Сердце его заныло. Мир, царивший в комнатке на крыше, освященные законом супружеские ночи казались ему теперь вершиной счастья. Все, что было когда-то ему доступно и принадлежало по праву, стало источником отчаяния. Теперь у него не будет ни минуты отдыха, всю жизнь ему придется тащить ношу, которую он сам взвалил на свои плечи.
Тяжело вздохнув, Мохендро взглянул на Ашу. Она сидела неподвижно, хотя беззвучные рыдания разрывали ей грудь. Ночной мрак, словно покрывало матери, скрыл ее смущение и скорбь.
Вдруг, будто желая что-то сказать, Мохендро остановился перед Ашей. Кровь прилила к ее лицу, зазвенела в ушах, она закрыла глаза. Но Мохендро молчал. Да и что мог он сказать ей? Но уйти просто так, не произнеся ни слова, было уже нельзя.
– Где ключи? – спросил Мохендро.
Она встала и прошла в комнату. Мохендро последовал за ней. Достав ключи из-под матраца, молодая женщина положила их на постель. Мохендро попытался открыть шкаф, где были его вещи.
– У меня нет ключа от этого шкафа, – не выдержав, тихо сказала Аша.
Она не сказала, у кого этот ключ, но Мохендро догадался. Аша выбежала из комнаты, боясь разрыдаться на глазах у мужа. Выйдя на террасу, она забилась в темный угол, отвернулась к стене и дала волю слезам.
Но ей нельзя было даже выплакать свою обиду. Неожиданно она вспомнила, что Мохендро в этот час обычно ужинает. Она быстро сбежала вниз.
– Где Мохин, дорогая? – спросила невестку Раджлокхи.
– Наверху.
– Зачем же ты сошла вниз?
– Его ужин… – Аша потупилась.
– Я все приготовлю, невестушка, а ты пойди принарядись. Побыстрее надень новое даккское сари и приходи ко мне, я причешу тебя.
Аша не могла перечить свекрови, хотя ей была противна даже сама мысль наряжаться, она покорно позволила себя одеть, как того хотела Раджлокхи. Так Бхишма, желая умереть, подставил себя когда-то под дождь стрел.
Принарядившись, Аша тихо и робко поднялась наверх. Она заглянула на террасу на крыше – Мохендро там не было. Аша медленно подошла к двери спальни – и там его тоже не было. К ужину он даже не прикоснулся.
Мохендро взломал замок шкафа, взял кое-какую ненужную ему одежду, учебники и ушел.
На следующий день был пост. Раджлокхи, ослабевшая и больная, лежала в постели. Небо заволокли тучи, предвещавшие бурю. Аша тихо вошла в комнату и присела в ногах больной.
– Я принесла молоко и фрукты, – сказала она, гладя ноги свекрови. – Поешьте, мама.
Искренняя забота несчастной невестки тронула старую женщину, глаза ее наполнились слезами. Приподнявшись, она привлекла к себе Ашу и поцеловала ее влажные от слез щеки.
– Что делает Мохин? – спросила она.
Аша смутилась.
– Он ушел, – прошептала она.
– Когда? – воскликнула Раджлокхи.
– Еще вчера. – Молодая женщина потупилась.
Вся нежность Раджлокхи исчезла, ей уже не хотелось приласкать невестку. Аша почувствовала молчаливое неодобрение свекрови и, потупив взор, тихо выскользнула из комнаты.
Глава сорок первая
Когда в первый вечер Мохендро оставил Бинодини одну на квартире в Потолданге и отправился домой за книгами и одеждой, молодая женщина, прислушиваясь к неумолчному городскому шуму, задумалась над своей судьбой. Ее жизнь всегда была ограничена тесными рамками, но прежде, когда затекал один бок, можно было повернуться на другой, теперь же она лишилась и этой возможности. Даже от легкого толчка ладья ее жизни может пойти ко дну. И чтобы этого не случилось, надо крепко держать руль; маленькое волнение, какая-нибудь ничтожная ошибка – и все погибнет. У какой женщины не сжалось бы от страха сердце в таком положении? Чтобы тот, кто любит, не выходил из-под власти, нужно держать его на расстоянии и долго вести игру в любовь. Но как может она держать Мохендро на расстоянии? Возможно, всю жизнь ей придется провести с ним рядом! Однако положение у них неравное. Мохендро еще может выбраться на берег. Бинодини надеяться не на что.
Молодая женщина ясно понимала всю безвыходность и сложность своего положения и старалась собраться с силами.
С того дня, как Бинодини призналась Бихари в любви, уверенность покинула ее. Воспоминание о поцелуе, который отверг Бихари, ни днем ни ночью не давало ей покоя. Этот поцелуй был даром, предназначенным лишь божеству. Никому на свете не отдала бы его Бинодини. Бинодини никогда не бросала руля, не поддавалась отчаянию. Каждый день она уверяла себя: «Бихари должен принять мое поклонение».
Безграничная жажда любви и непреодолимое желание найти защиту слились в душе Бинодини воедино. Только Бихари, единственный во всем мире, мог защитить ее. Так казалось Бинодини. Она слишком хорошо знала Мохендро и понимала, что он не опора в жизни. Он будет в ее власти, пока она не снизойдет к нему, а потом начнет искать свободы. Настоящий защитник, в котором нуждается женщина, – это Бихари. Ему можно довериться. Она не успокоится, пока Бихари не будет с ней.
Покидая деревню, Бинодини велела Мохендро сказать на почте, чтобы все письма на ее имя пересылали на новый адрес. Она не могла поверить, что Бихари не ответит ей.
«Неделю подожду, – решила она, – а там видно будет».
Придя к такому решению, Бинодини, не зажигая лампы, открыла окно и принялась рассеянно смотреть на освещенную газовым светом Калькутту. Бихари сейчас тоже в городе. Их разделяет всего несколько улиц. Стоит пройти немного, и окажешься у знакомых ворот, а там – маленький дворик с водяной колонкой, лестница и, наконец, уютная, светлая комната. Тишина. Бихари один сидит в своем кресле, а может быть, рядом с ним тот красивый светлокожий и круглолицый мальчик-брахман с пытливым взглядом широко открытых глаз. Он внимательно рассматривает книжку с картинками. Сердце Бинодини затрепетало от любви. Ведь она может сейчас, сию минуту пойти к Бихари. Раньше она, пожалуй, так и поступила бы, но сегодня надо было все взвесить и продумать, прежде чем решиться на что-нибудь. Отныне она не вправе потакать своим прихотям. Все должно быть подчинено одной цели.
«Вот дождусь письма, – думала молодая женщина, – тогда и решу, что делать!» Она боялась каким-нибудь необдуманным поступком рассердить Бихари.
Так, размышляя, Бинодини просидела до десяти часов вечера, до тех пор, покуда не пришел Мохендро.
Последние несколько дней Мохендро провел в состоянии крайнего нервного напряжения, почти без сна, и теперь, когда он наконец благополучно перевез Бинодини в Калькутту, он чувствовал себя совершенно разбитым. У него больше не было сил вести борьбу с миром и с самим собой. Ответственность, которую он взял на себя, тяжелым бременем легла ему на плечи.
Мохендро стоял у дверей своего нового дома, не решаясь постучать. Куда исчезло чувство опьянения, которое заставило его ничего не замечать вокруг? Почему теперь его охватывает дрожь при взгляде какого-нибудь случайного прохожего?
Пришлось долго стучать, прежде чем слуга проснулся и открыл ему. У Мохендро болезненно сжалось сердце, когда он вошел в темную незнакомую квартиру. С детства избалованный матерью, он привык к роскоши, уюту, к опахалам, к дорогой мебели. В полумраке бедно обставленная квартира казалась особенно неприглядной. Мохендро предстояло еще побеспокоиться о том, чтобы должным образом меблировать ее. Ему никогда еще не приходилось заботиться о своих удобствах и тем более об удобствах других. Но теперь придется вникать во все мелочи. На площадке перед квартирой коптит керосиновая лампа – нужно купить новую. На веранде сырость – течет водопроводная труба. Придется вызвать рабочих и отремонтировать ее, а потом потребовать от хозяина, чтобы он освободил выходящие на улицу комнаты, которые занимает сейчас семья сапожника. И все это должен сделать он один, больше некому. От этих мыслей Мохендро почувствовал еще большую усталость.
Некоторое время Мохендро стоял на лестнице, стараясь взять себя в руки; любовь к Бинодини вспыхнула в нем с новой силой. Он убеждал себя, что сегодня свершилось наконец то, чего он желал больше всего на свете, теперь ничто не мешает его счастью. Сегодня самый счастливый день в его жизни. Но именно теперь, когда, казалось, рухнули все преграды, появилась еще одна, самая страшная, – она таилась в нем самом.
Бинодини заметила Мохендро, когда он подходил к дому. Очнувшись от своих дум, она зажгла свет и взяла шитье. Склонившись над ним, она словно обрела защиту.
– Бинод, тебе здесь очень неудобно? – спросил Мохендро, входя в комнату.
– Нисколько! – ответила молодая женщина, продолжая шить.
– Я привезу новую мебель, но несколько дней тебе придется потерпеть.
– Не надо! – воскликнула Бинодини. – Ничего не привози. Здесь есть все, что мне нужно, даже много лишнего.
– Вероятно, лишний – это я, несчастный? – заметил Мохендро.
– Нужно быть более скромным, – ответила Бинодини, – и не принимать каждое слово на свой счет.
Мохендро смотрел на спокойное, склоненное над шитьем лицо Бинодини и все больше поддавался ее очарованию.
Будь они дома, он непременно упал бы к ее ногам, но здесь он не мог поступить так. Здесь Бинодини была беззащитна, в его власти, и не будет большей подлости, если он не сумеет взять себя в руки.
– Зачем ты принес сюда свою одежду и книги? – спросила Бинодини.
– Я полагал, что они нужны мне. Надеюсь, ты не считаешь их лишними?
– Пусть так, но зачем они здесь?
– Ты права, – ответил Мохендро. – Обыкновенные вещи здесь неуместны. Можешь выбросить их на улицу, только меня не выбрасывай вместе с ними!
С этими словами Мохендро сложил связку книг и узел с одеждой у ее ног.
Бинодини продолжала шить.
– Ты не должен оставаться здесь, Мохендро, – серьезно сказала она наконец.
И это ответ на его чувства? Мохендро был ошеломлен.
– Почему, Бинод? – воскликнул он, задыхаясь от волнения. – Почему ты гонишь меня? Ради тебя я все принес в жертву. А что получил взамен?
– Я не позволю тебе принести все в жертву.
– Поздно! Теперь это уже не в твоих силах. Мой мир рухнул! У меня ничего не осталось, только ты, Бино