– И одновременно сами займемся поисками, – добавила Корал.
Она кивнула на снаряжение, выгруженное из внедорожника Кассандры.
– Здесь есть прибор радиолокационного зондирования почвы, который прекрасно подходит для поисков под слоем песка. Кроме того, у нас есть ящик гранат, несколько автоматов и еще вот эта штуковина – я сама не знаю, что это такое.
Молодая женщина продемонстрировала какое-то орудие, похожее на ружье с насаженным на дуло колокольчиком. Судя по блеску в глазах, ей до смерти хотелось его опробовать.
Все посмотрели на Пейнтера, словно ожидая его согласия.
– Разумеется, мы отправляемся в Убар, – сказал он.
Омаха хлопнул его по плечу.
– Наконец-то мы хоть в чем-то пришли к единому мнению.
1 час 55 минут
Сафия стиснула Кару в объятиях.
– Что ты здесь делаешь?
– Сама точно не знаю.
Кара заметно дрожала. Ее кожа была влажная, липкая.
– А остальные? Я видела Пейнтера. А что с Омахой, его братом?
– Последнее, что мне о них известно, – все были живы и здоровы. Но в бою я участия не принимала.
Сафия, почувствовав, как ноги под ней ослабли и колени стали ватными, вынуждена была сесть. Стены пещеры закружились у нее перед глазами. Журчание водопада, льющегося из отверстия в своде, казалось перезвоном серебряных колокольчиков. Свет пяти костров слепил ее.
Сафия обессиленно опустилась на коврик у костра. Она не чувствовала жар языков пламени. Кара подошла к ней.
– Твое плечо! Ты истекаешь кровью!
Пулевое ранение. Сафия не знала, произнесла ли она это вслух.
К ней приблизились три женщины. Они принесли таз с горячей водой, от которой шел пар, сложенное белье, закрытый светильник, показавшийся совсем не к месту, и белую коробку с красным крестом – аптечку первой помощи. Следом за ними пришла пожилая женщина с высоким посохом, но не та, которая привела Сафию сюда. В свете костров ее лицо, казалось, горело. Она была очень старая, даже древняя, сгорбленная, с белоснежными седыми волосами, тщательно расчесанными и сплетенными в косу. Мочки ушей украшали крупные рубины, цветом в тон вытатуированной слезинке.
– Ложись, дочь моя, – нараспев произнесла старуха опять по-английски. – Позволь нам осмотреть твои раны.
У Сафии не осталось сил сопротивляться, однако с ней находится Кара. Придется положиться на то, что подруга в случае необходимости ее защитит.
С Сафии стащили рубаху, предварительно ее разрезав. Затем повязки намочили горячим настоем алоэ и мяты, после чего медленно оторвали. Молодой женщине показалось, что с нее сдирают кожу. Она вскрикнула; в глазах у нее потемнело.
– Вы делаете ей больно! – строго заметила Кара.
Одна из женщин, опустившись на колени, открыла аптечку первой помощи.
– Здесь осталась одна ампула морфия, ходжа, – сказала она.
– Дайте мне осмотреть рану.
Старуха склонилась над Сафией, опираясь на посох.
Сафия повернулась, показывая ей плечо.
– Пуля прошла насквозь. Небольшого калибра. Это хорошо. Операция не потребуется. Боль облегчит сладкий чай с миррой. И две таблетки тайленола с кодеином. Подключите к здоровой руке капельницу. Введите литр теплого физиологического раствора.
– А что делать с раной? – спросила одна из женщин.
– Обработать дезинфицирующими средствами, наложить заживляющую мазь и перебинтовать, а руку повесить на перевязь.
– Будет сделано, ходжа.
Сафии помогли сесть. Третья женщина налила в кружку горячий чай и протянула ее Каре.
– Помоги ей выпить. Это придаст ей сил.
Кара послушно взяла кружку двумя руками.
– И тебе тоже неплохо было бы глотнуть, – обратилась к ней старуха. – Это очистит тебе голову.
– Сомневаюсь, что у чая хватит на это сил.
– Здесь сомнения тебе ничем не помогут.
Отпив чай, Кара поморщилась, затем протянула кружку Сафии.
– Выпей. Выглядишь ты просто ужасно.
Сафия приоткрыла рот, позволяя подруге влить несколько капель. Холодный колодец, в который превратился ее желудок, с благодарностью принял благотворное тепло.
Сафия жестом показала, что хочет выпить еще. Ей поднесли две таблетки.
– Это от боли, – шепнула самая молодая из трех женщин.
– Прими таблетки, Саффи, – попросила подругу Кара. – А то я их выпью сама.
Сафия взяла лекарство и проглотила его, запив чаем.
– А теперь полежи спокойно, пока мы обработаем рану, – сказала ходжа.
Сафия легла на одеяло, чувствуя, что постепенно начинает согреваться.
Держа себя с изяществом, которое никак не вязалось с преклонным возрастом, старуха медленно опустилась рядом, положив посох на колени.
– Отдыхай, дочь моя. Успокойся.
Она накрыла руку Сафии своей ладонью. По всему телу молодой женщины разлилось мягкое блаженство, смывая боль, наполняя ее легкостью. Она ощутила приятный аромат жасмина.
– Кто вы? – спросила Сафия.
– Мы твоя мать, милая.
Сафия вздрогнула, оскорбленная этим предположением. Ее мать умерла. А эта женщина слишком стара. Несомненно, она просто выразилась образно. Но прежде чем Сафия успела что-либо ответить, у нее перед глазами все растворилось, затянулось туманной дымкой. Лишь несколько слов последовали за ней в забвение:
– Все до одной. Мы все твоя мать.
2 часа 32 минуты
Кара наблюдала за тем, как несколько женщин ухаживают за лежащей на одеяле Сафией. Подруга забылась спокойным сном. В вену на правой руке ей вставили иглу, подсоединенную к капельнице с теплым физиологическим раствором, которую держала в руках одна из сиделок. Две другие промыли и обработали огнестрельное ранение в плечо. Входное отверстие было меньше мелкой монетки. Щедро посыпав его заживляющим порошком, женщины помазали кожу вокруг йодом, наложили марлевые тампоны и умело перебинтовали плечо.
Сафия дернулась во сне, но не проснулась.
– Проследите за тем, чтобы она держала руку на перевязи, – распорядилась старуха, наблюдая за работой своих помощниц. – А когда проснется, не забудьте дать ей выпить кружку чая.
Взяв посох, ходжа оперлась на него и поднялась на ноги. Она повернулась с Каре.
– Пойдем со мной. Пусть мои дочери ухаживают за твоей сестрой.
– Я ее не оставлю, – шагнула к Сафии Кара.
– О ней позаботятся. Пошли. Настала пора тебе найти то, что ты так долго искала.
– О чем это вы?
– Я говорю про ответы на главные вопросы твоей жизни. Хочешь – иди со мной, хочешь – оставайся. Мне все равно. Я с тобой спорить не собираюсь.
Старуха заковыляла прочь, громко стуча посохом. Кара посмотрела на Сафию, перевела взгляд на старуху. «Ответы на главные вопросы твоей жизни».
Она медленно встала.
– Если с ней что-нибудь случится…
Однако Кара сама не знала, к кому обращена ее угроза. Сиделки, похоже, как нельзя лучше ухаживали за ее подругой.
Тряхнув головой, Кара направилась следом за ходжей.
– Куда мы идем?
Не обращая на нее внимания, ходжа шла вперед. Оставив позади журчащий водопад и костры, женщины вошли в полумрак. Кара огляделась по сторонам. Она смутно помнила, как попала в пещеру. Она все время была в сознании, но, казалось, двигалась словно в сладостном тумане, безропотно следуя за другой женщиной, одетой так же. Отойдя от машины, они больше часа шли через густой лес к старинному высохшему колодцу по узкой тропе, пробитой в скалах. Затем по спирали спускались вниз. Когда они наконец добрались до пещеры и Кару оставили у костра, велев ей ждать, туман рассеялся. С его исчезновением вернулись свинцовая тяжесть головной боли, судороги и тошнота. Кара с трудом могла двигаться, не говоря уж о том, чтобы самостоятельно найти выход из лабиринта подземных тоннелей.
У нее было множество вопросов, но все они оставались без ответа. Кара не отрывала взгляда от спины старухи, шедшей впереди. Кто эти женщины? Что им нужно от Сафии и от нее самой?
Наконец они дошли до входа в тоннель. Там их ждала девочка с серебряной масляной лампой, совсем такой, какую надо потереть, чтобы вызвать джинна. На кончике лампы трепетал крошечный огонек. Девочка, которой было не больше восьми лет, тоже была в плаще, не по размеру большом, с подобранным подолом, обнажившим босые ноги. Ее широко раскрытые глаза не отрывались от Кары, словно девочка видела перед собой инопланетянина. Однако страха во взгляде не было – одно только любопытство.
Ходжа кивком предложила девочке следовать вперед.
– Иди, Йакут.
Развернувшись, девочка поспешно направилась вперед по тоннелю. Кара знала, что «йакут» по-арабски означает «рубин». Впервые за все время пребывания в пещере она услышала, как к кому-то обращаются по имени.
Кара повернулась к ходже.
– А вас как зовут?
Старуха наконец удостоила ее взглядом. В свете лампы ярко блеснули зеленые глаза.
– Меня называют по-всякому, но имя мое Лулу. Если не ошибаюсь, на твоем языке это означает «жемчужина».
Кара кивнула.
– У вас все женщины зовутся названиями драгоценных камней?
Ничего не ответив, ходжа молча двинулась следом за девочкой, но Кара каким-то образом почувствовала, что старуха дала утвердительный ответ. У арабов издревле существовал обычай давать такие имена только одному классу людей – рабам.
Почему эти женщины выбрали для себя такие имена? Определенно, они свободнее большинства арабских женщин.
Девочка свернула из тоннеля в пещеру, образованную в толще известняка. Холодные, сырые стены дрожали в свете огонька лампы. На земле, устланной соломой, лежал молитвенный коврик. За ним стоял невысокий алтарь из черного камня.
Кара ощутила леденящий страх. Зачем ее привели сюда?
Йакут подошла к алтарю, обошла его и, присев, скрылась из виду.
Внезапно позади камня с громким треском вспыхнул яркий огонь. Девочка разожгла от лампы сложенный хворост. Кара ощутила запах благовоний и керосина: дрова были специально облиты этими жидкостями, чтобы быстрее разгорались. Керосин сгорел быстро, остался лишь сладковатый аромат ладана.