачем мы вас выдернули из лагеря?
— Никак нет, пан полковник, — ответил Толик, — даже не догадываемся.
— Нас заинтересовал ваш аппарат, как его…
— Автожир, — подсказал я.
— Правильно, автожир, мы обнаружили его на поле недалеко от того места, где поймали вас. Люди, отвечающие за авиацию в нашем генштабе, хотят, чтобы вы рассказали и показали, всё, что знаете по этой теме.
— Но мы же не разработчики, пан офицер, — осторожно начал я, — технических деталей мы знаем, можем разве что показать и научить летать на этих автожирах.
— Я думаю, что для начала этого будет достаточно, — пыхнул папироской полковник и завершил на это наш разговор.
Точнее хотел завершить, потому что в этот момент чёрт меня дёрнул поговорить о технике.
— Пан полковник, — продолжил я, — а откуда у вас этот бронетранспортёр, если не секрет? Польская промышленность, насколько мне известно, таких аппаратов сейчас не делает.
— Секрет, конечно, — откликнулся тот, — но так и быть, намекну — у нас есть очень хорошие друзья на западе, которые делают кое-что для укрепления нашей обороноспособности. Нравится машина? — зачем-то спросил он у меня.
— Ну ещё бы, — довольно искренне ответил я, — мощная, проходимость повышенная, бронёй обеспечена, вот только…
— Что только? — поймал наживку полковник.
— Передние колёса здесь явно лишние, я бы, если бы разрабатывал такую технику, поставил бы гусеницы на всю длину. Это раз. Потом, броня тонковата, от пуль, конечно, она защитит, но уже от противотанкового ружья вряд ли. Ну и наконец — башни не хватает, то что сейчас тут стоит, слишком неповоротливо.
— С тобой интересно разговаривать, — прищурился полковник. — Продолжим, когда приедем на место.
Но на место, определённое паном полковником, нам прибыть так и не было суждено — господь бог распорядился несколько по-иному. Примерно через полчаса нашего движения по трассе вдруг раздался истошный вопль одного из офицеров, который сидел на месте стрелка, он заорал «Поветше поправе!», что я перевёл приблизительно, как воздушная атака справа по борту.
Поляки засуетились, полковник начал орать в спину водителю что-то, что я совсем не понял, но видимо приказывал сворачивать в лес — водитель и повернул туда руль, но доехать до лесных насаждений мы не успели, раздался очень сильный и очень близкий взрыв, после чего меня кинуло на борт Ганомага, и я потерял сознание.
Очнулся я от того, что меня хлопали по щекам — это оказался Толик.
— Очухался? — спросил он у меня. — Давай подымайся, ноги надо делать.
— А что случилось-то? — пробормотал я.
— Наш ишачок бомбу в нас запулил, вот что. Поляки все в негодность пришли, включая водителя… ну не все, двоим я помог.
И Толя продемонстрировал красивый пистолет с перламутровой рукояткой.
— Трофейный, у полковника отобрал. Ну вставай, валить надо отсюда.
— Стой, — остановил я его, — Ганомаг-то бросим что ли?
— А ты с ним управишься? — с сомнением спросил Толик.
— С тракторами управлялся, тут не труднее, думаю…
— Ну тогда давай поляков вытащим для начала, зачем лишний груз возить… и форму у них надо бы снять, переоденемся.
— Всё равно по-польски ни ты, ни я говорить не можем, наш маскарад живо разоблачат, — возразил я ему, помогая вытаскивать трупы.
— У меня немецкий неплохой, — заметил Толик, — в нашей коммуналке семья поволжских немцев жила, вот и научился.
— Уговорил, — ответил я, в темпе переодеваясь в кожаные одежды водилы, — щас разберёмся с управлением и вперёд.
Управление БТР-ом не было слишком уж сложным — ключа тут не предполагалось, как и во всей военной технике, надо было покрутить стартёр отдельной кнопкой. Переключение передач было стандартным, руль разве что непривычным оказался, как штурвал самолёта, две рукоятки, торчащие в стороны.
— Есть контакт, — сказал я Толику, который тут же плюхнулся на соседнее с водительским сиденье. — Трогаемся?
— Стой, — скомандовал Толик, — сначала маршрут проложить надо. У полковника в сумке вот такая карта была.
И он развернул крупномасштабную карту размером метр на полтора, не меньше. В левом верхнем углу здесь значился Минск, а в правом — Смоленск.
— Знать бы ещё, где мы находимся, — осторожно заметил я, — совсем хорошо бы было.
— Говно вопрос, товарищ боец, — бодро отбрил меня Толик. — Выехали мы почти от самого Минска, ехали строго на юг полчаса со средней скоростью… ну 20–25 км/час, значит мы где-то в 10–12 километрах южнее Минска. Где-то возле Самохваловичей или Крупицы… нам налево и желательно не по главным дорогам, а по просёлкам.
— Не вопрос, — согласился я, — сворачиваем на первую же левую просеку, которая нам встретится по дороге. И ещё это, тщ командир…
— Что это? — не понял Толя.
— Надо бы Варвару по дороге забрать, она, я так думаю, так и осталась в том самом Марьино… заодно навестим гостеприимного хозяина Михася и должок ему вернём.
— Правильно размышляешь, боец, — одобрил ход моих мыслей Толя. — Давай стартуй, а я буду на месте стрелка обозревать окрестности. Если что, действуем по обстоятельствам.
Первая же грунтовка слева оказалась очень скоро, нам за эти две минуты никто на шоссе не встретился — резко завернул туда и с разбега мы влетели под тень хвойных и широколиственных деревьев. Там я притормозил и попросил Толика ещё раз свериться с картой.
— Скорее всего мы сейчас здесь, — ткнул он прокуренным пальцем куда-то в среднюю часть карты. — Справа у нас скоро будет Дедовка, озерко небольшое, опять лес, будем просеку искать. А дальше как бог даст, — как-то не по-советски завершил он свою речь.
— Ты с пулемётом-то управишься, если что? — спросил я, указывая на железку, прикрученную с поворотной турели. — Это по-моему МГ-34, патронов тут достаточно, целый ящик.
— Справлюсь конечно, — уверенно отвечал он, — нам на курсах немецкое оружие не только показывали, я даже стрелял кое-из-чего, вот из этого МГ-34 так даже два раза… куда ж тут лента-то заправляется?
Он довольно быстро разобрался с заряжанием и прицелился в прорезь на броневой защите. Стрелять не стал и правильно сделал.
— А ещё тут две винтовки имеются, — продолжил я изыскания в кузове Ганомага, — вроде обе системы Маузера, и десяток гранат… с деревянными ручками… у них чего, железа не хватает?
— Зря насмехаешься, — отрезал мне Толик, — отличные гранаты, я на курсах даже разбирал одну такую. Только тут капсюли отдельно надо вставлять… смотри — рукоятка откручивается (и он медленно раскрутил одну гранату) и вот в это отверстие вставляется капсюль, где они, кстати?
— В ящике должны быть, — ответил я, открывая крышку, — вот эти что ли?
— Они, — и Толик вставил один капсюль на место. — А теперь внимательно слушай — для боевого применения этой хреновины нужно открутить другое место, вот это, внизу рукоятки, там будет запальный шнур, дёргаешь за него с усилием и кидаешь гранату по направлению к противнику. Время срабатывания 4–5 секунд, но иногда бывает и больше, до 10, говорят, доходит, нестабильные у них капсюли.
— Ясно, — ответил я, — и ещё нашёл два пистолета, вроде Вальтерами они называются.
— Дай глянуть, — отодвинул меня в сторону Толик, — всё верно, это Вальтеры П-38, калибр 9 миллиметров. Красивые штуки, — залюбовался он, проверяя наличие патронов в обойме. — Только-только на вооружение поступили, как нам объясняли, до этого в основном парабеллумы были.
— Ну что, командир, какие будут приказания? — перевёл я разговор на более приземлённые темы.
— Двигаем на Дедовку, Каралино, Гребёнку, Дубовый лес, — ответил он, пошуршав картой, — да, посмотри, пожрать ничего у этих поляков с собой не было? А то живот подвело.
Пожрать у поляков оказалась целая корзинка с салом, краюхой чёрного хлеба, огурцами и большой банкой молока.
— У белорусов поди отобрали, суки, — беззлобно заметил Толик, управляясь со снедью.
А я отвечал, немного поразмыслив, совсем не про другое:
— Километров пятьдесят-семьдесят мы наверно продержимся, а потом надо будет бросать эту технику — погоню же за нами снарядят, как пить дать снарядят, когда этого полковника хватятся.
— Отставить паникёрские высказывания, — строго ответил Толик, — пока же ничего не снарядили, так что двигаемся на восток как можно дальше. Бросить Ганомаг мы всегда успеем, а на колёсах явно быстрее получится, чем пешкодралом…
— Справа на два часа, — крикнул я, хватаясь за вальтер, — движение!
Толик с похвальной быстротой укрылся за бронёй БТРа и посмотрел в указанном направлении — там виднелись два, судя по одежде, местных жителя на телеге, запряжённой гнедым конём… или гнедой кобылой.
— Свои кажется, — сказал Толик, — надо поговорить. — А потом высунулся наверх и крикнул:
— Мы не поляки, мы русские, угнали у них технику, идите сюда, товарищи!
Те двое переглянулись и неспешно подрулили на своём транспортном средстве к борту нашего Ганомага.
— А чегой-то на вас форма не наша? — спросил тот, что был постарше.
— Переоделись, чтоб поляки за своих принимали и раньше времени нас не шлёпнули. В плену мы были под Минском, сейчас убежали и к своим пробираемся, — это пояснил уже я.
А Толик тут же добавил:
— Вы из какой деревни?
— Из Гребёнок, — степенно ответил второй мужик, — у нас там неделю уже новая власть.
— И как эта новая власть?
— Известно как — каждая новая власть хуже старой. К советской-то мы уже притерпелись за 20 лет, а эти сразу всех кур переловили и половину коров реквизировали. Кто сильно недоволен был, постреляли на окраине. И всех партийных тоже, у нас их целых два было, председатель и агроном.
— А колхоз распустили? — спросил я.