Собственная реактивность мешает мне затормозить, более того, я на этой волне лечу все быстрее, продолжая назначать себе миллион дел. Хотя понимаю, что ухожу в дефицит – не в ноль, а уже в минус – и сил не хватает, чтобы мчаться с той же скоростью.
И вот как только у меня наступали такие моменты – сразу накрывало собаку. На пару дней я полностью останавливалась и могла заниматься только Франческо.
Включался внутренний энергосберегающий режим, и все, что можно было не делать, я снимала с повестки дня – встречи с друзьями, прием гостей. Я выдыхала уже на следующий день и чувствовала себя отдохнувшей. Смотрю на собаку, а она здорова – мягкий живот, веселый взгляд, желание играть и резвиться.
Владельцы на приеме делятся жизненным опытом и рассказывают о случаях, когда у изначально здорового пса появлялись те же симптомы, что и у них. В результате диагностировались те же заболевания, которыми страдали хозяева: от эпилепсии до сахарного диабета.
То, что такие истории рассказывали совершенно разные люди на протяжении всей моей практики, наводит на мысль: если ваш питомец ни с того ни с сего заболел, проведите диагностику не только ему, но и себе. Такая взаимосвязь пока никак научно не доказана – это лишь мои рассуждения на тему, тем не менее я всегда рекомендую владельцам провести обследование. Возможно, так вы сможете диагностировать болезнь на ранней стадии. Понятно, что подобная взаимозависимость не всегда работает, но поскольку с такими историями я сталкиваюсь регулярно, почему бы не подстраховаться?
Следующая история – не исследование с позиции зоопсихолога. Это мой личный опыт и наблюдения за тем, что происходило в жизни.
ЛИЧНАЯ ИСТОРИЯ
С самого детства у меня проявлялись аллергические реакции, которые тогда назывались «диатез». Стоял даже вопрос о наличии у меня бронхиальной астмы и аллергии на шерсть.
Реакции проявлялись через очаги расчесывания на коже и лечились гормональными мазями. Аллергия была у меня не постоянно, а возникала в определенные периоды жизни – исключительно на фоне сильных стрессов.
Со временем клиническая картина ухудшалась, иногда поражались одновременно руки, лицо и участки спины. Я испытывала жуткий дискомфорт от постоянного зуда. Благодаря лекарствам заболевание купировалось, но из моей жизни не уходило. Ресурс здоровья с годами не увеличивался, и аллергические проявления, хотя они изменились и стали менее выраженными, возникали даже при среднем, если не сказать минимальном, уровне стресса. В любых ситуациях, где я нервничала, попадала в состояние неразрешенного конфликта или стресса, на коже возникали очаги зуда. Избавиться от такой реакции организма до конца не удавалось, получалось только достигать ремиссии.
В 2015 году я забрала из клиники, в которой тогда работала, кошку-британку с атопическим дерматитом. Болезнь проявлялась в довольно сильной форме, и, несмотря на то что ее лечили лучшие дерматологи страны, никак не удавалось добиться ремиссии дольше, чем на один – два месяца. Поскольку это сильно влияло на внешний вид животного, я понимала, что с большой долей вероятности ее тяжело либо вовсе невозможно пристроить. И я взяла кошку к себе, понимая, что, скорее всего, ее состояние пожизненное.
Дома я следила за психологическим комфортом животного, зная, что это психосоматическое заболевание, ежедневно давала кошке антидепрессанты и препараты, снимающие зуд. Со временем это стало нашим образом жизни.
За годы, прошедшие с момента появления этой питомицы, у меня бывали стрессы – тяжелые потери и горе, но я с удивлением заметила: никаких кожных проявлений при этом на моей коже не наблюдалось. Если появление кошки смогло помочь мне, то как это произошло? Я всегда хотела максимально помочь ей – уделяла повышенное внимание здоровью питомицы и выводила на более длительные ремиссии. Получается, каждый день я улучшала качество жизни кошке, соответственно, и себе.
Фира помогла увидеть, насколько безответственно я относилась к собственному качеству жизни, считая это несерьезным и неважным, в уверенности, что есть куча других первостепенных задач, которые нужно решить. Все мои усилия были направлены вовне – я лишь убирала стрессовую ситуацию, в которую попадала, но для себя ничего не делала. С Фирой я начала следить, чтобы кошку никто не обижал, чтобы были режим питания, время и место для отдыха, где ее не трогали мой ребенок и другие животные.
Через то, что я делала для кошки, ко мне стало приходить понимание личной внутренней значимости подобного отношения к себе. Мир не рухнул, когда я много внимания и заботы уделяла животному со схожим заболеванием. А ведь по поводу своей аллергии я раньше думала: ничего, подождет – я же всю жизнь с этим живу и уже почти привыкла, есть дела поважнее.
Исцеляя свою питомицу, я исцелилась сама. Начала проявлять о себе ту же заботу, что и о Фире – ограничивать неприятное общение, заставлять себя вовремя есть и нормально спать. Раньше я не ценила ночной отдых – могла поспать, а могла променять сон на что-то более интересное, после чего весь день пить кофе. С Фирой я разрешила себе посмотреть на то, насколько я хороший владелец для самой себя.
Когда собака в семейной системе становится заменой ребенку, требующему максимума заботы, часто такая опека становится удушающей, здоровое животное возводится в ранг все время болеющего и подвергается постоянной диагностике и гипердиагностике.
У некоторых людей наблюдается синдром Мюнхгаузена – расстройство, при котором человек преувеличенно изображает или искусственно вызывает у себя симптомы болезни, чтобы подвергнуться медицинскому обследованию, лечению, госпитализации, хирургическому вмешательству, биохакингу. В кино и медицинских сериалах этот синдром нередко иллюстрируется историями мам. Как правило, это одинокие женщины с детьми до трех лет, постоянно попадающими в больницу с ожогами и нелепыми травмами. Такие малыши регулярно выпивают чистящие средства, проглатывают батарейки и странные инородные предметы, какие в обычной ситуации в рот никто не потащит. С этими сериальными детьми подобные казусы происходят регулярно, после чего вызывается служба социальной опеки.
Все объясняется тем, что матери было плохо и одиноко, а попросить о помощи женщина не могла, опасаясь подозрений в том, что она не справляется со своими обязанностями. Постоянное внимание, которое такая героиня не могла попросить у взрослых людей, она получала через перманентное лечение ребенка, оказываясь в центре разворачивающихся вокруг малыша событий.
Несмотря на то что собака – не ребенок и ее сложно заставить навредить себе из-за развитого инстинкта самосохранения, хозяин нередко выступает в роли подавляющего контролем опекуна. Естественно, такая гиперзабота сказывается на психологическом состоянии животного и может приводить от вымышленных заболеваний к реальным.
Иногда скрытый стресс кого-то из членов семьи влияет на поведение и даже здоровье питомца. Человеку кажется, что он свое напряжение никак не проявляет, поскольку не раздает пинки в общественном транспорте и не плюет людям в кофе, однако незаметно для себя он меняет отношение к животному.
Собака в этой истории обычно становится компенсацией. Не то чтобы начиналось жестокое обращение и использование пса в роли подушки для битья, но хозяин неосознанно позволяет себе поступать с животным так, как ему хочется поступить с окружающими людьми, – скажем, пихнуть локтем сослуживца, который раздражает. Если раньше человек мог спокойно попросить питомца отойти, теперь он говорит резко и гневно. Собаку смущает и пугает эта перемена. Владелец изменился и стал непредсказуемым – не таким, каким был всегда.
У собаки нарастает чувство тревоги из-за нестабильности хозяина и, как следствие, нестабильности ситуации, пес может начать травмировать себя, выть и скулить, у него может измениться аппетит.
Изменение состояния владельца ведет к переменам в его поведении, что сказывается и на собаке. Когда человек находится на эмоциональных качелях, животное перестает получать от него качественную любовь и общение. Только что хозяин был резок с питомцем, а через секунду одумался, и ему стало неловко.
Человек заглаживает вину, угощая лакомством, или подсыпает корм в миску, чтобы пес ел и не раздражал его, бродя по пятам из комнаты в комнату. Владелец словно извиняется перед собакой и из чувства вины старается ее чаще и обильнее кормить, потому что не в состоянии проявлять свою любовь иначе. Такое поведение свойственно людям, не имеющим внутреннего ресурса, чтобы попросить прощения. Очевидно, что раз хозяин перекармливает питомца, то признает свою неправоту и неосознанно включает компенсаторное поведение, но при этом у человека не сформирована психологическая культура извинения. Когда нельзя попросить прощения словами, вину пытаются загладить поступками.
Вероятно, такая манера поведения пришла от наших советских мам. После того как они на нас накричали, игрушки отобрали и посадили под домашний арест, вместо извинения звучало: «Иди, еда на столе». Не было слов «Я больше не сержусь» или «Прости меня, я была неправа». «Иди есть» из уст наших мам подразумевало «Ты принят обратно в стаю, мы снова тебя любим и о тебе заботимся». При этом не говорилось самое главное: «Прости меня, пожалуйста, я перегнула палку». Когда люди привыкли к тому, что эта схема работает с детьми, они решили, что она будет так же эффективна с собаками. Но подобный формат общения может вызвать у животного нарушения пищевого поведения, когда у пса остается одна радость в жизни – еда. Совершенно так же, как и у хозяйки, все время сидящей на диетах, но откармливающей свою собачку, разрешая есть все то, что не позволяет себе. В итоге у животного появляются лишний вес и куча болезней.
ВАЖНО ЗАПОМНИТЬ
Наличие или отсутствие у животных психосоматических заболеваний – тема, открытая для дискуссий