Ответа не последовало. Я приподнялась и увидела, что глаза Себиана закрыты, дыхание ровное. Рядом его аноа свернул голову под крыло и устроился в изгибе шеи хозяина. Спали.
Один глубокий вдох придал мне видимость смелости. Я осторожно поднялась, чтобы не разбудить их, и подошла к ручью. Обхватив себя руками от пробирающего холода, я остановилась в нескольких шагах позади Малира. И хотя разлука с ним минутами раньше терзала меня, близость теперь тревожила ещё больше.
Малир замер, чуть повернув голову, словно пытался заметить меня краем глаза.
— Себиан?
— Спит.
Он слегка фыркнул и покачал головой.
— Пять лет я пытался отучить его от саморазрушительных привычек. А потом явилась ты.
— Привычек?
— А ты не замечала, что он половину времени пьяный в хлам? Или с головой отравленный? — произнёс он, и я вспомнила, как плохо выглядел Себиан в день, когда приходил капитан Теолиф, и тот серый налёт на его губах. — Удивительный эффект ты оказываешь на людей, голубка.
— И на тебя тоже?
Малир опёрся предплечьями на согнутые колени, в одной руке перекатывая что-то в ладони с глухим скрежетом.
— Он когда-нибудь рассказывал тебе, откуда у него шрамы?
Конечно же, он проигнорирует мой вопрос.
— Нет.
— Твой бывший жених разорил один из наших лагерей беженцев, которым командовал Аскер. Домрен накрыл десятки Воронов сетями, пока они спокойно спали в своих хижинах, а затем поджёг их, сжигая заживо. Большинство погибло, включая всю семью Себиана. Он тоже бы сгорел, если бы был там. Как и должен был.
Я осторожно сделала ещё несколько шагов и села рядом.
— Что ты имеешь в виду?
— В ту ночь он был назначен в дозор. По пути на пост из ближайшей таверны его праймел был ранен большой совой. Он обратился, ударился головой о камень и потерял сознание. — Его пальцы всё ещё теребили предмет в ладони, то скрежеща, то позвякивая. — Когда он добрался до лагеря, почти всё уже было кончено. Он вбежал в хижину своей семьи, пытаясь спасти их из огня. Была зима, мех на его наручах вспыхнул. На следующий день я нашёл его лежащим в снегу без сознания, рука обгорела так сильно, что снег вокруг растаял, а из раны поднимался пар. Напали как раз со стороны его поста.
Острая, жгучая боль полоснула мне по руке. В груди поднялась непереносимая волна скорби. Та ночь, когда я благодарила Себиана за то, что он меня защитил? Или когда сказала, что чувствую себя в безопасности рядом с ним? Каждый раз он замирал.
Я поджала колени к груди, свернувшись клубком от надвигающейся зимней стужи.
— Он чувствует себя виновным в их смерти.
— Почти сотня душ, — лунный свет отражался в воде ручья и отбрасывал на его благородное лицо бледное, голубоватое сияние. — Это тяжёлое бремя. Один неверный шаг, одна случайность. Один миг… слабости — и у тебя остаётся лишь вина. Вина и пожизненное желание всё исправить. Именно это и тянет его к тебе. Спасти. Защитить. — Малир повернул голову и поймал мой взгляд. — А что будет, когда он поймёт, что ты вовсе не та беспомощная девица, за которую себя выдаёшь?
Очевидно, он намекал на мою попытку забеременеть от него.
— Доверять тебе непросто, Малир.
— Да, я заметил, — вздохнул он и разжал ладонь, позволяя чему-то, похожему на камешки, осыпаться в траву. — Твой отец носил на шее кулон. Соляной кристалл, оправленный в аэримель. Это тебе знакомо?
Я почти качнула головой, но тут же вспомнила кулон из детства.
— Всегда думала, что это мутный белый камень.
— Он всё ещё у него?
— Да, где-то, — сказала я и посмотрела на него. — А что? Что он для тебя значит?
— Твой отец снял его с меня, когда пленил.
— Он был твоим?
— Не совсем. Он принадлежит моей аноалее. Моей паре. — Его голос стал тише. — За несколько лет до падения Вальтариса к моим родителям добрался гонец. На его шее висел этот кулон, залитый его кровью. По пути в наш город что-то или кто-то напало на него или его стаю. «Он предназначен девушке, суженной младшему принцу», — пробормотал он, бредя о том, что надо беречь его, что есть опасность, и нужно вернуться домой. Откуда он пришёл — никто так и не узнал: через секунды он захлебнулся собственной кровью. И до сих пор это загадка.
Моя любопытность ожила.
— Внутри заключена магия?
— Вот в чём и тайна, — ответил он. — В самом сердце он абсолютно пуст. Ни единой тени, ни малейшего движения. Множество судеб пытались прикоснуться к нему, надеясь увидеть видение, искру магии. Ничего. Это всего лишь… соль.
Любопытство сменилось тревогой, напомнив о хрупкости союза Ворона и человека.
— Ты хочешь, чтобы я нашла его и вернула тебе… чтобы однажды ты мог подарить его ей.
— У меня больше нет интереса возвращать его, — сказал он. — Мне было просто любопытно.
Может, и правда. А может, и нет.
— Себиан сказал, что связь предназначенных пар очень сильна.
— А я счёл её вполне терпимой. Почти забыл, если честно.
— Не в тот день, когда ты искал книги об этом в библиотеке, — сказала я и тут же поняла свою ошибку, когда Малир напрягся рядом. — Я зашла как раз в тот момент, когда ты вылетел, оставив книги разбросанными. «Бесконечная тоска». Себиан объяснил, что это…
Малир зажал мне рот рукой ещё до того, как его глаза расширились, а голова резко дёрнулась в сторону шороха на болотах напротив. Его рука обвилась вокруг моей талии, рывком прижимая меня к себе, и он повалился на землю, навзничь.
— Тсс… — Его шёпот обрушился на нас, словно покрывало теней, отрезая от внешнего мира. — Ни звука, маленькая голубка.
От внезапной близости сердце забилось так сильно, что он наверняка чувствовал вибрацию у себя в груди. Я моргнула, пытаясь сквозь кромешную тьму уловить очертания его лица. И вдруг мои уши уловили пронзительный голос.
— Где он? — Голос пробился сквозь тени приглушённо. — Он просил тебя прийти сюда, верно?
Лорн. Я узнала её не столько по тембру, сколько по ядовитой остроте, что всегда звучала в её словах.
— Почему ты продолжаешь бежать к нему, а? Я твой истинный! — Мужской крик, несомненно принадлежавший лорду Барадуру, заставил меня вздрогнуть так резко, что Малир сильнее прижал ладонь к моему рту. — Я видел всё, что они делали с тобой в том подземелье. Каждое избиение. Каждое унижение. Каждое. Проклятое. Изнасилование. И я не люблю тебя меньше за это. Я восхищаюсь твоей силой! Я не желаю тебя меньше, Лорн, неужели ты не понимаешь?
— Нет, это ты не понимаешь! — зашипела она. — То, что ты видел, не значит, что ты знаешь. А он знает. Он знает, каково это — лежать под ними, полностью беспомощной, пока они…
Чьи-то руки резко прижались к моим ушам, заглушая слова, превращая их в искажённый шум. Почему? Что такого Малир не хотел, чтобы я услышала?
Чем дольше я оставалась в глухоте, тем плотнее тьма обвивала меня. Отростки теней спутывались вокруг лодыжек, заползали в волосы, скользили под юбки, пока не замедлились. Но чем сильнее они меня обвивали, тем сильнее дрожал Малир подо мной. Он боролся, чтобы сдержать их… не так ли?
Медленно, очень медленно, он убрал ладони с моих ушей, и тени рассеялись, словно растворяясь в ночи. Его взгляд впился в меня, уголки глаз сморщились от тревоги. Боялся ли он, что я услышала то, чего он так не хотел раскрывать?
— Холодно, — сказал он спустя паузу. Резко поднялся, скинув меня с себя, и рывком поднял за руку. — Нам стоит разбудить Себиана, пусть он проводит тебя в покои.
Он успел сделать три торопливых шага, когда я произнесла:
— А как же наша свадьба?
Его шаги замерли, но он не обернулся, застыв в тишине.
— А что с ней?
Я подошла ближе.
— Откуда мне знать, что ты не разорвёшь помолвку в тот самый миг, как я освобожу Марлу?
Молчание затянулось.
— Разве мои клятвы звучали неискренне?
— Искренне. — Именно поэтому они казались ещё подозрительнее. И даже если он верил в них сам, у меня оставалось слишком много других причин для сомнений. — Но что будет, когда ты найдёшь свою пару? Что тогда?
— Я не могу найти то, чего не ищу, — процедил он. — Я отказался от желания связать себя узами, потому что я совсем не тот мужчина, каким хотела видеть меня судьба… твой отец позаботился об этом. Ты сказала, что надеялась прибавить мне несколько месяцев в темнице. Но, маленькая голубка, я никогда не уходил из неё. Она всегда со мной. Внутри меня. И останется там навсегда. — Его голос стал тише, но от этого только тяжелее. — Я скорее приму Бесконечную Тоску, чем заставлю свою пару вечно страдать из-за меня. Но вот ты — будешь.
Глава 30

Себиан
Наши дни, замок Дипмарш, конюшни
Пиус фыркнул, когда я подтянул подпругу на его седле, сунув коричневую морду к боку, но тут же спрятал белую отметину на носу в ведре с овсом. К немалому раздражению рыжей кобылы, привязанной напротив: она забила копытом по деревянной перегородке, требуя себе угощение.
— Всё, готов, — я похлопал Пиуса по шее и сжал — разжал пальцы, пытаясь прогнать холод, пробравший кости. Галантии нужны будут хорошие перчатки и тёплый плащ. — Напои его, когда доест!
— Конечно! — Оливар появился из-за угла, почти волоча за собой седло по соломе, а потом попытался закинуть тяжесть себе на плечо. — Сейчас… я только… только…
Я подхватил седло, пока он не рухнул под его весом.
— Для какой лошади?
— Для принца Малира, — выдохнул он, утирая красные от мороза щеки и указывая на чёрного мерина.
— Не знал, что он выезжает этим утром, — с размаху я закинул седло на спину мерина, поправил, чтобы сидело как следует, и кивнул Оливару. — Не забудь напоить Пиуса. Ему ещё долго ехать.
Я вышел из конюшни в утренний туман, стелющийся между постройками вокруг двора. Воздух был сырой и колкий. Не лучшее время вести Галантию к западным утёсам… но как я мог отказать ей, видя её восторг? Да и сам я хотел показать, что значит быть Вороном.