— Я не… женюсь… на Галантии, — Малир процедил каждое слово и даже замедлился в шаге. — Её отец — бесчестный ублюдок, который не замнется и предаст любую клятву, вонзая нож в спину своему королю. Такой союзник ненадёжен, и я заставлю его ответить за всё, что он сделал со мной. Эта девчонка ничего не стоит.
Аскер всплеснул руками.
— Богиня показала мне её. Она необходима.
— Как она может быть необходима? — Когда молчание Аскера уступило место сомнению, а ветер ворвался в сад, качая клён и сотни пёстрых ленточек и нитей, свисающих с его ветвей, Малир покачал головой. — Я не женюсь на ней. Разговор окончен.
Ещё глоток вина. Я даже не знал, хорошие это или плохие новости для Галантии…
Аскер оттолкнулся от ствола, нахмурив тяжёлые брови, и уставился в пруд.
— Без Марлы, без твоей связанной пары, тебе придётся жениться на ком-то другом. На той, кто приведёт с собой значительную армию. Это единственный способ обеспечить абсолютную преданность и избежать предательства, когда мы двинемся на Тайдстоун.
— Да, придётся, не так ли? — Малир шумно выдохнул. — Худший день в истории нашего народа — тот, когда какая-то воронья-королева решила, что мы должны любить людей, жениться на них, плодить детей. Мои родители боролись за свою предназначенную связь. А теперь посмотри на меня — меня вынуждают взять в жёны человека.
Когда их спор растворился в завываниях ветра, рвущегося вдоль верхних кромок стен, я посчитал момент достаточно безопасным, чтобы приблизиться.
— Может, если бы ты объявил дриф, как я тебе говорил десятки раз, тебе бы не пришлось жениться на человеке.
— Предложение Себиана разумно, даже выгодно, если поспешить и успеть найти свою пару, — челюсти Аскера напряглись, когда его взгляд упал на кубок в моей руке. — На дворе утро.
— Не везде, — я сделал ещё один глоток, лишь чтобы позлить его. — И вообще, тебе не стоит так уж удивляться.
Фыркнув, он снова повернулся к Малиру.
— Отправь следопытов во все стороны, пусть разносят весть о празднике.
Малир приподнял бровь, глядя на меня.
— На миг здесь стало благословенно тихо. И тут явился ты — и снова подсунул ему эту идею.
Аскер повернулся ко мне.
— Девушка?
Я коротко кивнул.
— Я позаботился о ней.
— Конечно, позаботился, — на усмешке Малира скользнула тень. — Всегда так спешишь утешить дочку Брисдена.
— Поцелуй меня в перья на хвосте, Малир, — рявкнул я, настроение у меня было не лучше его, из-за той проклятой боли под рёбрами… — Что с посольством?
— Временно размещены в замке под охраной, — ответил Аскер. — Остальные разбили лагерь в пяти милях к северо-востоку. Я уже отправил следопыта с письмом капитана Теолифа, чтобы уведомить их о задержке. Пару дней на спокойное размышление пойдут нам всем на пользу. — Аскер поклонился Малиру. — Пожалуйста, подумай о Марле. Мне нужна моя пара.
Я дождался, пока шаги Аскера не дали понять, что он вне слышимости, и только тогда снова заговорил.
— Ты зашёл слишком далеко.
Саркастический смешок скатился с груди Малира.
— Зато у тебя появилась возможность снова полететь за ней… на ещё одно героическое спасение, полагаю.
— Героическое спасение!? — кубок задрожал в моей руке, потом у моих губ, когда я сделал ещё глоток. — Я просто… стоял там, не делая ровным счётом ничего!
Я ничего не сделал.
Точно так же, как пять лет назад.
— И правильно! — заорал он. — Потому что она — гребаная Брисден!
— Она невинная женщина! — крик сорвался с моего горла вместе с кислым комом. — Женщина, которая доверилась мне, надеялась, что я… — Желудок скрутило, горечь плеснула на дёсны. Меня вырвало, красные брызги расплескались по траве. Когда последняя вязкая ниточка соскользнула с губ, я покачал головой, оставаясь чуть согнутым. — Ты хоть понимаешь, что я там чувствовал, Малир? Это было то же самое, что в ту ночь. Потому что я, блядь, снова не сделал абсолютно… ни-че-го.
А должен был.
Малир шевельнулся на периферии, и возле моего лица возникла его рука с чёрной тряпицей, зажатой между пальцами.
— Это моя вина, что ты три дня гнил в той… грязной таверне. Не следовало мне говорить то, что я сказал тогда утром. Прости.
Что ж, я тоже сожалел.
За Галантию.
Я прижал ткань к губам и выпрямился, уставившись на кубок в руке. То утро? Я оставил её проснуться в одиночестве. А что, если бы не оставил? Что, если бы не пропил эти три дня? Если бы был тогда в библиотеке на ногах?
Я мог бы заметить чуть раньше.
Я мог бы… хоть что-то сделать.
Кубок с грохотом упал на землю, и я покачал головой.
— Ненавижу тебя за то, что ты загнал меня в такую ситуацию.
— Она убила… моего… брата.
— Ты и вправду настолько ослеплён ненавистью, что веришь в это? — я даже не стал ждать ответа. — Малир, это было, сколько, десять лет назад? Сколько ей тогда было? Восемь? Девять?
— Она призналась, — выдохнул он. — Разбила ему череп камнем.
— И что же ты себе представляешь, мм? Что всякий раз, когда маленькой Галантии наскучивало вышивание, она прыгала по Тайдстоуну, хватала булыжники и колотила ими воронов по головам? Ты можешь хоть на мгновение послушать, насколько нелепо это звучит?
Секунды перетекли в минуту, и он только смотрел в землю, впервые размышляя, а не поддаваясь своей гнилой ярости в сердце.
— Как же тогда? Как он умер?
— Она опрокинула корзину с яблоками, чтобы замедлить его бегство. Он наступил на одно, упал и ударился головой о камень. Она сама сказала мне это прямо перед встречей.
Он развернулся, открыл рот и втянул воздух, будто хотел возразить, но проглотил слова, отдав предпочтение молчаливым раздумьям. Минутам. Пока не подошёл к краю пруда и бездумно не уставился в воду.
Он то сжимал, то разжимал кулаки у бедер, и только тогда я заметил кровавые ссадины на его костяшках.
— Яблоки.
— Смелый выбор оружия, даже для столь жестокой убийцы, как твоя голубка, не находишь? — я подошёл к нему и кивнул на его руку.
— Что с рукой?
Он поднял её к лицу, глянул на порезы и мотнул головой.
— Я запер своего аноа в клетке перед тем, как пойти к ней. И хорошо, что запер, иначе она уже была бы мертва. Но вот мой аноа остался крайне недоволен, когда я вернулся.
Это объясняло его недавний всплеск теней.
— Что ты собираешься делать теперь?
Он скрестил руки на груди, челюсть задвигалась, потом он повернул голову ко мне.
— Жену себе взять, полагаю.
— Я имел в виду с Галантией.
Он хмыкнул, но смех тут же растаял в долгом тяжёлом выдохе.
— Я хочу сломать её. А ты хочешь её защитить. Удивительно забавно, не находишь?
Сжимающее грудь давление понемногу ослабло. Ну и что с того, если я хотел её защитить? Если мне нравилось спасать её, тешить иллюзию, что я герой — и на время забывать, что на самом деле я ничто подобное.
Хотя бы ненадолго.
Я пожал плечами.
— Не нахожу в этом ничего смешного.
— Как нам это исправить? — его ладонь легла мне на плечо. Я почувствовал, как много усилий стоило ему удерживать этот контакт — пальцы слегка дрожали, но он держался, спешил примириться. До этого момента Малир ни разу не отказал мне в ней. С какой стати я должен был отказывать ему?
— Ты не причинишь ей боли… кроме той, что доставляет удовольствие, — сказал я. — И, ради всего святого, Малир, дай ей время оправиться, прежде чем хоть о чём-то думать.
Вместо вызова во взгляде он лишь коротко кивнул.
— Ладно.
— Ладно, — я отвернулся от пруда, чувствуя, как мой праймел расправляет крылья где-то в глубине, рвётся к превращению. — Ах да, и ещё: ты никогда не будешь встречаться с ней наедине, без меня.
— Почему? — спросил он за моей спиной.
— Потому что с мной она чувствует себя в безопасности.
Глава 21

Галантия
Наши дни, замок Дипмарш
Шёпот и приглушённые смешки сопровождали меня вниз по широкой лестнице и к парадному залу, доносились с занятых каменных скамей, из людных арок и отовсюду, где только собирались придворные дамы. Очевидно, слухи о моём положении уже расползлись.
Я не обращала внимания.
Сплетни были моей наименьшей заботой.
Не пугало меня и то чувство тоски и ужаса, что поднималось в груди, когда я приближалась к позолоченным двустворчатым дверям в конце коридора справа. На них красовался огромный герб — ворон из кованого металла, раскинувший крылья, с чем-то, похожим на свисающие из когтей внутренности. Один лишь этот вид замедлил мои шаги, помимо воли. Пожалуй, ноги обладали большим здравым смыслом, чем голова, — подсказывали мне повернуть назад.
Но такой роскоши у меня не было.
Четыре дня я кисла на подушке Себиана, тонула в жалости к себе, будто могла себе это позволить. А я — пленённая, брошенная и совсем недавно обесчещенная дворянка — должна была сама позаботиться о том, чтобы не оказаться либо в борделе, либо в безымянной могиле. Кто ещё сделает это за меня?
Не мои родители.
И какой дворянин, будь то человек или ворон, рискнёт опуститься так низко — да ещё и навлечь на себя ярость принца Воронов — и возьмёт меня в жёны?
Ни один.
Значит, мне нужно было убедить Малира жениться на мне.
Это был единственный способ сохранить крышу над головой, одежду на теле и еду в животе. Он, конечно, будет меня терзать — куда больше, чем это сделал бы обычный муж, — но взамен я получу положение и защиту. А там… кто знает? Если я когда-нибудь понесу от него, возможно, он хоть ненадолго умерит свою ненависть.
На лучшее я и надеяться не могла.
И всё же сердце ухнуло вниз, останавливая меня всего в паре шагов от дверей. Я оглянулась по сторонам, ожидая увидеть воронов на окне — вдруг кто-то обернется, остановит меня и спросит, зачем я иду к их принцу. Но, увы, тот, кто способен окутать тьмой целую комнату, вряд ли нуждался в стражах.
Я глубоко вдохнула, ущипнула себя за щёки, распушила кончики локонов, потом дёрнула корсет, чтобы сильнее выделить грудь или,