И все-таки следующий ее шаг оставался пока неясным ей самой. У нее ведь почти нет улик для полномасштабного расследования. А еще Кристина чувствовала себя виноватой за то, что она, сама того не подозревая, привела это расследование, точнее, убийцу, прямо к материному порогу.
– Когда я увидела это… – Йорца Прюсик запнулась. – Конечно, потом я прочитала надпись на конверте и поняла, что это не мне. Тогда я сразу убрала конверт в тумбочку, а утром позвонила тебе. – Йорца наклонилась вперед и громко прошептала: – Как ты и просила, когда оставила мне свой номер. И, к твоему сведению, Кристина, персонал ничего не подозревает. Франческа, правда, спросила меня, что я получила по почте, но я сказала ей, что это всего лишь глупый брелок от какой-то инвестиционной группы, которая хочет запустить лапу в мои сбережения. Та только посмеялась.
Кристина улыбнулась; мать далеко не дура, ее просто так не возьмешь. И все же теперь ей нужна защита. Она даже подумала, не стоит ли позвонить Роджеру Торну и попросить его организовать круглосуточное наблюдение местным подразделением Бюро за домом престарелых в течение недели, пока она будет продвигать расследование. Но вовлечь в это дело Торна и Бюро – значит привести в движение довольно малоподвижный механизм. Кристина испугалась, что логистика затянет ее и отнимет слишком много времени, а время теперь ее главный ресурс. Можно взять мать с собой в Чикаго, но тогда придется сначала тащить ее с собой в Бенсон, к Миллерам, где жила перед смертью Крисси Блейкмор. А вдруг потом ей придется срочно лететь куда-то еще? Но иного выхода у нее, похоже, нет.
– Послушай, мама, к сожалению, это очень серьезно. Что ты скажешь на то, чтобы полететь со мной в Чикаго сегодня, но попозже, вечером? Днем мне еще нужно смотаться в Бенсон, поговорить там кое с кем, но к ужину я, надеюсь, вернусь, и мы полетим с тобой в Чикаго. – Кристина просмотрела расписание рейсов авиакомпании «Мидвест Эйр» и добавила: – Ненадолго, всего на пару дней. Надо же тебе когда-нибудь отдохнуть от этого места. Почувствовать шум и суету большого города. Я помню, что раньше, в Детройте, ты очень это любила.
Но Йорца вытаращила глаза на дочь:
– Да я же у тебя с голоду там умру, пока ты будешь бегать за убийцами!
Кристина помотала головой:
– Я буду недалеко, в офисе. И мы закажем все твои любимые блюда домой. В Чикаго есть отличные гастрономы. Уж точно не хуже, чем «Поултаун» и «Хамтрамк» в Детройте.
По опрокинутому лицу Йорцы Кристина поняла, что ее идея не пройдет.
– Послушай, Кристина, не беспокойся за меня. Кто бы ни прислал эту посылку, он отправил ее тебе. Я-то тут при чем? – Йорца пренебрежительно махнула рукой. – Ты что, не понимаешь? Я попросила тебя приехать, потому что боюсь за тебя! А тебе не о чем волноваться. Этот тип охотится за тобой, а не за мной. – И Йорца погрозила дочери пальцем.
– Ну, не знаю.
– Ох уж эта твоя голова – что тут еще знать, когда все ясно, как солнечный день.
Кристина удивленно уставилась на мать. Загадочный комментарий ее озадачил.
– И что же тебе ясно?
– Ты слишком стара для этой беготни. Да, я все понимаю и горжусь твоими успехами и достижениями. Ты даже не представляешь, как я горжусь. Но это… эта твоя погоня за убийцами, как будто ты единственный человек на земле, который может остановить зло… Разве ты не понимаешь? Так не может продолжаться вечно. Нравится тебе это или нет, но однажды ты станешь такой же старой, как я, и не сможешь продолжать делать то, что ты делаешь. Вот тогда ты и поймешь, что я говорила правду, да поздно будет. Покой и счастье – вот что важнее всего в жизни, Кристина. По крайней мере, для меня. Так почему для тебя должно быть иначе?
Кристина решила не спорить, хотя сама не видела никакой логики в том, чтобы перестать заниматься чем-то сейчас только потому, что настанет день, когда она уже не сможет продолжать это делать. На секунду Кристина даже представила себе, как оставляет матери свой пистолет и как та ковыляет по дому престарелых с кобурой на лодыжке. Нет, тоже не годится. Она вздохнула.
– Знаешь, мама, может быть, ты и права, но это, – она кивнула на почтовый конверт с пластиковым пакетом внутри, – совершенно определенно моя ответственность, и за тебя тоже.
– Ага, теперь ты обо мне беспокоишься! А весь прошлый год молчала, глаз не казала. И не звонила даже. – Йорца мрачно усмехнулась и почесала шею. – Выходит, мне даже выгодно, чтобы какой-то урод шнырял вокруг, – тогда ты меня навещаешь. Так что езжай и не волнуйся – если я увижу его, то позвоню тебе. Твой номер у меня есть. Ладно?
Значит, безнадежно. Чем дольше Кристина слушала мать, которая явно недооценивала глубину грозящей ей опасности, тем яснее понимала, что убийца добился того, чего хотел, – он уже отвлек Кристину и замедлил ее продвижение вперед в этом деле.
– Я так рада, что ты приехала, – сказала Йорца, лучезарно улыбаясь Кристине и похлопывая ее по руке. – Я же только об этом и мечтаю, разве ты не знаешь? Почаще бы видеть твое милое личико, красавица моя. И не тревожься за меня. Я не боюсь этой дурацкой посылки или того, кто ее послал. – Йорца энергично покивала. – Я так рада, что ты была у меня в воскресенье и опять вернулась. – Мягкие теплые руки матери сжали ладонь Кристины.
Уезжая из «Рэндольф Армз», Кристина положила портфель и чемоданчик со смертоносной уликой на заднее сиденье взятого напрокат зеленого «Шевроле Круз» и забила в навигатор последний прижизненный адрес Крисси Блейкмор. Номер Миранды она набрала уже с дороги, оставив ему короткое сообщение о том, что будет в офисе утром.
К двери дома, которую с некоторой натяжкой можно было назвать парадной, вели ступеньки; к ним примыкал самодельный пандус для инвалидной коляски – его балки растрескались, а покрывавший их толь шелушился от старости и непогоды. Ранчо Миллеров, построенное в стиле 1950-х, стояло в квартале, где все дома походили друг на друга, словно горошины из одного стручка. Если бы не пандус, то и дом Миллеров ничем бы не отличался от других. Отсюда до кампуса Университета криминалистики в Бенсоне было всего пять миль. Квартал со всех сторон окружал суглинистый океан вспаханной земли. Сзади темные борозды подходили прямо к заборам и выглядели угрожающе, точно сердились на дома за то, что те занимают драгоценное пространство сельскохозяйственных угодий.
Кристина вышла из машины. В нос ей тут же ударил резкий запах свежего навоза – еще одно напоминание о том, что сельское хозяйство на Среднем Западе важнее всего.
Она постучала в парадную дверь. Открыла ей миссис Миллер: женщина средних лет с добрым лицом в обрамлении коротко подстриженных седеющих кудряшек. Она провела Кристину в гостиную, аккуратность которой с лихвой возмещала ветхое состояние пандуса, построенного когда-то для хозяина дома. Мистер Миллер, как рассказала Кристине его жена, пятнадцать лет назад попал в аварию на местном железнодорожном складе, в результате чего стал калекой, а прошлой осенью умер.
В гостиной пахло застарелым сигаретным дымом – наверное, мистер Миллер много курил здесь перед смертью, вот старые безвкусные диваны и кресла и впитали в себя запах. Кристина присела на краешек дивана, подлокотник которого был натерт до блеска. Миссис Миллер опустилась в глубокое кресло с салфеткой на подголовнике, полинявшем от долгого использования. На столике между ними стоял поднос с ванильными вафлями, кофейник и две чашки с блюдцами.
Кристина показала хозяйке, что довольна приемом, и сразу взялась за дело.
– Как я уже говорила вам по телефону, о деле Крисси Блейкмор я узнала, когда начала расследовать смерть другой девушки, тоже студентки местного университета.
– Это такой ужас, агент Прюсик. Крисси была такой доброй девочкой. – Кристина заметила, что миссис Миллер сжала левой рукой правую и крутит обручальное кольцо на ней.
– Насколько я понимаю, она жила в вашем доме в качестве помощницы и помогала ухаживать за мистером Миллером?
– Да, верно. Крисси не платила за жилье и еду, вместо этого она ухаживала за мужем во второй половине дня, после занятий. В основном это значило, что ей просто надо было быть дома на случай, если ему что-то понадобится.
– Ваш дом довольно далеко от кампуса. И общественный транспорт здесь вряд ли есть. Как она добиралась на учебу? Вы или кто-то из соседей подвозили ее?
– Нет. Крисси ездила сама, на велосипеде. В плохую погоду я всегда предлагала подвезти ее, но она отказывалась. Надевала дождевик и отправлялась в путь. Говорила, что надо заниматься спортом. Только зимой, если было совсем уж холодно, она соглашалась, и я отвозила ее в университет. – Миссис Миллер улыбнулась своим воспоминаниям, но тут же помрачнела. Налила кофе и протянула чашку Кристине.
– Спасибо. – В досье не было ни слова о спортивных привычках девушки. – Ее велосипед, наверное, так и стоит у вас в гараже?
Женщина медленно покачала головой:
– В тот день она уехала на нем, и больше ни ее, ни велосипеда никто не видел.
– То есть в тот день, когда Крисси пропала, она уехала в университет на велосипеде? – Странно, почему в досье нет этой информации?
– Правильно. А потом нам звонил следователь из ФБР. И приезжал шериф Бойнтон. Когда нашли ее тело. – Было видно, что за пять лет миссис Миллер многое забыла.
– Правильно ли я понимаю, что Крисси оканчивала второй курс и жила с вами с сентября?
– Да, все верно. Она жила у нас с начала учебного года. Мы дали в бюллетене студенческого союза объявление о том, что готовы сдавать комнату студентке в обмен на услуги сиделки во второй половине дня.
– Вы часто подвозили ее в кампус, миссис Миллер?
– Точно не помню, но нет, нечасто. Всего несколько раз, где-то в декабре-январе. Когда началась весна, она уже вовсю ездила на велосипеде.
По дороге к Миллерам Кристина миновала поворот на Лейк-роуд, улицу, которая вела к коттеджу Шеймаса Фергюсона. Он или кто-то другой вполне мог положить глаз на Крисси Блейкмо