ая его коварство. Кристина заглянула в шкаф, но там не было ничего, не считая пары старых штанов цвета хаки и двух рубашек на пуговицах. На полке за стеклом стояла старинная керамика и какие-то безделушки. Кристина отодвинула стекло и вытащила одну глиняную фигурку – шесть дюймов, пучеглазая, с широкой пастью и высунутым языком. Изначально фигурка была цветной – шероховатая глиняная поверхность еще хранила следы темно-серой и ярко-оранжевой краски. «Похоже, древняя; может, какое-то божество из Мезоамерики», – подумала Кристина и вернула фигурку точно на прежнее место, в кружок, очерченный тонким слоем пыли.
Кровать в комнате заправляли, но небрежно – просто набросили покрывало поверх скомканных простыней. Это опять навело Кристину на мысль о том, что они с Джо могли застать убийцу врасплох. А может, он как раз лежал тут и ждал, когда под окнами заурчит автомобильный двигатель, возвещая об их приезде. Она села в ногах кровати и приподняла покрывало. В его тени на деревянном полу лежало что-то темное. Кристина встала на колени, протянула руку и ощутила под пальцами гладкую обложку. Это оказался дневник, точно такой же, как те, которые она уже видела в библиотеке. На черном корешке белыми чернилами была выведена римская цифра XI – одиннадцатый том. По порядку.
Кристина открыла тетрадь. Новенький переплет хрустнул под ее пальцами. Кристина быстро перелистала хрустящие страницы, но они оказались пустыми, все, кроме первой, которая была склеена со второй, так что ей пришлось повозиться, разделяя их. Хорошо, что у нее был с собой перочинный нож. Буквы на странице были бледно-серыми, словно припорошенными чем-то.
Вниз Кристина неслась со всей скоростью, какую была способна развить на узкой винтовой лесенке. Дневник она сжимала в руке. Промчавшись через гостиную, столовую и кухню, она выскочила на крыльцо.
– Джо! – закричала она и прыгнула с крыльца в сорняки. Не слыша ответа, она распахнула водительскую дверцу «Эксплорера» и жала на клаксон, пока Макфэрон не выскочил из гаража.
– Я только что накачал шины. Что случилось?
– Сколько отсюда до моста на Луисвилл?
– Немного, – ответил он. – Минут пятнадцать-двадцать. А что?
– Поехали. Быстрее! Там моя мать.
Он въехал в главные ворота центра помощи престарелым «Рэндольф Армз» и остановил красный «Таурус», который угнал с заправки – до чего же удобно, что есть на свете простодушные, которые, выходя из машины, любезно оставляют ключи в замке зажигания. У него кружилась голова, но не больше, чем двадцать минут назад, на заправке. Клейкая лента держалась хорошо. Он обошел дом престарелых по парку, чтобы никто из персонала не заметил его бледность и шаткую походку. Большое здание со множеством выступающих крыльев было красиво, оконные карнизы и линию крыши подчеркивали разные украшения, рожденные эпохой, когда на строительство денег не жалели; в 20-е годы так мог выглядеть какой-нибудь санаторий или приют для больных туберкулезом – прямо белый слон среди серого стада.
Он уже знал, в какой комнате живет старуха, – выяснил, когда отправлял ей посылку, свой особый маленький намек на предстоящее веселье. Как он жалел тогда, что нельзя стать невидимкой и увидеть лицо Кристины, когда она распознает содержимое его конверта, – а в том, что конверт в конечном счете попадет именно к ней, он не сомневался.
Дышать стало трудно, когда он вышел на задний двор, где вокруг просторной лужайки стояли скамьи с высокими спинками. Он сел на одну из них, подальше от веранды, где уже рассаживались за столики обитатели дома престарелых – наверное, собираются пить свой полуденный кофе с выпечкой. Он взял сотовый и набрал номер, запрокинув голову назад, чтобы максимально открыть дыхательные пути.
Своим лучшим профессорским голосом он произнес в трубку:
– Алло, это дежурная медсестра? Так, так. Я хочу попросить вас о небольшом одолжении. Я задумал сюрприз для моей дорогой старой подруги. Точнее, даже подарок. Позади «Рэндольф Армз» есть такая чудесная лужайка… – Он старался говорить ровно, хотя сердце билось все чаще, а голова кружилась. Эта пуля наверняка убьет его, но ему еще хватит сил на это последнее дело.
Дежурная заглотила наживку. В ее голосе звучало твердое намерение помочь. Значит, план А работает. Теперь ему нужно только ждать. Главное, чтобы не слишком долго. Его преимущество тает с каждой минутой. Он взглянул на часы. Если Йорца Прюсик не появится здесь минуты через две, придется задействовать план Б: встать, пройти между слабоумными на веранде, войти оттуда в дом и подняться в ее комнату. Но этот план был ему не по вкусу. Слишком рискованный и неизящный. Совсем не в его стиле. Хотя он же не знал, что его подстрелят. «Раненый зверь – самый опасный», – как-то сказала ему бабуля Мэл.
Массивный скелет моста плыл прямо над ними – они проезжали как раз между его опорами; но до поворота на шоссе, которое пересекало реку возле Луисвилла, было еще три мили, и это сводило Кристину с ума. Конечно, она понимала, что пулевое ранение в живот замедлит убийцу, но остановит ли? Это был вопрос.
Макфэрон давил на газ что было сил. На приборной панели горел красный огонек – это значило, что на радиаторной решетке автомобиля пульсируют синие огни. Они предупредили полицию Луисвилла, но потеряли связь, пытаясь дозвониться до «Рэндольф Армз». «Надо было оставить матери пистолет, – думала Кристина, – охрана там никудышная». Конечно, в «Рэндольф Армз» наверняка существуют правила, запрещающие обитателям владение огнестрельным оружием, но все же. Наконец они выехали на главное шоссе, и уж тут Макфэрон выжал из машины все, на что она была способна.
Впереди показался мост. Кристина продолжала набирать номер и заодно перепроверила пистолет.
– Пойми меня правильно, Кристина, – сказал Джо, не отрывая взгляда от дороги и на высокой скорости маневрируя в потоке машин, – но полиция Луисвилла уже отправила туда машину. Они уже там. Это их юрисдикция и их ответственность.
– Речь идет о моей матери, Джо. Этот придурок уже однажды послал ей кусок ядовитой лягушки по почте. Так что я знать ничего не хочу ни про юрисдикцию, ни про ответственность.
– Я с тобой. Я все понимаю. Но ты уже стреляла в него и попала, и это главное. Так что вряд ли он будет действовать эффективно…
– Хватит, Джо. В лучшем случае он ранен. Моей матери семьдесят пять лет, она слабая… – Кристина осеклась, вздрогнув при мысли о том, что Малиновски может украсть у кого-нибудь из работников дома престарелых халат и, выдавая себя за сотрудника, войти в комнату Йорцы, наплести старухе кучу небылиц о том, какие они с Кристиной родственные души и как они оба любят Баха, а сам все это время будет выжидать момент, чтобы нанести ей смертельный удар. Оставалось только надеяться, что Йорца и его увидит насквозь точно так же, как она обычно видит насквозь Кристину.
Путь от моста до дома престарелых, который обычно тянулся целых пятнадцать мучительных минут, благодаря мигалкам и водительской ловкости Макфэрона сжался до семи. Когда на крытой парковке «Рэндольф Армз» шериф нажал на тормоза, там уже стояла машина полиции Луисвилла.
Влетев внутрь, Кристина, не замедляя шага, сунула удостоверение под нос дежурной медсестре и побежала в комнату матери.
Комната была пуста. Кристина метнулась к окну. В саду у скамейки стояли трое полицейских.
Кристина выскочила в коридор и тут же столкнулась с матерью. Она схватила ее за руку, чуть не повалив на пол. Влажные волосы матери блестели. На ней был махровый халат.
– С тобой все в порядке, да? – ответила Кристина, и это прозвучало не столько вопросом, сколько констатацией факта.
– Конечно, в порядке. После бассейна я всегда чувствую себя лучше некуда. В чем дело, Кристина? – На лбу Йорцы залегла едва заметная морщинка. Мать и впрямь выглядела отлично.
– У тебя был кто-нибудь, мама?
– А то, конечно! – Йорца усмехнулась. – Представь себе, третье посещение за месяц.
– Мама, я сейчас. – Кристина метнулась в залитую солнцем комнату и уставилась в окно. В саду постепенно собирались обитатели дома, и все смотрели на полицейских.
Кристина спустилась вниз, подошла к полицейским и показала им свой значок, а сама не сводила глаз с того, на кого смотрели они. Человек на скамейке был очень бледен, его лицо блестело от пота, как при смертельном ранении. Он полулежал на скамье, тяжело дыша, его запястья были пристегнуты наручниками к поясу.
– Это тот человек, о котором вы предупреждали нас, мэм? – спросил дежурный полицейский, представившись. Кристина подтвердила, что тот самый. Полицейский добавил, что «Скорая помощь» уже в пути.
Увидев ее, Малиновски слабо улыбнулся, несмотря на свое печальное состояние:
– Кристина, мне так жаль… Я так хотел… сделать вам сюрприз…
Она наклонила голову, чтобы ее слова слышал только он:
– Ты проиграл, Корбин. Зря ты сначала отправил моей матери посылку, а потом подбросил под кровать свой дневник. Это все слишком упростило.
Он ухмыльнулся:
– В кармане… куртки. Кольцо… это… тебе.
Он резко выдохнул и распахнул глаза.
По тому, как сильно расширились его зрачки, Кристина поняла, что назад, в больницу, «Скорая» поедет без сирены и не так уж скоро.
Когда Кристина вернулась в комнату матери, Макфэрон сидел на стуле перед Йорцей, которая смотрела на него с полным, беспримесным одобрением.
Макфэрон обернулся:
– Ну как, все в порядке?
Кристина кивнула:
– Он умер.
– Кристина, сколько раз я тебе говорила: не связывайся с такими опасными типами! – Йорца погрозила указательным пальцем. – Я же вижу, что твой милый шериф этого не одобряет. Я права, шериф?
Макфэрон поднял ладони и встал.
– Я не вмешиваюсь в личные дела, мэм. Скажу одно – ваша дочь яростно защищает тех, кого любит.
Йорца посмотрела на него так пристально, как будто перед ней была дочь, и показала на него указательным пальцем.