— Это какой-то бесконечный бег по кругу.
— Мы просто не нашли еще своего места в этом мире.
— А стоит ли его искать? — Грубер посмотрел на него и расхохотался. — Скажи, Снегирь, дружище, вот это стоило их жизней? — он обвел рукой комнату. И тут Снегирь увидел, как по руке Грубера стекло несколько капель крови и упало на пол. Это явно была его кровь, а не нимфы или Занозы.
— Ты ранен? — Снегирь невольно нахмурился, встал и подошел к другу.
— Это неважно.
— Еще как важно, — он схватил его за руку, силой разворачивая к себе лицом. Грубер охнул от прострелившей плечо боли, но ничего не сказал. Снегирь не знал, что с этим делать, поэтому он принял единственное на его взгляд верное решение — размахнувшись, он нанес сильнейший удар Груберу под челюсть, отправив тем самым друга в нокаут. Оттащив Грубера к низкому широкому дивану, Снегирь втащил его на подушки, поднял выпавший из рук Грубера пугио, который он просто бросил, когда рванул к Занозе, и принялся разрезать окровавленную одежду. Найдя пулевое отверстие, Снегирь выругался, глотнул живчика, и подтянул поближе к себе рюкзак друга. Где-то там находилась свертка с хирургическими инструментами. Снегирь точно знал, что Грубер с этой сверткой не расстается. — Я конечно не хирург, и вряд ли когда-нибудь им стану, ну уж пулю вытащить и закрыть такую рану я как-нибудь сумею, — пробормотал Снегирь, вытаскивая из скрутки длинный зажим. С трудом его раскрыв, для этого нужен был несколько специфический навык, он щелкнул зажигалкой, найденной на полу, видимо выпавшей у одного прислужников нимфы, и несколько раз провел племенем по зажатому в руке инструменту. Затем поднес слегка дрожащую руку к ране. — Прости, дружище, сейчас тебе будет очень больно, но ты сам виноват, не нужно было в истерику впадать. — И он решительно сунул зажим в рану, пытаясь нащупать пулю.
Глава 15
Грубер плавал в море боли, которая захлестывала его со всех сторон, накатываясь мощными волнами, в которых он захлебывался, и поэтому не мог даже стонать, чтобы дать понять Снегирю, что ему нужно что-то, что уберет хоть немного эту разрывающую его на части боль. Он уже несколько часов находился в этом полубессознательном состоянии, и не мог с точностью определить, что же болит больше: простреливающее короткими болевыми импульсами плечо или разламывающаяся на части голова, в которой, судя по ощущениям, что-то взорвалось, и он вряд ли уже придет в полноценную норму. Сначала, когда в голове раздался слабый гул и она начала побаливать, сконцентрировав неприятные ощущения где-то в районе макушки, он не обратил на это внимания, сосредоточившись на тех ощущениях, что преследовали его с того момента, как он пришел в себя под непрерывный бубнеж Снегиря. Из этого бубнежа, доносившегося словно сквозь толстый слой ваты, Грубер узнал, что пуля извлечена, рана зашита и кровь остановлена. Последовательность необязательно была именно такой, но очень похожей. Речь Снегиря хоть и плохо слышимая была весьма эмоциональна и изобиловала красочными идиоматическими оборотами, в которых большую часть времени отводил генеалогии нимфы.
Когда головная боль усилилась и от макушки переместилась к вискам, Грубер подумал, что недалеко появился элитник, и им надо валить отсюда, потому что Заноза обязательно попадет в неприятности, а в таком состоянии он не сможет ее защитить. Но затем он вспомнил, что Заноза погибла, и на него накатила апатия. А боль и шум в голове усилились. Пробившаяся сквозь черную пелену депрессии мысль посоветовала все-таки убраться на склады, потому что, хоть Лехи и Занозы больше нет, он-то еще жив, как и Снегирь, который снова вытащил его задницу с того света. Но, проанализировав свои ощущения, Грубер отмел присутствие элиты. Они были похожи, но все-таки не идентичны.
— Зина, — позвал он мысленно искусственный интеллект, который поселился в его мозге и вовсе не являлся искусственным интеллектом. — Зина, ответь, что происходит?
А в ответ была тишина. Это было столь необычное чувство внезапной пустоты, что Грубер резко открыл глаза, заставив себя сосредоточиться на содержимом своей черепной коробки, и не акцентироваться на посторонних раздражителях, таких как боль. Вот теперь он смог застонать, чтобы дать понять, что очнулся. У его губ сразу же появилось витое горлышко фляжки, а в пересохшую глотку потекла живительная влага живчика. Сделав несколько глотков, он нашел в себе силы поднять правую, к счастью неповрежденную руку и отодвинуть фляжку в сторону. Несколько капель выплеснулось ему на грудь и он почувствовал резкий запах водки, который перебил на несколько секунд тот тошнотворный запах паленой плоти, который, казалось, пропитал все, находящееся в этой комнате, и который не сумел перебить даже тягучий запах крови.
— Ты как, живой? — на этот раз голос Снегиря звучал вполне отчетливо. Голова болела меньше, только жуткая слабость во всем теле напоминала о произошедшем.
— Относительно, — Грубер неловко сел, стараясь лишний раз не задевать раненное плечо. — Со мною что-то происходит, что-то не слишком хорошее.
— И в чем это выражается? — Снегирь бросил ему скрутку с инструментами.
— Я не слышу Зину. Сначала она мне говорила, что появились какие-то проблемы с нашей связью, но обещала попробовать разобраться. Затем она спасла меня от дара нимфы, причинив при этом просто дикую боль, а теперь я ее вообще не слышу и не ощущаю. Что это, Снегирь? Почему нечто подобное вообще происходит? — Грубер машинально поймал брошенную ему скрутку, открыл ее и принялся перебирать инструменты, которые не были разложены по местам, а просто свалены в середине.
— Я не знаю, — Снегирь потер шею. — Это новые технологии, и находились на стадии разработок. Возможно, что-то действительно пошло ни так. Это же чертовски сложная штуковина на самом деле. Да и мозг не менее сложный предмет. Я понятия не имею, как тебе можно помочь, надеюсь только, что все обойдется без последствий.
— Я тоже на это надеюсь. И полагаю, что смены моего настроения связаны с поломкой Зины. Хотя она намекала на то, что мой мозг отторгает ее, практически убивает. Как мозг может убить нечто искусственное?
— Да хрен знает. Я не удивлюсь, если в итоге выяснится, что твоя подружка вполне самостоятельная личность и обладает душой, в метафизическом смысле. Да, я тут немного в доктора поиграл, — он кивнул на инструменты, которые все еще вертел в руках Грубер. — Только я понятия не имею, что с ними делать дальше, водкой протер, и все.
— Пока этого достаточно, — Грубер быстро и ловко рассовал все инструменты по полагающимся им местам. — Помоги мне подняться. Нам нужно уходить отсюда. Элитник, скорее всего, сейчас дезориентирован гибелью нимфы, но скоро он придет в себя и попробует выяснить, а что, собственно, произошло.
— Нам нельзя в таком виде куда-то идти, — Снегирь покачал головой. — Мы в кровище словно выкупались. Нужно как минимум смыть с себя все это и переодеться, а то за нами все измененные с близлежащих кластеров строем ходить будут, даже ползуны. Пока ты валялся, я немного осмотрелся, вон там есть ванна. Ну как ванна, небольшой бассейн. Ты же не будешь стесняться, если я предложу тебе вместе быстренько выкупаться? Одежды тоже завались. На любой вкус.
— Ну куда от тебя деваться, противный, — жеманно проговорил Грубер, махнув рукой. От этого казалось бы несложного жеста, его повело в сторону и он едва не упал. Снегирь только покачал головой.
— Значит, программа минимум: приводим себя в относительный порядок и пробираемся к складам. Там отсиживаемся, пока ты не придешь в себя, а там будем решать, что делать.
Грубер кивнул, соглашаясь с нехитрым и на первый взгляд вполне выполнимым планом.
Пока он валялся в отключке, Снегирь убрал все тела, перетащив их в соседнюю комнату, предварительно сняв все ценное. Это был Улей и любые моральные нормы здесь не работали, поэтому он без сожалений выпотрошил все карманы как явные так и потайные у всех, включая Занозу. Только тело Алии все еще лежало там, где ее оставил Грубер. Когда они проходили мимо, что-то привлекло внимание Грубера. Он остановился и жестом попросил Снегиря подстраховать, пока он присаживался возле тела молодой еще совсем женщины внимательно ее рассматривая, словно пытаясь получить ответы. На ней был надет какой-то восточный полупрозрачный костюм, который практически не скрывал ее прелестей от нескромных взглядов, а на шее, Грубер заметил тонкую золотую цепочку. Которая змеилась по бледной коже и убегала за вырез топа. Не испытывая ничего, кроме некоторого подташнивания, Грубер смял в руке тонкую ткань, едва прикрывающую грудь и рванул ее, обнажая тело полностью.
— Хм, — Снегирь задумчиво смотрел на друга. — Я вот сейчас нахожусь в некоторой растерянности: ты это делаешь для чего-то, или у тебя просто крыша окончательно съехала?
— Я это делаю, вот для этого, — пропыхтел Грубер, найдя замочек цепочки и снимая ее с трупа. Подняв цепочку вверх, он продемонстрировал Снегирю свою находку — на цепочке покачивалась небольшая белая жемчужина.
— Ого, — Снегирь округлил глаза. — Интересно, а почему она ее носила, а не сожрала?
— Я, кажется, знаю, — Грубер надел цепочку себе на шею и протянул Снегирю руку, которую тот сжал и рывком поднял его на ноги. — Давай уже помоемся, и я тебе сказку расскажу. А то действительно голяком от элиты убегать придется.
Наскоро вымывшись, рейдеры оделись, выбрав привычный им камуфляж, растолкали трофеи по рюкзакам, и вышли из этого места, ставшего местом кровавой бойни, осквернив тем самым древние стены.
Во время купания, Снегирь долго рассматривал рану на плече Грубера.
— Вот чему я поражаюсь до глубины души, так это регенерации наших тел в местных условиях, — Грубер после этих слов провел пальцами по уже зарубцевавшейся, хотя еще и немного воспаленной, криво зашитой дырке от пули. Хотя дырки на том месте не было, а был толстый красный шрам.
— Да, меня это тоже поражало. Нужно лишь немного помочь организму, и он остальное сделает самостоятельно.