зультаты нужны как можно скорее.
– Ты сказала, три?
– В Мексике все прошло не так гладко, как, возможно, планировал убийца. Пусть образцами займется Хьюз.
– То есть между ними есть установленная связь? – спросил Эйзен.
– Горничную, которая убирала номера в отеле, где останавливались студенты, нашли мертвой. Мексиканская полиция обнаружила труп местного жителя – в его доме был сарай, там завоняло. По-видимому, он разводил в нем ядовитых лягушек. К сожалению, они сильно разложились, так что понять, к какому виду они относились, было уже нельзя.
– Значит, убийца замел следы? – спросил Эйзен. – Прикончил местного интернет-дилера? Ты так думаешь?
– Похоже на то. Но у меня нет уверенности, вот почему мне нужно, чтобы анализ фотографий прошел как можно скорее, Брайан.
– Тут еще вот что, Кристина. Возможно, это не так важно, но все-таки. На прошлой неделе в офис шерифа округа Бенсон поступила жалоба от некоей Мадлен Риццо. Она работает медсестрой в мемориальной больнице Бенсона. Она опаздывала на работу, и ее подвез человек, с которым она недавно познакомилась в баре. Она пожаловалась, что этот парень грубо схватил ее за руку, когда она хотела позвонить по мобильному, и стал ей угрожать. Ей удалось выбраться из машины. Человека зовут Джейкоб Грэм.
– Тот самый, научный сотрудник Фергюсона?
– Я тоже так подумал. Я позвонил шерифу Бойнтону в Бенсон, и он подтвердил, что жалоба подана против того самого Джейкоба Грэма, но потом Риццо почему-то передумала и не стала выдвигать обвинения, несмотря на свои синяки. По словам Бойнтона, она была напугана.
– Спасибо, Брайан.
– Я позвоню тебе, когда у меня будут результаты распознавания лиц, – сказал он и повесил трубку. Значит, у загадочного Джейкоба Грэма все-таки была причина краснеть. Согласно таблице, которую показал ей Миранда, Грэм преподавал в ТКЛ в прошлом семестре. Возможно, он передал ей эти снимки, чтобы еще больше сбить со следа. По его словам, они загружены с облачного аккаунта профессора Фергюсона, а на самом деле кто знает, откуда они взялись.
На экране телевизора возникла новая картинка. Кристина увеличила громкость.
– Департамент шерифа считает происшествие подозрительным. Очевидно, шлагбаум на переезде исправен и сработал перед приближающимся поездом. Однако автомобиль жертвы буквально протаранил его и вылетел на пути.
Оператор развернул камеру на группу людей в темно-синих ветровках. На их спинах большими белыми буквами было написано: «ПОЛИЦИЯ». Кристина задумалась. Да, Миранда выглядел подавленным, он явно устал, но не настолько, чтобы бросаться под поезд. Он никуда не опаздывал – до его рейса было еще много времени. День был ясный, тумана не было, так что не видеть приближающийся поезд он просто не мог. А значит, безумная идея, которая пришла ей в голову, едва она услышала о гибели Миранды, может быть, не так уж и безумна. По крайней мере, сбрасывать ее со счетов больше нельзя. Доктор Кац предупреждал ее, что психика параноика часто буквально висит на волоске, который может оборвать что угодно. Убийца наблюдал за ними. Следил. Он видел ее с Недом и убил его. Значит, в следующий раз убийца придет за ней самой.
Шеймас Фергюсон плеснул еще темно-янтарной жидкости в бокал и тяжело опустился в глубокое кресло, пролив немного на рубашку, которую не менял с тех пор, как вернулся из Мексики домой. Администрация университета попросила его не присутствовать на пресс-конференции, устроенной для того, чтобы вице-президент Филлипс официально сообщил о смерти Трейси Уилсон. Отвечать на вопросы журналистов Фергюсон отказался.
Интересно, подумал он, сколько времени пройдет, прежде чем грузовики с надписью «ПРЕССА» на борту появятся здесь, у его коттеджа на озере? Грэм понял его план игры и отвечал на звонки газетчиков, которые шныряли по Исследовательскому центру Пембрука, стандартным «без комментариев».
Фергюсон осушил стакан и поставил его на пол рядом с креслом. Взял со столика 9-миллиметровый «Вальтер Р38», ценный сувенир, который его отец привез с немецкого фронта в 1944-м. Много лет он доставал его раз в год, и то лишь затем, чтобы почистить и смазать ствол, как когда-то показывал ему отец. Все остальное время пистолет лежал, завернутый в муслин, на верхней полке шкафа в его спальне. Когда он был мальчиком, они с отцом часто стреляли из «Вальтера» по мишеням на заднем дворе. По словам отца, точность боя у этого оружия была непревзойденной – даже выше, чем у легендарного «Люгера».
Фергюсон взвесил «Вальтер» в руке. Какое качество работы! Рукоятка с крестообразной насечкой легла в его мясистую ладонь как влитая. Вороненая сталь ствола свидетельствовала – это оружие создано для войны, а не для забавы. Фергюсон встал и пошел по дому. Задернул все шторы, запер все двери. Неверным шагом подошел к веранде и, приоткрыв шторку, глянул через перила. Там стоял его «Рейндж Ровер», его крыша частично перекрывала веранду. Вот и хорошо, значит, никто его не увидит, в том числе с подъездной дорожки.
Пошатываясь, он вернулся в гостиную, взял с пола стакан и вылил в него последние капли из бутылки, которую нашел на кухонном столе. Ром кончился. Фергюсон стоял посреди гостиной, напряженно прислушиваясь к глухим ударам своего сердца. Он слишком много выпил – еще бы, после всего, что произошло. Сенсационные новостные репортажи уже были с душком, дальше будет только хуже – пойдут инсинуации, всякие грязные намеки и прочее; никто ведь не запретит этим слизнякам с кабельных каналов копаться в его прошлом, судить его в прессе, оскорблять. А уж как это скажется на его репутации ученого, нечего и говорить. У него отберут гранты, а без них остановятся все его исследовательские программы. Центр Пембрука, его создание, его детище, прекратит существовать – а если и сохранится, то без него.
Его внимание привлек гул моторки где-то далеко на озере. Видно, какой-то парень приехал порыбачить в тишине и покое. Наверняка у него под сиденьем стоит упаковка пива из шести банок, причем одну из них, уже початую, он держит в руке, наслаждаясь пенным напитком и освежающим ветерком. Чего бы Фергюсон только не отдал, чтобы оказаться сейчас на месте этого парня.
Он пошел на кухню, нашел там еще бутылку, открыл ее и вернулся с ней к креслу. Оттуда ему была хорошо видна входная дверь, а за его плечом сквозь перекладины веранды сверкало озеро. Необходимость прятаться в собственном доме вывела его из себя. Он сделал глоток «Бакарди» и сжал в правой руке пистолет. Нет, он не сдастся без боя. Они еще пожалеют, что связались с ним. Фергюсон поднес бутылку ко рту и жадно обхватил горлышко губами.
Приглашение на ужин пришло неожиданно, и Кристина сама удивилась той радости, с которой она его приняла. Ей нужно было отдохнуть от потрясшей ее трагедии. Корбин Малиновски объяснил ей, как добраться до его дома, и попросил приезжать, как только она будет готова. Она ввела его адрес в GPS-навигатор и поехала. Дом оказался примерно в трех милях от университета, на краю лесного массива. Светло-зеленое пятно на экране видеорегистратора покрывало изрядный кусок территории штата. «Тихое уютное местечко, – подумала Кристина. – Наверняка нетронутая, красивая природа».
Выходя из гостиницы, она вдруг подумала, что надо бы позвонить Джо и предупредить его о своем отсутствии. Но тут же передумала, ведь тогда придется говорить с ним о трагедии, для которой у нее пока не было слов.
Она набрала номер телефона, который дал ей Корбин:
– Привет. Это Кристина. Я уже еду к вам. Могу я что-нибудь привезти?
– Ничего не нужно, – ответил он. – Только вы, Кристина, этого вполне достаточно. Надеюсь, вы не против азиатской кухни. Я варю том ям.
– М-м-м, обожаю. Буду у вас минут через десять-пятнадцать, Корбин.
Она быстро проверила сообщения: от Эйзена по поводу распознавания лиц по-прежнему ничего. Грэмом определенно стоит заняться. Какой смелый шаг – назначить ей встречу, очень смелый. И Кристина выругала себя за то, что не обратилась за помощью к полиции здесь, в Индиане. У них наверняка есть программа распознавания лиц. Да, наверняка не такая современная, как у них в Бюро, но все же у нее уже был бы какой-то результат. И Джо с радостью помог бы ей, догадайся она попросить его об этом. Но теперь уже ничего не поделаешь.
Кристина все время ехала по навигатору, но все равно пропустила поворот, так что пришлось возвращаться. Внимательно глядя на экран, она вдруг поняла, что уже бывала если не здесь, то совсем рядом – всего в миле отсюда стояли дома, в одном из которых жила до своей гибели Крисси Блейкмор. Поравнявшись с домом профессора, она поняла, почему пропустила поворот в первый раз, – его заслоняли пышные кусты цветущей форзиции. Кристина заехала во двор, поставила свою машину рядом с его синей «Тойотой» и заглушила мотор.
Малиновски уже открыл дверь парадного входа и встречал ее на пороге. Когда она вышла из машины, он дружески взмахнул рукой, приветствуя ее.
– Знаете, мы могли бы поужинать в гостинице или в ресторане, – сказала она, подходя к нему. – Вам не стоило так беспокоиться из-за меня, Корбин.
– Пожалуйста, пожалуйста, входите. – Он с приветливой улыбкой пропустил ее в дом.
Кристина шагнула на порог и наклонилась, чтобы вежливо чмокнуть его в щеку, но он увернулся и поспешил на кухню под тем предлогом, что там кипит вода. Когда он уходил, Кристина обратила внимание на то, что его хромота как будто усилилась.
Кристина пошла за ним на кухню, а оттуда в гостиную:
– Вы, кажется, снова повредили ногу?
– Да нет, это просто реакция на погоду. Чем выше влажность, тем сильнее капризничает сустав. – На антикварном столе возле панорамного окна уже лежали столовые приборы и стояли большие суповые тарелки. На стереосистеме играл струнный квартет, создавая поистине гениальную звуковую архитектуру – ноты лились каскадом, не теряя при этом своей отдельности, так что сразу становилось понятно: Бах. Ну конечно.