— Вот суки, — громко высказался Саша, — надо с этими ворюгами разобраться, а то ведь так и будут лазить до конца нашего дежурства здесь.
— Я этим займусь, — предложил Андрей, — у меня как-никак первый разряд по боксу. С тобой, Виталик, вместе съездим в деревню. А вы пока тут стол накрывайте, надо ж отметить приезд, — сказал он мне и Саше.
И они вдвоём быстро вырулили на просёлок, уходящий в Макарьево, а я начал инвентаризацию того, что осталось. Даже больше половины имевшегося нашлось, так что настроение у меня резко повысилось.
Глава 2
Ужин
— Знаешь, о чём я сейчас думаю? — неожиданно задал вопрос Саша.
— Точно не скажу, конечно, — ответил я, — но наверно всё-таки о бабах.
— Угадал, — смешался тот, — но не совсем в том смысле, что ты подумал, я насчёт бухла…
— Так вот оно, всё целое, — потряс я обеими бутылками с прозрачной жидкостью.
— Не будут ведь они такое крепкое пойло, ну если придут, конечно…
— Точно, — хлопнул я себя по голове, — я про это как-то не подумал… может кто-то из наших захватил вино какое?
— Это вряд ли — никто из наших вина сроду не пил.
— Тогда давай вот что сделаем, ты сиди здесь, карауль наше имущество, ну и на стол чего-нибудь поставь, а я пока в магаз смотаюсь. Я видел точку, когда мы сюда ехали, это пять минут, не больше.
— Так нет же ничего спиртного там, председатель же сказал, — уныло поведал мне Саня.
— Дорогие вина типа венгерского вермута или чешского ликёра там точно должны лежать — 9-10 рублей за некрепкий напиток тут мало кто способен выложить. Ну или хванчкара какая может залежалась, она тоже дорогая.
И я припустился в обратную сторону по сравнению с той, куда только что наш козлик умчал. Надо было подняться на пригорок, неслабый, надо признаться, пригорочек, все сорок метров в высоту, а потом в низине справа от дороги и находилась цель моего путешествия, одноэтажное кирпичное строение, выкрашенное белой краской, с лаконичным названием «Продмаг». Аборигены в количестве десятка примерно граждан стояли около входа и курили.
— Здорово, мужики, — на всякий случай поприветствовал я их.
— Мужики на зоне лес валят, — ответил мне один из них, самый плюгавенький, прищурившись и длинно сплюнув в сторону, — а мы братва.
— Извиняйте, братва, — сдал я немного назад, — сразу не признал. Есть в магазе чо?
— Ждём, должны привезти, — ответил второй абориген, в грязных резиновых сапогах. — А ты кто такой будешь, пацанчик? Обзовись.
— Звать меня Веня, погонялом пока не обзавёлся, мы из города приехали, общагу в Лядах ремонтировать.
Мне уже надоела эта беседа, поэтому продолжать я не стал, а просто развернулся и зашёл внутрь. Мне повезло, Кечкемет ценой в девять-пятьдесят пылился на самой верхней полке в углу.
— Здравствуйте, — сказал я скучающей продавщице, — а можно мне вон тут бутылочку… да-да, слева на верхней полке.
Продавщица, крепкая деревенская бабища с нахальными глазами без слов сняла эту бутылку, вытерла её от пыли передником и протянула мне.
— С тебя 9-50.
Я протянул ей червонец, она отсчитала сдачу, сопроводив её таким образом:
— Ну надо ж, два года она там стояла никому не нужная, я уж думала списывать придётся… ты кто такой-то, парень?
— Общежитие тут буду ремонтировать у вас, — ответил я и смылся, вступать в беседу с такими необъятными сельчанками себе дороже.
Скучающие аборигены у входа оценивающими взорами просканировали мою покупку (пакет или сумку какую я не догадался взять, так что всё на виду было), потом тот самый плюгавый братан бросил что-то вроде «городские, бля, шикуют бля». С ним я в переговоры вступать не стал, а быстрым шагом вернулся к нашим баранам. А там оказалось, что Андрей с Виталей уже приехали, миссия их завершилась переменными успехами, как сообщили они.
— А переменными это как? — поинтересовался я, — одна типа новость хорошая, а вторая плохая?
— Где-то так, — сказал Виталий, — инструменты мы вернули, а хавчик нет. Но председатель заверил, что это первый и последний раз, он лично проследит. А украденные продукты компенсирует своими, экологически чистыми.
— Ну и славно, — ответил ему я, — а у нас гляди, что ещё появилось.
И я продемонстрировал ему литровину Кечкемета, сверкающую на солнце, как чистый изумруд.
— Про девочек-то никто не подумал, а я подумал.
— Вообще-то это я первый о них вспомнил, — обиженно напомнил о себе Саша.
— Правильно, мы с Сашей о них подумали — поправился я, — и обеспечили горючим на весь вечер.
— Ну молодец… то есть ну молодцы, — поздравил нас Виталий.
— Да я знаю, что молодец, только с вас по два с полтиной, потому что вся эта музыка в червонец мне встала, — несколько приукрасил действительность я.
Парни молча залезли в бумажники и отстегнули требуемое, у Виталика только денег не обнаружилось, сказал, что в городе отдаст.
— Стол-то готов? — спросил Андрей.
— Всё, что мог, я сделал, смотрите, — скромно ответил Саша, — можно бы было ещё чего-то горячего сварганить, если у нас хотя бы час был.
— Час наверно у нас есть, — посмотрел на часы Андрей, — вряд ли они раньше заявятся. Давай варгань, а мы пока цветочки что ли нарвём для украшения.
Саша вопросительно посмотрел на меня.
— Ага, — пригвоздил я его к позорному столбу, — значит, как с дурными инициативами вылезать, это ты впереди. А как в жизнь их проводить, эти инициативы, это уже пусть другие корячатся… ладно, помогу, где там моя любимая книжка?
И я достал из рюкзака антикварное издание Госторгиздата 1938 года, обойдённое вниманием грабителей.
— Холодные закуски, супы и дессерты пропускаем, — пробормотал я, перелистывая жёлтые страницы, — а во вторые блюда вникаем. Вот… гороховая каша с мясом. Горох у нас есть, банка свиной тушёнки тоже, даже две, так что делаем кашу…
Час — не час, но за полтора часа мы вместе с Саньком эту кашу соорудили, получилось не сказать, чтобы ух, но совсем и не эх, короче вполне съедобно вышло. А тут и девчонки пожаловали, целых три штуки, к Леночке с Олечкой присоединилась старая виталикова знакомая Танюша, беленькая. Не совсем уж химическая блондинка, но с очень светлым окрасом волос, можно сказать, что русая. Мы их сразу же за стол и усадили, в шахматном порядке — мальчик/девочка/мальчик. Мне в соседи достались Лена и Оля, а Таня напротив оказалась.
Если честно, мне ни одна из этих подруг не приглянулась так, чтобы подпрыгивать в воздух и бить в ладоши, но так-то на вид они все были достаточно привлекательными, а выделялась в лучшую сторону, конечно, виталикова Танечка, всё-таки есть художественный вкус у Виталика, есть. Мне досталось развлекать черненькую Олю. Для разгона выпили за знакомство — венгерский вермут был продегустирован и признан удовлетворительным.
— А вы где работаете? — поинтересовалась русая Таня, она среди них самой разговорчивой оказалась.
— Кто где, — взял я инициативу на себя, — про Виталика ты и так знаешь наверно, я в НИИРТе, Саша на Машзаводе, а Андрей на ГАЗе. А вы где?
— А мы ещё нигде не работаем, потому что учимся, — весело защебетала Таня в ответ, — все трое в универе нашем.
— На филфаке наверно? — предположил я.
— Точно, как узнал?
— Догадался… филфак это факультет невест, как говорит народная поговорка.
— А факультет женихов тогда где? — задала логичный вопрос Оля.
— Даже не знаю, — задумался я, — какой-нибудь физтех наверно… в политехе в пятом корпусе они сидят, там женщин совсем нет.
Минут через пять разговор коснулся лагеря и того места, где он сейчас стоит.
— А вы знаете, — спросил у девочек Виталий, — что на месте вашего лагеря пятьдесят лет назад было?
— Лес наверно, — предположила Оля.
— Ну лес-то конечно, но только подальше, а вот тютелька в тютельку на месте вашего забора тоже лагерь был, только не пионерский, а зэковский. Тут зона была, как местные старожилы говорят.
— И что в это зоне было? — спросила любопытная Лена.
— Около тысячи зэков…
— А что это за слово-то означает, зэк?
— Сокращение от Заключённый Каналармеец, — пояснил ей Виталя, — когда Беломоро-Балтийский канал строили, так там строителей назвали. А кроме зэков тут ещё была охрана с овчарками, ну и плюс обслуга, повара там разные с завхозами.
— Это при Сталине что ли? — уточнила Оля.
— Ага, при нём… стандартная норма еды на день была 800 грамм хлеба, каша три раза в день и суп в обед. Калорий впритык хватало, чтобы ноги не протянуть. Если норму перевыполняешь, давали усиленный паёк, но это редко кому везло, там такие нормы были, что хрена лысого их выполнишь. А если не выполняешь норму, злостно причём, это значит два и более дня подряд, то паёк урезается вдвое и на ночь в карцер определяют. Летом-то в этом карцере ничего ещё, жить можно, а вот зимой страшное дело, он не отапливался.
— И откуда ты так хорошо это знаешь? — спросила Таня.
— Родственник тут сидел, он и рассказал.
Я уж не стал уточнять, чей родственник что тут делал в этом лагере, а попробовал переключить тему.
— Давайте не будем о грустном, — предложил я, — давайте о весёлом.
— Давайте, — быстро согласилась Оля, — развесели нас, Веничка.
Мы уже давно и прочно на ты были. Ну чего, сам напросился, сказал я себе, теперь весели народ. Анекдоты вспоминались почему-то сплошь еврейские. Рассказал пару-тройку, кажется, понравилось. Потом врубили кассетный магнитофон, его Андрей в машине оставил, поэтому у грабителей до него руки не дотянулись. И с часик танцевали под отечественную и иностранную эстрадную музыку, особенно всем понравились композиции группы «Примус» — «Парнишка я неброский» и «Я играю в теннис, а я в футбол». Заодно и о футболе поговорили… попытались точнее, болельщиц среди девочек не нашлось ни одной штуки.
— А пойдёмте купаться на речку, — вдруг предложил Санёк, — сейчас вода должна быть тёплой.