— А как зовут его наследника?
— Ещё не знаю. У него одиннадцать сыновей, и он может выбрать любого. Такой у них обычай.
— Не обязательно старшего?
— Кого захочет.
Лериэн задумался. Гирхарт с лёгкой улыбкой смотрел на сына. Наставники принца не зря ели свой хлеб — малыш успешно учился владеть оружием, вполне пристойно держался в седле, и сейчас показал неплохое знание географии. Гирхарт старался ровно относиться к обоим сыновьям, но ничего не мог поделать — старший был его любимцем. Может быть, если бы Керн меньше походил на мать… Гирхарт даже Фрине не говорил, что младший может быть не его сыном, но где-то в глубине души таилось подозрение, которому он старался не давать воли.
— Нет, — решил Лериэн, — это неправильно. Когда наследник — старший, никому не обидно.
— Ты прав, — серьёзно подтвердил Гирхарт. — Но эманийцы говорят, что править должен лучший. Боюсь только, что каждый из сыновей Ваана считает лучшим себя.
Он не стал говорить, что почти каждое новое царствование в Эмайе начинается с бурного выяснения отношений между братьями, и что он, Гирхарт, возлагает на это определённые надежды. Ваану уже хорошо за шестьдесят, так что надо быть готовым… Однако принцу ещё рано об этом думать.
Всё, что мог, Гирхарт сделал, теперь ему оставалось только ждать. Первые новости должны были поступить не раньше, чем дней через двадцать. План Дарнилла состоял в том, что бы разделить Внутреннее море на квадраты, в каждом из которых сосредоточить по нескольку десятков кораблей, и ловить пиратские суда как в сеть. Все прошлые попытки справиться с этой напастью оставались неудачными потому, что инициатива в такой войне неизбежно перехватывалась пиратами. Не зная точно, в какой части моря находится противник, имперский флот был вынужден гоняться за ним вслепую, в то время как пиратские капитаны, хорошо изучившие море и берега, а также имеющие повсюду своих информаторов, выбирали для атаки самый благоприятный для себя момент, а в случае неудачи мгновенно рассеивались и отступали. Что, впрочем, случалось редко: они хорошо готовились, заранее узнавая численность посланного против них флота. Сейчас же Дарнилл имел возможность контролировать практически всё море одновременно. Если же противник окажется слишком силён для направленной в этот квадрат эскадры, ей всегда может прийти на помощь другая, и потрёпанным в предыдущем бою пиратам тут же придётся вступить в новый бой. План сулил успех, теперь главное было, чтоб не подвели помощники, поставленные во главе отдельных эскадр.
Первые вести и впрямь были обнадёживающими. На это раз удача была явно на стороне сегейрцев, выступая рука об руку с умением и расчётом. Лишенные возможности использовать свою привычную тактику, пираты явно растерялись. Несколько десятков кораблей уже было уничтожено, другие взяты в плен. Следуя приказу Гирхарта, Дарнилл не казнил пленных, а отправлял в Рамаллу. Решив, что лишние люди ему не помешают, Гирхарт приказал обходиться с пленными как можно мягче, особенно с теми, кто захочет сдаться добровольно. Дарнилл сомневался в том, что таковые найдутся, но оказался не прав — пираты, как выяснилось, далеко не всегда горели желанием сражаться до последнего. Поняв, что спастись им будет трудно, они охотно выкидывали белый флаг и даже отрабатывали своё помилование, указывая, где скрываются их товарищи. Благодаря им удавалось находить и тайные стоянки, и убежища, а иногда даже и пиратские клады.
Всё шло настолько хорошо, что Гирхарта это порой начинало пугать. Он постоянно ждал какой-то неприятности, зная, как любит судьба устраивать победителям ловушки в самый неподходящий момент. Но, похоже, морские Боги приняли сторону новой империи, позволив ей сделать то, на что так и не сподобилась Коэна. Остатки пиратских эскадр кинулись к Кассану, потеряв по дороге ещё несколько своих. Дарнилл с шестью десятками кораблей двинулся следом. Взять в гористом Кассане укреплённые форты и города было бы очень нелегко, поэтому то, что разбойники решили выйти из-за стен и дать Дарниллу сражение у своих берегов, стало приятным сюрпризом.
Сражение было дано и закончилось полной победой сегейрцев. Уцелевшие пираты отступили в свои крепости. Дарнилл начал готовиться к долгой осаде. Гирхарту он писал, что думает, нельзя ли как-нибудь использовать пиратов-перебежчиков для выявления слабых мест береговых укреплений, которые не то что взять — даже подступиться к ним и то было непросто. Но последующие события стали полной неожиданностью как для него, так и для Гирхарта: пиратские крепости начали сдаваться сами, одна за другой.
«Вы были правы, когда настаивали на мягком обращении с пленными, — писал Дарнилл Гирхарту. — Этой мягкостью я добился большего, чем воинскими победами. Но должен сказать, что эти стервятники, сдающиеся тогда, когда у них были все шансы на долгое сопротивление, а то и на победу, не вызывают у меня ничего, кроме презрения. Они слишком боятся за свою шкуру для настоящей войны, а потому я решительно против Вашей идеи пополнить ими наш флот. Может быть, они и искусные мореходы, но слишком ненадёжны».
Прочтя это, Гирхарт хмыкнул. Резон в словах Дарнилла был, но император решил рискнуть. Конечно, на корабли будут брать не всех, а с разбором, и постараются разделить по разным судам, но совсем отказываться от таких мастеров он не станет. Ну а остальные добровольно сдавшиеся отправятся подальше от моря вести жизнь честных тружеников. Возможности для этого у них будут, нужно только проследить, чтобы их, опять-таки, не собиралось слишком много в одном месте.
Были, разумеется, и те, кого из-за слишком многочисленных или вопиющих преступлений помилование не коснулось, но таких обычно наказывал маршал, избавляя императора от необходимости казнить их самому. Всего же Дарнилл захватил более сотни больших боевых кораблей и множество мелких. Их отправили в ближайший рамальский порт. Война уже подходила к концу (причём в рекордно короткий срок, со времени отбытия эскадр не прошло и четырёх месяцев), когда пришло известие, что последний из ещё державшихся пиратских оплотов, на острове Линдере, просит маршала взять его под свою руку, избавив от осады, которую вёл заместитель Дарнилла адмирал Тиаран. Он остался командовать той частью флота, что продолжала патрулировать море, когда Дарнилл ушёл к Кассану, и, обнаружив до сих пор неизвестное пиратское гнездо, тут же его осадил. Дарнилл немедленно поплыл к нему, но приказа прекратить военные действия, как его просили пираты, вперёд не послал. В результате, когда он прибыл на место, оказалось, что он опоздал, и крепость уже взята без него. Но маршал не был задет этим обстоятельством. Ему вполне хватало своей славы, чтобы не ревновать к чужим победам, а потому он в очередном донесении Гирхарту весьма лестно отозвался о молодом адмирале и представил его к награде.
Не без злорадства Гирхарт отписал Ваану, что пираты побеждены, и плавать по морю теперь стало безопасно. Но эманиец умел держать удар. Ответные поздравления истекали патокой и елеем, как, впрочем, и все письма дорогого тестя. Следовало ковать железо, пока горячо, и Гирхарт пригласил к себе эманийского посла для обсуждения ряда спорных вопросов. Теперь, когда сосед и родич лишился негласных, но весьма эффективных союзников, он, по идее, должен был стать посговорчивее. Но не тут-то было. Посол юлил и извивался, как уж на сковородке, ссылался на свою некомпетентность и отсутствие полномочий. Императору довольно быстро надоело это дипломатическое фехтование, и он согласился отложить обсуждение до тех пор, пока посол не отпишет своему государю и не испросит у него инструкций.
Гирхарт отлично понимал, что отсрочка ничего не даст. Инструкции, без сомнения, уже были получены, и сводились, по-видимому, к тому, чтобы тянуть время. А это значило, что следует ожидать какой-то пакости. Ваан не хуже Гирхарта чувствовал, что чем дальше, тем теснее им становится под одним небом, впрочем, он, как и Гирхарт, с самого начала знал, что так и будет. Император сильно подозревал, что покойная Эджельстана, не тем будь помянута, получила соответствующие инструкции ещё до отъезда в Рамаллу, и пресловутый заговор был спланирован за морем. Дело сорвалось, но Ваан славится тем, что никогда не опускает рук, как бы не были плохи его дела. Не сдастся он и теперь. А потому Гирхарт всё чаще стал подумывать о том, не нанести ли ему удар первым, не дожидаясь очередного хода противника. И тут эманийский посол попросил его об аудиенции.
Выслушав посла, Гирхарт в первую минуту не поверил своим ушам. Царь Ваан просил у него военной помощи против восставшего Ханоха.
ГЛАВА 3
Как оказалось, Ханох взбунтовался не просто так. Восстание поднял один из сыновей Ваана, что-то не поделивший с отцом и братьями, а, может быть, просто уставший ждать, пока освободится престол. Выслушав посла, Гирхарт крепко задумался. Ему была на руку смута в Эмайе, и теперь оставалось решить, какую из сторон выгоднее поддержать. Временно, конечно, ибо победитель тут же станет соперником. Что из себя представляет претендент на эманийский престол? Начав вспоминать, что ему известно об этом царевиче, а также обо всех остальных отпрысках Ваана, Гирхарт вынужден был признать, что практически ничего. Все они находились в тени своего отца, не принимая активного участия в политической жизни. Этот пробел следовало восполнить, и как можно скорее.
Пожалуй, самой правильной тактикой было бы не вмешиваться, ожидая, пока кто-то из них уничтожит другого, после чего заняться победителем. Но, с другой стороны, сейчас для Гирхарта открывалась уникальная возможность разделаться с обоими разом, или, на худой конец, забрать себе Ханох (благо тот — старая имперская провинция) и сказать, что так и было. Беда в том, что и Ваан не мог этого не понимать. И всё же попросил помощи. Либо его дела настолько плохи, что он впал в полное отчаяние, что маловероятно, либо его просьба — искусно расставленная мышеловка, в которую положен большой аппетитный кусок почти бесплатного сыра. Гирхарт не понимал смысла происходящего, и это ему очень не нравилось.