– Антивещество… Что за чушь собачья! За кого ты нас принимаешь?
Заговорила Корал, невозмутимо, по-деловому:
– Доктор Данн, Пейнтер говорит правду. Мы исследовали место взрыва и обнаружили зет-бозоны и глюоны – частицы распада, которые образуются при взаиимодействии вещества и антивещества.
Омаха нахмурился, уже не такой уверенный.
– Я отдаю себе отчет, что это звучит немыслимо, – снова заговорил Пейнтер. – Но если ты уберешь пистолет, я все объясню.
Омаха лишь стиснул пистолет крепче.
– Пока что это единственное, что развязало тебе язык.
Пейнтер вздохнул. Что ж, попробовать все равно стоило.
– Ну ладно, пусть будет по-твоему.
Стоя под прицелом направленного в лицо пистолета, он вкратце изложил все, что знал: взрыв Тунгусского метеорита в России в 1908 году, таинственное гамма-излучение, обнаруженное в бассейне Подкаменной Тунгуски и в Британском музее, свидетельства того, что при обоих взрывах была образована плазма. И наконец, указания на то, что где-то в Оманской пустыне, возможно, находится источник антивещества, которое пребывает в какой-то неизвестной стабильной форме и не вступает во взаимодействие с окружающим веществом.
– Однако сейчас, возможно, антивещество выходит из стабильной формы, – закончил свое объяснение Пейнтер. – Может быть, именно поэтому метеорит взорвался в Британском музее. И то же самое может произойти здесь. Возможно, впервые нам представится возможность обнаружить и сохранить источник безграничной энергии. Если мы успеем…
Кара нахмурилась.
– И как намеревается поступить с таким безграничным источником энергии правительство Соединенных Штатов Америки?
Пейнтер прочитал в ее глазах подозрение.
– В первую очередь защитить. Это является первостепенной задачей. Защитить от тех, кто может им злоупотребить. Если этот источник энергии, открывающий небывалые возможности, попадет в нечистые руки…
Он не договорил. Повисло напряженное молчание. Все присутствующие прекрасно поняли, что сейчас мир оказался разделенным не столько государственными границами, сколько идеологиями. Хотя формально и не объявленная, бушевала новая мировая война, в которой терпимость и уважение к правам человека приняли на себя удар со стороны деспотизма, нетерпимости и слепого фанатизма. И хотя иногда сражения этой войны велись у всех на виду – в Нью-Йорке, в Ираке, – основная борьба проходила невидимо, тайно. Ее герои оставались неизвестными, злодеи не раскрывали свои лица. И вот сейчас те, кто выбрался на этот пустынный берег, помимо своей воли оказались втянуты в эту войну. Наконец молчание нарушила Кара:
– А те другие, которые похитили Сафию… Это ведь те самые, кто проник в Британский музей.
Пейнтер кивнул.
– Скорее всего.
– Кто они такие? – спросил Омаха, по-прежнему держа пистолет наготове.
– Не знаю. Твердой уверенности нет.
– Врешь!
Пейнтер поднял руку.
– Со всей определенностью я знаю только того, кто возглавляет эту группу. Моя бывшая напарница, с которой я проработал несколько лет. Шпион, внедренный в УППОНИР.
Слишком обессиленный, он не смог скрыть переполнявшую его злость.
– Ее зовут Кассандра Санчес. Мне так и не удалось выяснить, на кого она работает – на какое-нибудь иностранное государство, на террористов или на черный рынок. Могу сказать только, что эти мерзавцы не стеснены в средствах, прекрасно организованы и действуют беспощадно.
– А вы со своей напарницей теплые, пушистые котята.
– Мы не убиваем ни в чем не повинных людей.
– Нет, вы гораздо хуже, твою мать! – бросил Омаха. – Вы сваливаете грязную работу на других. Вам было известно, что мы направляемся прямо в дерьмо, но вы держали язык за зубами. Если бы мы заранее знали, что нас ждет, мы могли бы подготовиться лучше. И может быть, нам удалось бы предотвратить похищение Сафии.
Пейнтеру было нечем возразить. Омаха прав – его застигли врасплох, по его вине над операцией нависла угроза срыва, а жизнь этих людей оказалась в опасности. Поглощенный раскаянием, Пейнтер не успел среагировать вовремя. Стремительно шагнув вперед, Омаха приставил дуло пистолета прямо к его лбу и заорал:
– Ах ты ублюдок, это ты во всем виноват!
Пейнтер услышал в его голосе боль и страдание. Этот человек потерял способность рассуждать. Но и у Пейнтера в груди вскипела ярость. Он замерз, устал, и ему надоело терпеть, когда у него перед носом размахивают пистолетом. Оставалось только решить, как именно отделаться от Омахи. Корал ждала, застыв в напряжении. Поддержка пришла оттуда, откуда ее никто не ждал. Тишину пустынного побережья внезапно разорвал конский топот. Все обернулись на шум, даже Омаха. Отступив назад, он опустил пистолет и пробормотал:
– Проклятье…
От этого восхитительного зрелища захватывало дух. Белый жеребец несся вдоль кромки воды. Из-под копыт вылетали комья сырого песка. Это был тот самый породистый скакун с «Шабаба Омани». Жеребец несся к людям, вероятно привлеченный их громкими голосами. Судя по всему, от места гибели корабля он добрался до берега вплавь. Разгоряченный жеребец остановился в нескольких ярдах от людей и тряхнул головой, выпуская в прохладный ночной воздух облака пара.
– Не могу поверить, что ему удалось спастись! – проговорил Омаха.
– Всем известно, что лошади прекрасно плавают, – снисходительно заметила Кара.
Но даже она не смогла скрыть в голосе восхищение. Один из «призраков пустыни» медленно приблизился к благородному животному, подняв руку и нашептывая что-то по-арабски. Жеребец тревожно заржал, но позволил человеку подойти. Обессиленный, испуганный, он нуждался в чем-то привычном. Внезапное появление скакуна разрядило напряжение. Омаха посмотрел на пистолет так, словно понятия не имел, как тот оказался у него в руке. Кара подошла к Пейнтеру.
– Полагаю, пришло время оставить споры позади. Перестать обвинять друг друга. У всех у нас были свои причины приехать сюда. Собственные скрытые мотивы.
Она оглянулась на Омаху, но тот упорно не желал смотреть ей в глаза. Пейнтер догадывался, какие им движут причины. Это было очевидно по тому, какими глазами Омаха смотрел на Сафию, по его яростным вспышкам. Несомненно, он все еще любил ее.
– А теперь нам нужно придумать, как спасти Сафию. В настоящий момент это первоочередная задача, – продолжала Кара. – Что будем делать?
Пейнтер кивнул, при этом у него снова разболелся заплывший левый глаз.
– Наши враги уверены, что мы погибли. Это дает нам определенное преимущество, которое нам надо постараться сохранить. Кроме того, мы знаем, куда они направляются. Мы должны как можно быстрее попасть в Салалу. То есть нам предстоит преодолеть почти триста миль.
Кара повернулась к огням далекой деревни.
– Если добраться до телефона, не сомневаюсь, мне удастся упросить султана…
– Нет, – остановил ее Пейнтер. – Никто не должен знать, что мы остались живы. В том числе оманское руководство. Одно только слово о том, что нам удалось спастись, произнесенное где бы то ни было, лишит нас единственного хрупкого преимущества. Кассандре и ее людям удалось захватить Сафию, полагаясь исключительно на внезапность. Тем же самым способом мы сможем вырвать ее из рук похитителей.
– Но если султан Кабус согласится нам помочь, можно будет без труда оцепить Салалу и прочесать весь город.
– Кассандра и ее люди уже наглядно показали свои возможности. Они располагают значительными силами и вооружением. Это означает, что у них есть свои люди в оманском правительстве.
– И если мы раскроем себя, известие об этом тотчас же дойдет до похитителей, – пробормотал Омаха.
Он уже убрал пистолет за пояс и теперь стоял, потирая разбитые костяшки пальцев. Похоже, вспышка гнева его успокоила и способность здраво рассуждать вернулась.
– Похитители скроются до того, как мы успеем что-либо предпринять. И в этом случае мы потеряем Сафию.
– Совершенно верно.
– Так что же нам делать? – спросила Кара.
– Прежде всего мы должны обзавестись средством передвижения.
Вперед выступил капитан аль-Хаффи. Пейнтер не знал, как этот человек отнесется к необходимости обманывать правительство своей страны, держать его в неведении относительно случившегося. С другой стороны, в боевой обстановке «призраки пустыни» действовали совершенно независимо, без оглядки на высшее начальство. Капитан повернулся к Пейнтеру и предложил:
– Я пошлю в деревню одного из своих людей. Это не вызовет подозрений. – Видимо, прочитав на лице американского разведчика немой вопрос о том, почему он с такой готовностью вызвался помочь отряду Кары, капитан добавил: – Неверные убили одного из моих людей. Калила. Он двоюродный брат моей жены.
Пейнтер знал, что на первом месте у арабов стоит долг перед родственниками и соплеменниками, и сочувственно кивнул капитану.
– Да упокоит Аллах его душу!
Аль-Хаффи поклонился, выражая признательность за соболезнование. Он махнул рукой, подзывая одного из своих людей, настоящего гиганта по имени Барак. Они быстро обменялись несколькими фразами. Кивнув, Барак собрался уходить. Его остановила Кара.
– Как ты собираешься раздобыть машину, не имея денег?
Барак ответил по-английски:
– Аллах помогает тем, кто помогает себе сам.
– Ты собираешься ее угнать?
– Одолжить. Это обычай племен пустыни. Каждый может одолжить то, что ему нужно. А кража – это преступление.
Высказав эту мудрость, Барак ровной трусцой устремился к горящим вдалеке огонькам и вскоре растворился в темноте, подобно настоящему призраку.
– Барак не подведет, – заверил всех капитан аль-Хаффи. – Он найдет такую машину, в которой поместимся мы все… Вместе с конем.
Пейнтер оглянулся на каменистое побережье. Третий «призрак», молчаливый молодой парень Шариф, вел жеребца на длинном поводе.
– Зачем брать с собой лошадь? – спросил Пейнтер, обеспокоенный тем, что пропажа большой машины будет обнаружена значительно быстрее. – Трава здесь сочная, пусть попасется немного. Рано или поздно жеребца обязательно найдут.