Я притащил топаз (всё ещё в сухой глине) и кристалл аметиста в пещеру. Тонкий лепесток, оставшийся в результате телепортации, я просто раздробил и похоронил под песком и гравием. Не нужно, чтобы о нём знали – понимающий человеческий маг может сделать вредные для меня выводы.
По всему видать, я неправильно оценил состояние собственного организма: после ужина оно исправилось до почти нормального уровня. Лишь тогда я увидел, что отец хмурится без всяких видимых причин. И дёрнула же меня нелёгкая брякнуть:
– Пап, тут до меня дошли слухи…
На мгновение мне показалось, что сдержаться ему удалось лишь из-за присутствия в пещере супруги. Но правая лапа дёрнулась. Он коротко глянул на меня и показал глазами на выход из пещеры. Похоже, надвигалась гроза. А то и ураган.
Шипение плохо сочетается с рычанием, но отец сумел это сделать:
– Промолчать не мог?! Откуда?
Я решил сказать правду; отцу всё равно бы это не повредило, а мне и подавно:
– От людей. Цены на кристаллы для боевой магии растут. И я вычислил…
Отцовский шёпот показался командирским рыком:
– Не смей её пугать!
Я тоже перешёл на шёпот, но с трусливыми интонациями:
– Да ты что, пап, и в мыслях не было. Я даже не знал, что ты знаешь…
Грозный отец смягчился:
– Эх, к твоей умной голове ещё бы и мозгов хоть малую толику…
Попробую боковой заход:
– Дай мне время подрасти, и они будут. Ты лишь учи меня.
– Гррхххм…
– Когда ты вернёшься…
– Архххррррррр?
– Да, я уверен, что ты вернёшься, и будь готов, что начну тебя спрашивать. И большей частью о магии.
На этот раз отец снизошёл до членораздельной речи:
– Почему магии?
– О перестроениях, тактике, о методах обращения с рядовыми ты рассказывал много. О магии – ничего. А мне надо знать.
– Хочешь стать десятником? – Ирония в отцовском голосе била через край. – Не высоко ли метишь?
– Десятник – промежуточный шаг. И мне его не миновать.
– Ого! Тогда марш в пещеру. И об этом разговоре никому ни слова. Маме я сам скажу.
Глава 25. Работа военного атташе
Я осторожно пытался в школе разузнать хоть какие-то новости о предстоящем военном столкновении. Я заводил разговоры о том, кто и что собирается делать летом. У всех были планы, и ни один из них не включал вероятность вмешательства каких-то посторонних сил.
Выходит, никто из учащихся нашего класса ничего не знает. Расспрашивать в других классах я поопасался. Обращаться к взрослым драконам – тем более. Придётся думать. Но как раз на это времени было мало.
В течение недели удалось огранить аж целых два кристалла: ещё один пирит и бесцветный кварц. И тут в мозг залезла гусеничка беспокойства.
Там, где я делал всю работу (весьма удобный каменный выступ неподалеку от пещеры), уже накопилось порядочно кристаллических пластинок. Они сами по себе могли вызвать недоумённые вопросы, очень уж были тонки и ровны. Сверх того, такие природные бритвы могли поранить кого-то из посетителей или даже членов семьи.
Поразмыслив, я нашёл выход. Рядом с местом работы я обнаружил ещё один скальный выход и сделал в нём яму диаметром около полуметра. Разумеется, для этого использовалась магия земли. Я знал, что довольно скоро яма начнёт сама по себе зарастать, но именно из-за состава горной породы (базальт) полностью зарасти не может. В качестве крышки пошёл аккуратный круглый валун, притащенный телемагией.
Любуясь огранкой кристаллов, я подумал, что под такие (и им подобные) надо бы сделать новый браслет. В нём должно быть… – я закрыл глаза и попытался в мыслях изобразить желаемое… – как можно больше гнёзд под кристаллы, причём разного размера и разной формы. Ну да, кварц и топаз обычно имеют удлинённую форму, а гранаты и пирит – равноосную. И не один браслет. А четыре. Чтоб на все лапы. А на хвост ничего делать нельзя, он конический, на нём браслет плохо держаться будет.
Или… или вживлять кристаллы в чешуйки. Небольшие, конечно, сантиметровые. Их вообще не будет заметно долгое время. Конечно, чешуя растёт, как, скажем, ногти у человека, но медленно. Этот стратегический запас протянет, вероятно, с год. И браслеты будут при этом не нужны.
Картинка – хоть в пляс пускайся. А теперь время подрезать самому себе крылышки. Начнём с того, что крупные кристаллы таким образом не закрепить. Но ещё хуже – если кварц, топаз, гранат нейтральны к организму, то пирит, вполне возможно, с ним реагирует. В лучшем случае кристалл испортится (в смысле качества граней). В худшем – отравление. Магия жизни, конечно, сила, но не в моём исполнении.
И тут, как всегда, пришла боковая мысль. Хлеб! Я прекрасно помнил свою реакцию на этот безобидный продукт. А что я вообще знаю о наркотиках для драконов? Да ничего!
Закончив работу, то есть положив готовые кристаллы в сумку, а обрезки в яму, я вернулся в пещеру. Теперь – сумку на полочку… Между прочим, скоро её придётся расширять. Спрашивать надо у матери, отца я уже привёл в беспокойное состояние.
– Мама, послушай: меня тут давеча люди угостили хлебом…
– Каким хлебом?
Вопрос был задан очень быстро и очень напряжённо. Что-то такое в сорте хлеба? Но нельзя говорить «пшеничный».
– Такой… очень светлый, почти белый. А корочка жёлтая.
В тот момент голову дал бы на отсечение: мама облегчённо вздохнула, хотя слышно этого не было.
– Сколько золота ты за это отдал?
Мне было достаточно. Однако просто так выйти из разговора невозможно.
– Нисколько. Мне люди просто так дали, из дружбы. Я попробовал маленький кусочек, вот такой… – Мои когти отмерили величину. – Я хочу знать: хлеб драконам есть можно?
Оказывается, отец всё же меня слышал:
– Хлеб не яд. Но я очень хотел бы, чтобы ты никогда его не ел.
– Почему?
Родители переглядывались, наверное, секунд десять. Ответил папа:
– Ты, Стурр, когда съел этот кусочек, ничего не почувствовал?
Мой ответ был почти честным:
– Вкусно. Но потом я подумал, что, может, драконам хлеб вреден, и не стал больше есть. Хотя человек умял вот такой кусок без всяких последствий. – Я показал лапами величину куска.
Последовала ещё одна перестрелка взглядами. И снова разговор продолжил отец:
– Человеческие маги дают коричневый хлеб (непонятное слово).
Пара минут объяснений – и я понял значение. Ближе всего переводится словом «камикадзе». Те, которые могут выполнить приказ лишь ценой собственной жизни. Почти всё понятно, но в деталях прячется известно кто.
– Выходит, дают самым лучшим воинам?
– Нет, сын, самым худшим. Этот хлеб… пробуждает в драконах безумную радость и храбрость… или нет, просто притупляет чувство осторожности. Вот такими воинами и жертвуют… ради цели.
А теперь самые трудные вопросы.
– Ну а если какой-нибудь камикадзе вернётся живым и притом выполнит задание? Он что, так и будет всю жизнь питаться коричневым хлебом?
От такой постановки вопроса оба родителя встали в тупик. А я продолжал гнуть линию:
– Ну, этот камикадзе наелся хлеба. Ему стало так хорошо, что просто некуда больше. Улетел он на задание, а потом взял да и вернулся живым. Но он, распробовав эту еду, хочет её всё больше и больше. Жить без неё не может – так?
– Нет, не так… – Речь отца стала очень медленной, будто он взвешивал каждое слово на весах мудрости. – Дракон может без неё жить. Но очень долго он испытывает к каждодневному существованию лишь скуку и отвращение. Вот почему коричневый хлеб опасен.
Наркотик, вызывающий психологическое привыкание. Как же, знаем. Но наверняка не единственный. Что ж, буду разведывать ещё.
Интересно другое: такая реакция на хлеб совершенно не характерна для земных млекопитающих. Или здешняя ржаная мука содержит какие-то примеси, безвредные для человека, но оказывающие мощное действие на драконов, или же… во ржи может быть некая наркотическая примесь, ориентированная на драконов.
Следовательно, разведка в моём лице выявила факт стратегического значения: для драконов имеется материальный стимул. И наверняка не один. Как и в любом мире, интенданты (с крыльями и без) могут получить в руки (лапы) огромное влияние. Но даже если исключить использование запасов ржаного хлеба в личных целях, то и тогда возможностей для влияния очень много. Даже слишком.
Тут в голову тюкнула боковая мысль. А ведь проверить гипотезу о наличии наркотика в здешней ржи не так уж и сложно. Надо всего лишь отыскать близлежащее поле и совершить на него налёт. Связочку колосьев взять (даже не сноп), вышелушить из них зёрна и попробовать. А заодно определить, какие именно примеси могут быть. И обратить внимание на рожки спорыньи. Она первый кандидат на наркотик. Дело выглядит совсем простым, но… требует летательных навыков, коих у меня пока что нет. Без них даже поля не найти, не говоря уж о сборе добычи. Оставим на будущее.
И ещё оформилось в голове: тот, кто придумал это всё для драконов, был большой сволочью. Очень умной сволочью.
Рано или поздно это должно было случиться. Кузнец послал дочь в лавку для продажи кристаллов – чтоб приучалась. И там как раз случился настоящий маг, при зелёной ленте. Продаваемые кристаллы не стоили интереса достопочтенного – чужая специализация. Но он не мог не обратить внимание на весьма юную торговку экзотическим товаром. Последовал расспрос с одновременной проверкой правдивости:
– Девочка, это твой кристалл?
– Нет, мне папа дал.
– Выходит, папа нашёл этот кристалл?
– Нет, это господин маг нашёл.
Дело становилось занятным.
– Маг, говоришь? А как его зовут?
– Динозаврр. Только это не настоящее имя.
– Почему ты думаешь, что не настоящее?
Снисходительная улыбка.
– Потому что таких имён не бывает.
Лиценциат подумал, что в этом девица права. Выходит, маг скрывает имя. Ещё интереснее.