Вот так запросто на Трипа свалилось счастье, о котором он и мечтать не смел. Он связался с исполненным надежд заявителем, рассказал ему все, что узнал от профессора Кэтролл, и заверил, что это не дойдет до ушей комитета. Больше того, он даже гарантировал Франклину свое содействие в зачислении в аспирантуру в обмен на одно маленькое одолжение: три шкурки Phyllobates terribilis, наиядовитейшей лягушки, которые лежали в канистрах с жидким азотом в закрытом хранилище Исследовательского центра Пембрука.
Фактически Трип толкнул молодого человека на преступление, причем серьезное, которое изменило бы условия игры для всех заинтересованных лиц, если бы Франклина поймали. Но Трип правильно оценил рисковую натуру Франклина и его готовность на любой шаг ради вожделенного зачисления в аспирантуру, и обрадовался, когда лаборант принял назначенную цену не торгуясь. Трип с волнением ждал исхода, но все прошло гладко, как по маслу. Получив желаемое, он велел Франклину поставить на стоянку свой внедорожник и не запирать дверцы – пакет с положительным решением комитета касательно его зачисления в аспирантуру он найдет на заднем сиденье.
Как же он веселился, когда Франклин, сев на водительское место, повернулся за конвертом, а получил шлепок золотым кольцом от Трипа, который специально приехал на стоянку заранее, скорчился в темноте за водительским креслом и тихо ждал. Правда, от неудобной позы его тело едва не свело судорогой, так что удар пришелся не в шею, а в предплечье Франклина. К тому же он не знал наверняка, какая доза яда смертельна для человека: в научных статьях писали либо про обезьян и капибар, на которых охотятся индейцы в Южной Америке, либо про лабораторных мышей и крыс. Так что в каком-то смысле Питер и сам стал большой подопытной крысой.
Опасения Трипа оказались напрасны. Все прошло как надо.
Система доставки яда в кровь, полученная Трипом в наследство от бабки – массивное кольцо из желтого 24-каратного золота, – сработала безукоризненно. Кольцо было фигурным, с объемным изображением ядовитой лягушки, культ которой в древности существовал в Мезоамерике. Как оно работало? Очень просто – сбоку на нем был изящный маленький рычажок. Стоило на него нажать, и изо рта лягушки выскакивала игла. Кольцо-обманка, как объяснила ему бабка, стукнув им Трипа по шее – без яда, конечно, зато сильно, так что на коже, чуть ниже линии роста волос, остался небольшой синяк.
Трип трижды окунал тонкую, точно волосок, подпружиненную иглу в клочок кожи, отделенный от размороженной шкурки, которую мял пальцем, чтобы выжать побольше яда. Разумеется, он был в двойных перчатках. Потом он отпускал рычажок, и игла возвращалась в пасть золотой лягушки, каждый раз унося с собой крохотную капельку яда.
После укола Питеру Франклину Трип наблюдал невероятную реакцию. Молодой человек забился в судорогах, да так, что внедорожник заходил ходуном. Трип даже испугался – настанет ли для него самого завтра? В том, что для Питера все закончилось уже сегодня, сомневаться не приходилось. Он не волновался, что их могут увидеть, – окажись рядом случайный прохожий, наверняка решит, что в машине происходит бурный секс, может быть даже запретный. В студенческом кампусе такое не редкость.
Наконец из груди Франклина вырвался протяжный свист – его покидало дыхание. Надо же, какая прозаичная развязка при таком многообещающем начале. Тем не менее Трип ушел не сразу – надо было убедиться, что лаборант мертв. Он ткнул его в шею. Тот, конечно, еще не окоченел, но жизнь покинула его безвозвратно, это было ясно.
В пятницу днем, после разговора с Грэмом, Кристина прошла через весь кампус Университета Калхуна Сеймура к Эллис-хаусу, общежитию, где поднялась на второй этаж. Комнату Трейси Уилсон еще не оцепили. Ни шериф Бойнтон, ни полиция штата еще не появлялись в университете, так что Кристина удачно выбрала время.
В комнате Трейси стоял у окна седой мужчина средних лет в темно-синем костюме и задумчиво глядел на пустую парковку внизу. На кровати сидела женщина одного с ним возраста в угольно-черном костюме-двойке от Армани и туфлях-лодочках в тон – видимо, его жена. Она подняла глаза, когда на пороге появилась Кристина.
– Меня зовут Кристина Прюсик, я специальный агент ФБР.
Трип стоял у панорамного окна гостиной и смотрел на реку. Старый викторианский дом выстроил еще бабкин отец, выбрав для него участок на высоком берегу могучей реки, которую народ ирокезов звал Огайо – «прекрасная река». Теперь, бурая от сельскохозяйственных и промышленных отходов, вздувшаяся от обильных весенних дождей река несла мимо дома на круче подмытые половодьем деревья с такой скоростью, что за ними не угнаться было и бегом.
Поездка в солнечную Мексику не входила в его планы. Но, черт возьми, разве мог он предугадать, что кот, скотина безрогая, сиганет с книжного шкафа на письменный стол и перевернет драгоценную канистру с жидким азотом. Трип только снял с нее герметичную крышку и отвернулся, чтобы надеть вторую пару перчаток, когда все случилось. Он обернулся на грохот и увидел, как из лежащей на боку канистры течет газ, впитывается в старинный персидский ковер и тот прямо у него на глазах рассыпается в труху, точно ломтик сгоревшего бекона.
Сморщенный обрывок последней лягушачьей шкурки, из тех, которые он получил от Питера Франклина, при комнатной температуре сразу растаял и стал кучкой слизи. Он, конечно, собрал ее и положил в морозильник, но не был уверен в том, что она сохранила свою убойную силу. И Франклина теперь не попросишь украсть для него еще – он же умер. Все это было просто невыносимо. И полностью разрушало его планы.
Он залез в интернет и, порыскав по разным сайтам, разработал новый план. К своему огромному удовольствию, он нашел первоисточник – торговца, который специализировался на ужасных листолазах. Как он и ожидал, адрес дилера был засекречен. Всех, кто интересовался смертоносным товаром, направляли к посреднику – продавцу агавы на рынке в Оахаке, в Мексике. Трип не зря изучал историю Мезоамерики доиспанского периода. Он знал, что такое Оахака, – теперь главный перевалочный пункт на торговом пути из Южной Америки, куда везут шерстяные одеяла из Перу, теплые шапки и пальто из Чили, керамику и многое другое, а в древности – столица сапотеков. Причем ему крупно повезло: университет организовал для своих студентов туристическую поездку в Мексику с посещением древних руин на горе возле Оахаки.
Но на этом его везение закончилось, и дальше все понеслось с безумной скоростью. Все пошло не так на руинах на вершине Монте-Альбана. Пришлось ему надевать кольцо. Нельзя было больше рисковать – ФБР и так подобралось к нему слишком близко, вдруг кто-то еще распустит язык. Например, Шеймас Фергюсон – ему-то хватит ума сообразить, что к чему, особенно если на него надавят. Место для засады Трип выбрал отличное – спустился в подземный склеп давно умершего вождя сапотеков, где притаился за огромным саркофагом и стал терпеливо ждать. По его расчетам, Фергюсон должен был скоро прийти туда. Но ему было не суждено преподнести сюрприз коллеге. Вместо профессора в тускло освещенный склеп вошла симпатичная девушка с длинными светлыми волосами, аккуратно собранными в «хвост». Трипу сначала показалось, что он ее знает, но потом он вспомнил – молодые блондинки с гладкой, бронзовой от загара кожей всегда выглядят одинаково, а среди студентов, которые на весенних каникулах едут в Мексику, их едва ли не большинство. Девушка разглядывала резьбу на стенах, постепенно приближаясь к Трипу. Он стоял в углу и не двигался, так что она заметила его, только когда он кашлянул. Тогда она подняла глаза и сказала:
– Ой, простите. Я не знала, что здесь кто-то есть, – и улыбнулась ему, слегка прищурившись, чтобы лучше видеть в темноте. Он тоже приветливо улыбнулся. Девушка повернулась к резному каменному саркофагу, который занимал большую часть погребальной камеры. Между саркофагом и покрытыми резьбой стенами оставался лишь узкий проход, по которому туристы обходили его по периметру.
Она наверняка разглядела его лицо, ведь их разделяли всего два-три фута. Ее неожиданное появление опять спутало ему все карты. А вдруг она спросит себя потом, почему он стоял там один, в темноте, и скажет об этом кому-то? Лишь кровожадные воины в головных уборах из перьев, навеки застывшие на древних каменных фризах с воздетыми мечами, готовыми обрушиться на головы и руки побежденных, видели, как он надавил на рычажок в кольце и лягушка, яда в которой хватило бы, чтобы казнить несколько десятков, выпустила иглу. Девушка как раз наклонилась, чтобы рассмотреть какую-то деталь на саркофаге, ее шорты, и без того короткие, задрались еще выше. Он шагнул вперед и стукнул ее по затылку. Несильно, но она сразу упала и заблокировала ему проход. Ему пришлось переступить через нее, чтобы выйти, и он едва не потерял равновесие. Перешагивая через ее бьющееся в конвульсиях тело, он видел, как стекленеют ее глаза. Стены древнего склепа стали последним, что она видела в жизни.
По темным замшелым ступеням Трип вышел наверх. В ярком свете он увидел пару туристов в одинаковых коричневых костюмах и шляпах от солнца. Эти точно пойдут в склеп, но сначала они посетят другие места, так что здесь будут еще не скоро. Он нырнул за угол храма и оказался на площадке для игры в древний мезоамериканский футбол, главным призом в котором была смерть, как для выигравших, так и для проигравших. В конце матча и тех и других обезглавливали с почестями. Как это мудро.
Трип покинул руины, решив, что доведет дело до конца потом. И вот это потом наступило. Все хорошо, что хорошо кончается. Он поставил на бабкин письменный стол новую канистру с жидким азотом и отвинтил крышку. О коте можно больше не беспокоиться. Он избавил его от такой ненужной роскоши, как восемь запасных жизней. Надев перчатки, Трип включил круглую лампу с лупой и стал готовить кольцо.
Весть о том, что во время университетской поездки в Мексику погибла магистрантка, мгновенно разлетелась по кампусу. «СМЕРТЬ В СКЛЕПЕ АЦТЕКОВ»