– Вы умрете менее чем за минуту, – как ни в чем не бывало добавил Грэм.
– Активным компонентом лягушачьего яда является батрахотоксин, – продолжил Миллард. – Это самый мощный природный токсин из всех известных на сегодняшний день, и, к счастью, в природе он встречается очень редко. Синтезировать его в лаборатории можно, но это стоит кучу денег и потому экономически невыгодно, хотя попытки найти дешевый способ его искусственного производства продолжаются.
Грэм вошел в кабинет Фергюсона и скоро вернулся с научной статьей.
– Возможно, вам будет интересно почитать вот это. Автор – Шеймас Фергюсон.
– И вы считаете, что это случилось с Питером Франклином? – спросила Кристина, взмахнув статьей перед носом у Милларда. – Кто-то намеренно отравил его этим ядом?
Миллард пожал плечами.
– Здесь его не так уж сложно достать, – сказал он, – если, конечно, сильно захотеть убить кого-то. – Он глубоко вздохнул. – В тот день Питер работал в лаборатории. Он был бодр, хорошо себя чувствовал. Я тоже был здесь. Ни у кого из его родных никогда не было проблем с сердцем. Я это знаю, потому что сам их об этом спрашивал. Что-то тут не так. Мы почти каждую неделю пробегали с ним по десять километров. Он был моим другом. Мы…
На глазах Милларда показались слезы, и Кристина невольно смягчилась.
– Ну вот скажите, с чего парень двадцати шести лет от роду, который регулярно занимался спортом, бегал, – продолжал Миллард, справившись с собой, – который, как и вся его родня, никогда не имел проблем с сердцем, вдруг взял и умер от сердечного приступа у себя в машине? Если вы думаете, что дело в наркотиках, то нет, ничего подобного в его организме не нашли. Питер и не пил тоже.
– Тим, ты забыл о взломе. – Грэм повернулся к Кристине. – Из помещения при лаборатории, где хранятся канистры с жидким азотом, кто-то украл три целые шкурки древолазов. В свое время никто почему-то не связал это похищение со смертью Питера, специальный агент.
– Кроме вас двоих? – Прюсик смотрела на них с беспокойством.
– На трех шкурках батрахотоксина столько, что хватит убить человек сто, – сказал Миллард. – А то и больше.
– Ходят слухи, что это Питер…
– Это чушь, и ты это знаешь! – Миллард шагнул Грэму навстречу.
– Так говорят, Тим. Хотя вообще-то мы узнали о пропаже тех шкурок только через несколько недель, – сказал Грэм. – Пропажу замяли, и полиция никого ни о чем не спрашивала.
– Что Питер, мистер Грэм? Вы хотели сказать, что Питер Франклин что? – спросила Кристина.
– Еще до Пембрука он проходил стажировку в частной лаборатории «Макалистер Фармасьютикалз» в Индианаполисе. А когда его не взяли в аспирантуру и у нас и эти шкурки пропали, то стали говорить, что это, может быть, он все устроил. Может быть, даже продал шкурки Макалистеру. Но никто так и не разобрался…
– Это чушь собачья! – прервал его Миллард. – Спроси лучше у Фергюсона, что стало с этими шкурками. И с Питером Франклином тоже.
– Нечестно, Тим, – сказал Грэм, покраснев. – Шеймас был в городе, на благотворительном вечере, когда умер Питер. Ты это знаешь.
– Вы сказали, что Фергюсон лично отказал Питеру Франклину в приеме в аспирантуру, – обратилась Кристина к Милларду. – Но разве такие вопросы решает не приемная комиссия?
– Джейкоб, отвечай ты. – Миллард пожал плечами и схватил свою сумку с книгами. – Я здесь на ставке ассистента, и мне пора в биолабораторию, к студентам, отрабатывать зарплату. Приятно было познакомиться, специальный агент.
– Спасибо за вашу откровенность, мистер Миллард. – Кристина протянула ему свою визитку. – Пожалуйста, позвоните мне, если захотите поделиться еще чем-то. Я буду вам признательна.
Миллард кивнул и ушел.
– Вообще говоря, – сказал Грэм, кашлянув, – вы правы: все поданные заявления беспристрастно рассматривает приемная комиссия университета, которая принимает решение путем общего голосования. И вот именно комиссия отклонила заявление Питера. Незадолго до смерти он подал прошение о пересмотре в Комитет по академическому надзору.
– Ваш друг высказался вполне определенно – по его мнению, результаты работы комиссии контролирует Фергюсон. А кто еще входит в комиссию, вы, случайно, не знаете?
– Одну секунду. – Грэм опять вошел в кабинет Фергюсона. Минуту спустя он вышел и протянул ей написанный от руки список имен. – У меня могут быть неприятности из-за этого.
– Я не раскрываю свои источники информации, Джейкоб, – сказала она, – но буду признательна, если вы объясните, что это за имена.
– Джоэл Абрамс, профессор бизнес-школы. Элис Кэтролл с факультета социологии. Стив Белнап – декан исторического факультета, ну и сам Шеймас, он возглавляет Исследовательский центр Пембрука и представляет криминалистический факультет. Да, и еще Корбин Малиновски, профессор юридического факультета Университета криминалистики.
– Вы, случайно, не знаете, они проголосовали единогласно или мнения разделились? Несогласные были?
Грэм покачал головой:
– Я знаю, что комиссия должна была собраться, потому что сверял расписание Шеймаса – он планировал уехать из города, чтобы выступить где-то с речью. Его расписание не совпадало со временем заседания, и его перенесли.
– Вы очень помогли мне, Джейкоб, – сказала Кристина. – Последний вопрос. Не могли бы вы дать мне номера телефонов этих профессоров в кампусе?
Кристина улыбнулась, когда он согласился.
– Еще раз спасибо за сотрудничество, Джейкоб. – Она взяла свой портфель, собираясь уходить, но, поколебавшись, обернулась и спросила: – Вы не знаете студентку по имени Сидни Лоусон? Соседку Наоми Винчестер по комнате?
Грэм моргнул.
– Нет, кажется, – еле выдавил он.
Кристина заметила, как он покраснел, услышав имя студентки.
– А я, – сказала Кристина, – говорила с ней перед тем, как прийти сюда. И она сказала мне кое-что странное: она считает, что после того, как комнату в общежитии, где она жила с Наоми, опечатали, кто-то побывал там и выкрал что-то из вещей убитой. Полицейская лента была сорвана.
На самом деле полицейскую ленту никто не трогал; однако Кристина знала, что, когда допрашиваемый лжет, иногда можно рискнуть.
– Я ничего об этом не знаю, мэм. – Веснушчатое лицо Грэма приобрело свекольный оттенок.
– Да, наверное, девушка просто перенервничала. Но ее можно понять – не каждый день убивают соседку по комнате. Я просто подумала, что надо спросить. Еще раз спасибо за то, что уделили мне время, – она взмахнула распечаткой статьи, – и за то, что дали мне статью вашего босса о ядовитых лягушках. Уверена, мне будет интересно.
Ассистент стоял, засунув руки в карманы лабораторного халата и упершись взглядом в пол, а его уши рдели, точно угли. Странный он тип, этот Грэм. Сначала молчал как воды в рот набрал, а потом вдруг сам вылез с этой историей о краже в лаборатории, хотя Миллард ничего о ней не говорил. Может, Грэм пытался отвлечь внимание от чего-то другого – но от чего? А это смущение, когда она прямо спросила его о девушке, чем оно вызвано: застенчивостью или чувством вины? Неужели он что-то знает?
Грэм поднял глаза и на мгновение встретился взглядом с Кристиной.
– Неприятно, что на одной неделе погибли сразу две девушки из нашего кампуса.
– Что? – Кристина не поверила своим ушам.
Грэм снова исчез в кабинете Фергюсона и вернулся с экземпляром «Бенсон Газеттир», местного источника новостей, который выходил ежедневно. Всю первую полосу газеты занимала статья об ужасной аварии, в которой погибла студентка Университета криминалистики по имени Джейн Пиррунг: ее гибридный автомобиль столкнулся с груженым угольщиком накануне вечером. И тут Кристина вспомнила, как Макфэрон говорил ей, что ездил на автомобильную аварию, в которой погибла студентка университета.
Кристина спросила Грэма о Пиррунг, но он не знал ее лично, только случайно слышал, как его босс сказал, что она была в той группе спелеологов, которая нашла тело Наоми Винчестер. Газету он отдал Кристине насовсем.
Выйдя из Центра Пембрука, Кристина присела на скамейку, чтобы подумать. Она решила, что следующим ее шагом будет опрос членов Комитета по академическому надзору, и первым, на кого пал ее выбор, стал профессор права. Юрист всегда может дать совет, который так или иначе отразится на процедуре голосования; по крайней мере, другие члены комитета наверняка к нему прислушаются. Что до смерти Джейн Пиррунг, то о ней явно следует узнать побольше.
Глава 11
Через три дня после того, как тело Карла с распухшим от безжалостных укусов лицом увезли в городской морг, у задней двери бабкиного дома возник сержант Симрелл и сунул Трипу под нос свой значок.
– Ты ведь Трип, верно? – спросил полицейский, жестом приглашая его следовать за ним на подъездную дорожку.
Трип повиновался. Небо слепило синевой. Высокое давление разогнало влажный, промозглый воздух; далеко внизу серебрилась широкая дуга реки Огайо, и отражение пушистого облака плыло по ней между плавными берегами.
– Твоя бабушка говорит, вы с Карлом не ладили. – Коп сразу взял быка за рога и принялся искать плохого парня.
Трип кивнул:
– Да, он был строгий.
– Покажешь мне, где твоя комната? – спросил полицейский, а сам поднял голову и уставился прямо на увитое плющом окно третьего этажа. «Этот козел уже знает ответ», – понял Трип.
Он показал на небольшое окошко в раме из плюща. Плющ заплел весь фасад целиком, но особенно густо он рос со стороны подъездной дорожки, где его каждое утро пригревало восходящее солнце.
– Значит, он полез туда, чтобы прочистить водосточный желоб? – уточнил Симрелл, делая пометку в своем блокноте. – Твоя бабушка сказала, что, с твоих слов, Карл забрался туда по лестнице, потому что листья забили водосток, опять же с твоих слов, так?
– Да… наверное, – пробормотал Трип.
– Значит, ты должен был видеть, как он лежал потом внизу, так?
– Безудержный энтузиазм в голосе Симрелла раздражал Трипа. Было похоже, что полицейский задумал какой-то хитрый ход, чтобы обмануть его. Но какой?