ивым. Как он занимался со мной любовью…
… прямо на глазах у моего жениха.
И по просьбе жениха, чтобы добавить ещё больше замешательства. Самое странное в этом всём? То, что отдать меня Себиану той ночью, позволив поддаться его нежности, было, наверное, самым добрым поступком Малирa по отношению ко мне…
— Нет чувства прекрасного у этого человека, — Дарьен изящно взмахнул рукой, его чёрные пряди представляли собой сложное плетение из десятка мелких косичек, столь же роскошное, как и чёрное платье-труба, которое он носил. — Но талия — великолепна.
Я вздрогнула, внутренне пробормотав молитву. О, пожалуйста, пусть я ещё немного удержу эту талию. Спать с лучшим другом моего жениха было странно само по себе, а иметь в себе его ребёнка? С такой ситуацией я едва могла назвать ребёнка Малирa, что снова оставляло меня на пороге катастрофы… с ребёнком. От человека с определённой… репутацией.
Я сдержалась, чтобы не дернуть ткань вокруг живота, чтобы она не сжимала слишком сильно. Нет, в ту ночь дни были не фертильные. Риса научила меня отсчитывать такие дни по менструациям, так что я могла использовать это, когда придёт время выполнять свой долг и родить наследника. Будь проклят этот бардак. Мне нужно, чтобы Малир оплодотворил меня.
Дарьен провёл пальцем вдоль моей талии.
— Предлагаю показать и использовать лозы.
Щелчком пальца он превратил тени в узоры из колючих лоз. Они изгибались вдоль естественного изгиба моей талии, визуально подчёркивая её, даже с моей точки зрения. Оптическая иллюзия, которая формировала заросли вдоль торса, прежде чем распуститься кружевными цветами по обе стороны от моего шрама, закрывая грудь.
— Хм, что делать со шлейфом? — Дарьен провёл рукой по гладкому подбородку, обойдя меня, оценивая своё творение критическим взглядом. — Полнее. Да, вот что нужно, но как… ах! — Он щёлкнул пальцами Себиану. — Моя сумка. Там, у окна. Быстро.
— Я вроде не платил тебе за поручения. Раньше ты гнался за мной по замку за мерной палкой, — тяжело выдохнув, Себиан схватил кожаную сумку, лежащую на скамье под окном, и перекинул через плечо. — В следующий раз приводи свою… спутницу.
Дарьен издал испуганный крик, прежде чем поймать звенящую сумку обеими руками, прижав её к груди, взгляд его резко устремился на Себиана. — У неё нет чувства прекрасного, и она постоянно мешает моему творчеству.
— Она? — Я снова посмотрела на его платье, глубокий вырез оголял плечи и редкие пряди волос между грудными мышцами. — Я думала, ты… ты…
— Любитель другой стороны человечества? — он цокнул языком, повесил сумку на широкий пояс на тонкой талии и достал белесый камень, держа его на раскрытой ладони. — Дорогая, прежде всего, я — любитель платьев. Как я могу их не любить? Рюши, люверсы, складки, кружева, слои. И это… — Его кулак обрушился на камень, позволив ему рассыпаться. Изнутри появились тени, плетущиеся в форму цветка розы в полном цвете, с лепестками. Он осторожно прикрепил изящное украшение к моему шлейфу, пришив теневыми нитями.
— Брюки, рубашки, жилеты. Зачем мне тратить время на банальное, если я могу создать это? Носить это?
Я с восторгом наблюдала, как он раскалывает один камень за другим, превращая моё платье в сад цветов и ворон, восседающих на лозах между ними.
— Что это? — спросила я.
— Соляной кристалл, — ответил Себиан. — Если присмотреться, можно увидеть, как тени извиваются внутри.
Стоило лишь взглянуть на Дарьена с надеждой, и он вложил в мою ладонь один из соленых кристаллов. Я повертела его между пальцами, наблюдая, как чёрные нити внутри слегка шевелятся. Удивительно красиво.
Дарьен забрал у меня камень, расколол его и вплёл из тёмной розы, вырвавшейся наружу, узор в моё платье.
— Создание таких украшений занимает у меня многие дни.
В это верилось без труда.
— А что ещё можно хранить в них?
— Любую теневую магию, — ответил Дарьен. — Но куда важнее хранение нитей. Без нас, ткачей, все ходили бы голыми.
Я посмотрела на Себиана.
— Мы должны вплетать перья теней в нашу одежду, оружие, самые важные вещи, — сказал он. — Чтобы они могли меняться вместе с нами.
Я опустила взгляд на, пожалуй, самое прекрасное платье во всех королевствах, и была совершенно очарована новым знанием.
— Я буду самой прекрасной невестой во всей Дранаде, — ровно как говорила Риса…
— Невестой? О, дорогая, не оскорбляй меня, — Дарьен тихо рассмеялся, поправляя шнуровку на плечах. — На создание свадебного платья мне понадобится две недели. Это же ты наденешь на свой кьяр.
— На мой что? — спросила я в тот же миг, как стая воронов влетела через проём над окном.
— На твой кьяр, — Малир всё ещё складывался из теней и перьев рядом со мной, его перистое прикосновение скользнуло по моему шраму, и тут же его палец заменил ощущение, наполнив воздух ароматом зимы и лемонграсса. — Где я стану ухаживать за тобой.
— Ухаживать? — из уст любого другого это прозвучало бы романтично, но не из его. — Какое ужасающее слово.
Уголки его губ дёрнулись.
— Согласен.
— Не думал, что ты решишься на кьяр, — Себиан прислонился спиной к книжному шкафу, сунув руки в карманы штанов. — Как романтично.
Малир закатил глаза.
— Разве не ты сказал, что нам всем не помешает немного веселья? Кьяр как раз даёт множество поводов для него.
Я перевела взгляд с одного на другого.
— Кто-нибудь объяснит мне наконец, что это за кьяр?
— Что-то вроде обряда обручения, — сказал Себиан. — Мужчина будет кормить тебя, ухаживать, дарить подарки. И, э-э… летать с тобой? — он нахмурился, глядя на Малира. — И как ты собираешься это провернуть?
Малир лишь пожал плечами, снова облачённый в один из самых изысканных жилетов-корсетов, какие я видела, серая рубашка под ним была расшита серебряными лунами и звёздами.
— Большинство кьяр между нашими народами обходились Танцем Десяти Перьев. Так будет и с этим.
Постепенно под кожей зашевелилось беспокойство.
— Но… я ведь не знаю этого танца.
— У тебя есть два дня, чтобы выучить его, — с хищной улыбкой сказал Малир. — Я публично объявил о кьяре и пире, что состоится вместе с ним, меньше часа назад.
Пир.
Одно это слово вернуло воспоминания, которых я предпочла бы не иметь. Я умоляюще посмотрела на Себиана, но тот лишь откинул голову к книгам и протянул:
— Это танец для знатных воронов, не для сынов фермеров вроде меня.
Гнев разлился по жилам: Малир снова будто нарочно хотел меня опозорить. Но вспышка ничего бы не решила. Мне нужно было постараться — любой шаг, что приблизит наши тела, приблизит и мою цель.
Я коснулась его руки и встретила стальной взгляд.
— Может, ты научишь меня? — сглотнула. — Пожалуйста?
Взгляд Малира упал туда, где лежала моя ладонь, будто он раздумывал, не отшвырнуть ли её. Но он лишь позволил ей соскользнуть, сам обойдя меня кругом и окинув внимательным взором платье. Сиси была права: обольстительница из меня никудышная.
— Нравится ли оно тебе, мой принц? — Дарьен поклонился и шагнул за Малиром, одной рукой расправляя подол, другой — коснувшись его плеча. — Я решил подчеркнуть её…
— Убери руку немедленно, — рыкнул Малир, напрягшись, смерив Дарьена взглядом, от которого можно было умереть. — Иначе закончишь этот наряд одной рукой.
Я нахмурилась, заметив, как взгляд Малира метнулся от этого невинного касания к платью Дарьена и обратно к его пальцам.
— Прошу прощения, мой принц. Порой меня слишком увлекает вдохновение, — Дарьен поспешно убрал руку, откашлялся и провёл ладонями по моим плечам. — Возможно, стоит добавить ожерелье вроде того, что вы велели мне сшить к пиру? С её волосами, завитыми и убранными вверх…
— Никаких завитых локонов. Никаких заколотых волос. Пусть будут распущены и стекают вниз, — Малир наклонился к самому моему уху и шепнул: — Так ты любишь больше всего.
В животе у меня что-то дрогнуло, когда я резко повернула голову к нему — не иначе как в полном шоке. Да, именно так я и предпочитала… но откуда он мог знать?
— Значит, без ожерелья, — заметил Дарьен и указал на ворон, вышитых в подоле. — Я добавлю настоящие перья, чтобы придать объём. Самые лучшие, самые молодые. Жаль, что у нас нет белого ткача. Ради единства несколько белых нитей усилили бы образ сплочённости.
Губы Малира на миг сжались в тонкую линию.
— Что-то я не припомню от них особой солидарности, когда началась война. Они прятались, словно трусы, и смотрели, как остальных из нас режут на куски.
«Их»? Но больше всего…
— Кто такие белые ткачи?
— Некоторая теневая магия может быть белой, — объяснил Себиан. — Это невероятная редкость, за всю мою жизнь я такого не встречал. А ты, Малир?
Малир провёл ладонью вдоль моей руки, поглаживая вышитые из теней лозы.
— У моего отца был один в вороном дозоре. Странные существа, говорят, болезненные. Если не приглядеться, их можно принять за… — его пальцы наткнулись на тонкую голубую ленточку на моём запястье. Он резко сжал её, дёрнув мою руку вверх между нами. — Что. Это. Такое?
— Я нашла её утром у себя в комнате. Думаю, ворон мог её обронить, — я посмотрела на Себиана, ведь Малир, скорее всего, историю ещё не слышал. — Помнишь ту ночь бури? Я говорила, он нёс что-то в клюве.
— Вот дерьмо, — Себиан отлип от книжной полки, хотя руки так и оставил в карманах. Он посмотрел на ленту, затем медленно поднял взгляд на Малира. Их взгляды сцепились, длинные и молчаливые.
Ещё один разговор, к которому меня не допустили. Почему?
— Что это значит? — спросила я, и, когда никто не удосужился ответить, перевела взгляд на Дарьена.
— Это ведь просто ленточка, да?
Мой вопрос вывел Дарьена из задумчивости: он захлопнул мешочек на поясе.
— О, что же со мной? Принёс кучу соленых кристаллов, а ни одной жемчужины аэрымеля для блеска. Не утруждай себя, Себиан, завтра прикреплю.
Себиан дождался, пока Дарьен выйдет за дверь, и только тогда сказал: