Человек или Ворон — война всё равно стоит золота.
Но… если они пришли за мной, разве он не должен знать, кто я? И если не знает — стоит ли говорить? Если я откроюсь, эти дикари могут изнасиловать, пытать, убить. Или хуже: изнасиловать и оставить в живых.
— Проглотила язык, крошка? — он ухмыльнулся, кожа тёмно-коричневых кожаных доспехов обтягивала грудь, как тетива, натянутая поверх тиснёной кирасы7. Его пальцы чуть ослабили хватку на моём ожерелье. — Имя.
Страх стучал в висках, застилая разум. Что я должна сказать? Всё это не имело смысла.
— Ох, только гляньте, какая стеснительная. Сладкая девочка.
Мой взгляд метнулся к той самой женщине-Ворону. Она подошла ближе, сжимая пальцами шею Рисы. Из-под длинных ногтей в морщинистую кожу тянулись чёрные жилы, оплетая горло, будто верёвочные петли.
Горький ком застрял у меня в глотке. Нет. Нет, только не Риса!
— Лорн… — Ворон рядом со мной отпустил ожерелье, но я почувствовала, как он придвинулся ближе. — Зачем тебе эта старая карга?
— Эта пыталась спасти девчонку. Ах, смотреть на это было так трогательно. Может, мать? Нет. Слишком стара. Служанка? Горничная? Какая разница, Себиан?
Себиан пожал плечами.
— Всё равно.
— Неважно, — Лорн дёрнула Рису за шею, вырвав из неё жалобный крик, который вскоре перешёл в сип под давлением теней. — Давай проще. Девчонка, кто эта женщина?
Я взглянула на Рису, видя, как она задыхается, слыша её хрип.
— Моя нянька.
— Нянька, — Лорн усмехнулась. — А кто… ты… такая?
— Н-н-нет! — хрипнула Риса.
Я сглотнула слишком много слюны, едва не вырвало обратно. Скрывать правду даст лишь время, не избавит от неизбежного. Но если раскрыться — может, Рису отпустят? Я не могла потерять её. Не сейчас. Не так.
— Если я назову своё имя, ты её отпустишь? — Когда Лорн кивнула, я выпрямилась настолько, насколько позволял страх, жгущий позвоночник. — Я — леди Галантия из дома Брисден, дочь лорда Брисдена.
Себиан шумно втянул воздух сквозь зубы, но именно злобная улыбка Лорн скрутила мне желудок, прежде чем она произнесла:
— Дочь Брисдена. Ведите её к Малиру, а я попробую выследить тех солдат, что сбежали с золотой сучкой.
Ужас бился во мне, но я сглотнула его, пытаясь спасти хоть кого-то.
— Тебе придётся взять и мою няньку. Т-тебе же нужна она. Чтобы присматривать за мной! Если тебе важна моя ценность, знай — она в моей чести.
— «Моя ценность в моей чести», — передразнила Лорн тоненьким голоском, закатила глаза, потом рассмеялась и вытащила чёрный кинжал из петли на поясе. — Милая, ты уже слишком взрослая для няньки. Время повзрослеть.
Она подмигнула мне.
А потом вонзила кинжал Рисе в горло.
Глава 4

Галантия
Наши дни, деревня Ларпен
Я уставилась на кровавые брызги, вырывающиеся из шеи Рисы всё реже и реже, разум застрял где-то между трясущим нервы шоком и разрывающей сердце тоской.
Когда колени Рисы подломились, Лорн толкнула её, позволив телу обмякнуть и рухнуть на землю.
— Вот, я её отпустила.
Она перескочила через дергающееся тело Рисы с хихиканьем, будто играла в классики. Вот так просто. Будто женщина, истекающая кровью из горла, была для неё не препятствием, а забавой. На следующем шаге Лорн превратилась в ворон и улетела.
Мой взгляд снова вернулся к Рисе. Тонкие тёмно-фиолетовые жилки расползлись по её бледному лицу, обрамляя рот, неестественно распахнутый, с совершенно чёрным языком. Судороги ослабевали. Становились всё реже. Исчезли.
Сердце остановилось.
Нет. Этого не может быть.
— Риса? — почему мои колени внезапно оказались в окровавленной грязи, я не помнила. Может, я просто рухнула рядом, дрожащими пальцами касаясь её искажённого лица. — Скажи хоть что-нибудь…
Почему она не отвечает? Моя Риса всегда отвечала, она никогда меня не игнорировала, никогда не делала вид, что меня не существует.
Но…
Рисы больше нет.
Она мертва.
Глубокая трещина разломила сердце, выплеснув в грудь новую боль, от которой ломило за грудиной. Хотелось кричать, плакать, биться в истерике, но я… не стала.
Я замерла, сдерживая каждый новый приступ безумия ровными вдохами. Выдох. Не плачь, Галантия. Вдох. Не плачь, Галантия. Выдох. Не смей, чёрт возьми, плакать, Галантия!
— Ну же, вставай. — Чьи-то сильные руки схватили меня за талию, и мир перевернулся. Рывком Себиан закинул меня на плечо. — Отнесу тебя туда, где ждут. Будь хорошей девочкой и прибереги истерики на потом.
Я болталась вниз головой, подбородок упирался в коричневые пластины его кирасы, пахнущие воском и травами, потёртая кожа явно служила ему много лет. Древко лука неприятно зацепилось за волосы, выдёргивая пряди, и перед глазами открылась картина дикого ужаса.
Женщины рыдали — хватались за изгороди, сидели у лавок среди трупов, выли над маленькими телами в домах за распахнутыми дверями. Одни прижимали руки к низу живота, другие в отчаянии сжимали тряпки разорванных платьев между ног, вытирая изуродованную плоть.
Как бы мне ни хотелось разделить их мучение, слёзы не помогли бы. Где-то на краю сознания я понимала: нужно думать о побеге и о том, как добраться до Тайдстоуна. Нет, не до Тайдстоуна! До Аммаретта.
— К кому… к кому вы меня ведёте? — я едва справилась с дрожью в голосе. — К этому… Малиру?
— О, у меня нет намерений вести тебя к Малиру, — фыркнул Себиан. — И Лорн мной не командует, чёрта с два. Моё задание — найти тебя, захватить и доставить к Судьбе. Живую и невредимую — его слова. И только это отделяет меня от горячего ужина. Но если я приведу дочь Брисдена к Малиру… ну, милая, с невредимой частью могут возникнуть проблемы.
Кровь прилила к голове, закружив её и спутывая мысли.
— Судьбе?
— Капитан Аскер! — когда под ногами Себиана трава сменилась мокрыми листьями, его плечо дрогнуло от громкого оклика. — Я нашёл девчонку из твоего видения!
Видения? Магического? Зачем я могла понадобиться в видении, если при захвате они даже не знали, кто я? В висках стучало от хлынувшей крови. Я не понимала ничего.
Кроме одного.
Этот… Судьба — что бы это ни значило — капитан Аскер хочет меня. Живой и невредимой. И это знание было хоть каким-то утешением.
— Великолепно… — пробормотал Себиан, внезапно остановился и спустил меня с плеча.
Мои изорванные туфли утонули в ковре мха, я пошатнулась, оглядывая рощицу, куда он меня привёл. Между хвойными кустами стояли несколько шатров, такие же пустые, как и полусгоревшие брёвна в кострище.
— Куда подевался Аскер? — громко спросил Себиан.
Я нахмурилась и осмотрела безмолвный лагерь. На ветках висели бурдюки с водой, у одного шатра лежали свёрнутые шкуры, на табурете стояла деревянная миска с объеденным куском хлеба… Но людей не было. С кем он говорил?
— Малир… — Себиан задрал голову к ели, сжав переносицу пальцами. — Мне понадобилось пять дней, чтобы высмотреть эту чёртову деревню с неба. Под дождём. Я не ел по-человечески всё это время и хочу вернуться домой, пока снова не зарядило и меня не промочило до костей. Где этот чёртов Судьба?
Я проследила за его взглядом — и сердце ухнуло вниз, когда я наконец заметила ворона, спокойно сидевшего на ветке. Склонив голову набок, птица следила за мной, и сквозь листву пробивался бледный свет, отливающий синим на её чёрных перьях.
Раздалось резкое хрк-хрк у меня за спиной — я обернулась. На молодом дубке сидел ещё один ворон, стачивая длинный, загнутый клюв о грубую кору. Рядом устроился другой, спрятав голову под крыло, но один глаз всё же выглядывал из-за перьев.
— Кар-кар!
Тот крик пробрал меня до дрожи. Я заметила ворона в тени под кустом: он наклонял голову то в одну, то в другую сторону, не сводя с меня взгляда. Другой вытянул крылья и шумно захлопал ими, переступая по ветке клёна. И тоже смотрел на меня.
Все они. Все смотрели на меня.
Это пугало — десять угольно-чёрных глаз пронзали меня там, где раньше меня будто не замечали…
Взмах крыльев вновь привлёк мой взгляд к тому, что сидел под кустом. Он взмыл в воздух, направляясь прямо ко мне. Другой качнулся на периферии, ещё один сорвался с дуба справа, пикируя в мою сторону.
Ветер внезапно взъерошил мои волосы, и я пискнула, пригибаясь, когда ворон пронёсся прямо над головой. Он описал круг и вновь кинулся на меня, вместе с остальными четырьмя. Я попятилась, теряя равновесие
Чёрные тени закрутились, вырываясь из их перьев, смешиваясь в вихре. Они слились в гулкий взрыв тьмы и перьев. Одни унесло ветром, другие плавно опустились на землю — и собрались вокруг чёрных сапог.
Сердце забилось чаще, гоня по венам жидкий ужас, пока мой взгляд поднимался всё выше: чёрные штаны, столь же тёмная, искусно выделанная кожаная кираса, плечевые пластины в форме заострённых перьев… пока я не увидела его лицо.
И сердце треснуло.
Шокирующая пустота его взгляда пронзила меня, парализуя. Длинные распущенные волосы цвета смолы обрамляли гладкую кожу, резкие скулы, крепкий подбородок, высоко поднятую голову.
От него веяло отчуждённостью. Взгляд был безразличным, полным старой печали, узкие губы сомкнуты в прямую линию, высокая фигура расслаблена, сухожилия на шее неподвижны, грудь под кирасой едва заметно поднималась при каждом вдохе. Он был молод, ему не было и тридцати. Даже близко.
Себиан встал рядом, покачал головой и скривил губы в усмешке.
— Слишком театрально, даже для Властелина Теней.
В груди разросся холодный ужас. О боги, конечно, именно он уничтожил ту деревню — убил мужчин, изнасиловал женщин. Что он сделает со мной?
Я встретила холодный взгляд Малира, стараясь не дрожать от его пугающей близости.
— Ты тот, кого зовут Властелином Теней?
Голова Малира наклонилась набок — жест, пугающе похожий на движения его воронов. От этого холод пробежал по коже, а горло сдавила паника, ясно давая понять: передо мной стоит сам Ворон — тот, кто несёт резню, насилие, голод и войну.