ним.
Нельзя было позволять ему целовать тебя…
— О чём ты говоришь? — Галантия обвила себя руками, пальцы бессознательно теребили края шарфа, а на лице застыла хмурая гримаса. — Он подарил мне прекрасный день, Себиан.
И это была половина всей ебучей проблемы, хотя я ещё не понимал, почему.
— Всё это так странно… видеть тебя вот так с ним.
Остатки её улыбки исчезли, словно их сжевали сжатые челюсти.
— Мы… сблизились, пока тебя не было.
— Сблизились? — из груди вырвался смех, но весело мне от этого совсем не было, голос с кисло-горькой ноткой. — Ага, я вижу это, когда вы… пожирали друг друга на этом чёртовом столе.
Он её поцеловал!
Богиня, помоги, почему так болит в груди?
— Когда ты уходил, у тебя, похоже, не было проблем с тем, чтобы делить меня с другим, — её взгляд стал жёстким. — По крайней мере, он целует меня, вместо того чтобы отвернуться при каждом удобном случае.
Это на секунду заставило меня замолчать. Она была права. Неделями она хотела моего поцелуя. Неделями я ей отказывал, давая Малиру все шансы просто… скользнуть туда, где она была максимально уязвима. Хотела, чтобы я поцеловал её? Я готов!
— Ты даже не представляешь, как много раз я хотел это сделать! — схватил я её за талию, прижимая к себе крепко, наслаждаясь тем, как её вес опирается на мою руку, словно ноги подкашиваются. — Хочешь, чтобы я поцеловал тебя, милая, а?
Она кивнула быстрыми кивками, нервно смачивая губы, дыхание прерывистое и сбивчивое.
— Да.
Я смотрел на её губы, эти персиковые, манящие губы, дрожащие, когда я приближался. Наши дыхания сливались в головокружительное желание. Сердца стучали друг о друга, когда моя грудь прижималась к её. Я этого хотел, и мне было наплевать, правильно ли это. Я мог это сделать!
Пока мои губы не коснулись её — полные, тёплые, мягкие, отдающие, напоминая, что они никогда по-настоящему не смогут быть моими… и… и…
Я не смог.
Я отстранился как раз вовремя, чтобы увидеть, как губы Галантии на мгновение вытянулись в воздухе, прежде чем её глаза резко открылись и встретились с моими.
— Прости, я просто…
Не мог дать ей этого…
Когда мой голос угас, она отступила, зацепив пальцем шарф и потянув его вниз, чтобы из-под ткани выглянули тёмно-красные следы и фиолетовые синяки.
— Тебе не нужно объяснять. Малир уже рассказал мне.
Мои глаза мгновенно вернулись к её, живот сжался, словно кто-то ударил меня в живот.
— Рассказал что?
— Что поцелуи у вашего рода особенные, раз они предназначены для истинной пары, — сказала она, и это немного успокоило мой пульс, хотя совсем чуть-чуть. — Мы оба знаем, что я никогда не могу быть такой для тебя.
Эта смола стекала вдоль моих рёбер, окрашивая нутро в чёрный цвет, потому что она даже не догадывалась, насколько это поверхностно по сравнению с тем, как тяжело мне это даётся. Столько всего она не знает, столько не поймёт.
Сейчас было не время проверять это на ней.
Она уже отступила — явно расстроенная, возможно, немного с разбитым сердцем — воздух между нами был ледяным. Мне это не нравилось. Не нравилось то, какие мы сейчас. Может, я не мог поцеловать её, но что насчёт другого? Спать вместе? Просыпаться вместе? Заботиться о ней?
Я же давал ей всё это, не так ли?
И с радостью!
Я расстегнул пряжки на кирасе, будто это помогало груди расправиться, не нравилось мне, как чертовски… эмоционально всё это становилось. Потянул за её шарф, слегка дёрнув, чтобы получше разглядеть… Чёрт, что я вижу? След укуса?
Не смог сдержать качание головой.
— Он, блядь, вгрызся в твой шрам?
— Всё нормально, — сказала она, словно это был обычный любовный щипок. — И это не то, о чём ты думаешь.
— О, милая, ты даже не представляешь, о чём я думаю сейчас. Дай-ка взгляну. — Ещё одна дерзкая тяга шарфа выявила две заживающие отметины, где его зубы, должно быть, порвали кожу, а фиолетово-синие синяки обрамляли след укуса. — Это ужасно.
Галантия оттолкнула мой палец, снова натянув шарф, словно след Малира был чем-то драгоценным, что нужно прикрывать и оберегать.
— Я же сказала, всё нормально.
— Ничто из этого не нормально. — Всё было иначе, чем я оставил, и это доводило меня до отчаяния: я хотел восстановить связь с ней, показать, что, может, я и не мог её поцеловать, но заботился о ней глубже, чем понимал до этого момента. — Как давно это…
— Хватит уже переживать!
Вся кровь отлила от лица, щеки зашевелились от предвестника оцепенения.
— Я просто хотел помочь.
— Я знаю, — сказала она, и черты лица наконец смягчились, взгляд опустился в пол. — Но это не нужно. Он не делал это из злости или вспышки гнева. Я… я этого хотела.
— Ты… хотела, чтобы он вгрызся в твой шрам? — Я никогда особо не осуждал сексуальные порывы Малира и не задавался вопросом, почему они такие, но это? — Это новый уровень безумия.
— Я не ожидаю, что ты поймёшь. — Она подняла руку, будто сама толком не понимала этого, а потом повернулась к окну возле стола. — Сначала, когда он меня ранил, была лишь боль. Потом… это возбуждало меня. А теперь… — Вздох. — В этой боли, в этой ненависти, в этой обиде есть что-то ещё. Что-то, чего я всегда хотела.
Странно, но вопреки сворачивающемуся в желудке ощущению и оцепенению кожи, первая мысль была: Малир, должно быть, чертовски хорошо целуется. Настолько, что сумел заставить её поверить, что этот отклоняющийся от нормы динамический обмен между ними — любовь… или, по крайней мере, что-то на её грани.
Чего я и боялся.
Я проглотил ком в горле, испытывая одновременно жалость к ней и к себе, потому что… Где же я после этого оказался?
— Знаешь, ты тоже никогда не сможешь быть для Малира той.
Она резко обернулась, между блестящими глазами прорезались глубокие вертикальные морщины.
— Зачем ты это говоришь?
Потому что он разжёг её против меня, как будто имел на неё большее право, чем просто политические договорённости и сделки.
— Я просто пытаюсь сказать тебе, что нужно быть осторожной с Малиром и ставить под вопрос его мотивы.
— Ставить под вопрос… — Она схватила подол платья, словно степень её замешательства требовала опоры. — А как насчёт твоих мотивов, Себиан?
— О, теперь мои мотивы под вопросом? Мои? — Единственный из двоих мужчин, кто действительно заботился о ней так, как я не делал годами? Столько лет одиночества. — С того момента, как я забрал тебя, я заботился о тебе, как мог, не так ли?
— И зачем же это было? — Она подняла подбородок. — Время, которое мужчине нужно ждать, прежде чем убить врага, лучше всего провести между ногами невесты врага.
Челюсти застопорились так быстро и крепко, что уши задергались — это чертовски напоминало слова Малира.
— Позволю себе догадку. Он тебе это сказал?
— Это делает это менее правдой?
— Нет. — Но это заставляет меня ещё больше гадать, почему он был так занят последние восемь дней, вбивая клин между Галантией и мной, нагружая нашу связь тяжёлым грузом. — Я хотел, чтобы ты кричала моё имя, когда я довожу тебя до оргазма, и чтобы оно эхом звучало у тебя в голове, пока этот ублюдок Домрен не сумел этого сделать. Разница в том, что я различаю тебя и Домрена, тогда как для Малира ты есть и всегда будешь Брисден.
— И всё же, временами, я могу заставить его забыть, — пробормотала она.
— Ты знаешь, что Сиси вышла из его покоев утром, когда я уходил? — спросил я, хотя бы жалкой попыткой обратить ситуацию против него. — Она выглядела слегка… растрёпанной.
На долю секунды её губы сжались в узкую линию, но она кивнула.
— Он сказал, что говорил с ней. Малир отправил телеги с зерном и едой в Тайдстоун, чтобы армия, в которой он нуждается, была обеспечена до весны, да, но и чтобы убедить меня в своих мотивах. Лорд Тарадур контролирует безопасную доставку.
— Малир проявляет доброту к твоему отцу, даже если это даёт ему небольшую выгоду? — Мой желудок странно зашевелился, словно предупреждение, потому что я ни на секунду не верил в это. — Если уж на то пошло, Малир лично сверлил бы дыры в телегах, чтобы всё рассыпалось по пути.
— Ну, думаю, мы узнаем, когда это прибудет после моего визита к родителям, — сказала она. — Я пыталась найти в его мотивах подвох, Себиан. Правда пыталась, но не смогла. И больше не пытаюсь.
Да, Малир явно потерял остатки разума, потому что что-то в этой истории не сходится.
— Когда он приказал доставить еду в Тайдстоун?
Она пожала плечами.
— В день твоего ухода, полагаю? Как я сказала, решение каким-то образом вышло из разговора с Сиси, поэтому она и была в его покоях.
— А когда он сообщил тебе о времени прибытия?
— В тот же день. На скалах.
В день, когда Малир пролил чернила на несколько снежинок…
Мой взгляд скользнул к окну. Точнее, к белому покрывалу снега за ним. Перелёт от южных складов до Тайдстоуна занимал примерно пять дней. Ни одна лошадь не могла бы пройти этот путь через снег и грязь за предложенное время.
Что означало, что здесь что-то происходило, что требовало от Малира натравить Галлантию на меня — что-то, о чём он держал меня в неведении. К счастью, теперь я точно знал, куда идти, чтобы это выяснить.
Глава 37

Галантия
Наши дни, замок Дипмарш
Мягкое утреннее солнце играло на припудренном снегом лугу рядом с замком, за исключением грязно-коричневого, кругового следа, который Лиуал протоптал под нами. Каждый его рывок тройкой шагов подбрасывал меня на спине, делая похожей на соломенную куклу, пока я скользила и ерзала в седле.
Не так уж и Малир: сидевший позади меня, он тек в такт резким движениям коня, позволив себе лишь раздосадованный выдох в мои волосы, что потянул за пряди.
— Плыви вместе с движением.
Очередной толчок подбросил меня на несколько дюймов, и, когда я опустилась, зад болезненно ударился о выпуклый хребет мерина. Я судорожно ухватилась за луку седла.