Мохендро сидел на берегу весь во власти любовного томления, его взгляд был затуманен, нервы напряжены, дыхание прерывисто. Золотая ви́на заходящего солнца, казалось, выводила в небе грустную мелодию.
К прибрежной песчаной полосе, игравшей яркими красками вечерней зари, осторожно подкрадывалась темнота. Полузакрыв глаза, Мохендро мысленно перенесся в мир поэм: вот, вздымая на дороге пыль, возвращаются с лугов Вриндавана коровы, Мохендро даже слышалось их мычание.
Небо затянули дождевые тучи. Темнота в незнакомых окрестностях – это не просто черное покрывало земли, она полна прекрасной таинственности, неясные проблески света будто шепчут что-то на языке, не имеющем слов. Бледная полоска противоположного песчаного берега, темная синева спокойных вод реки, раскидистые, застывшие деревья ним, извилистая линия пустынного берега, на котором в одиночестве сидел Мохендро, – все в сумеречном свете приняло неясные, загадочные очертания, и молодой человек поддался очарованию окружающей природы.
Ему почему-то вспомнилась девушка из вишнуитских стихов. Она пришла на свидание и в одиночестве стоит у Джамны. Как ей переправиться на другой берег? Одна строка стихотворения особенно запомнилась Мохендро и теперь все время звучала в его сердце: «О лодочник, перевези меня на другой берег!»
Девушка далеко, на противоположном берегу, ее скрывает темнота, но Мохендро ясно видит ее. У нее нет возраста, она вне времени, это бессмертная пастушка, которая явилась теперь на свет в облике Бинодини. Воспетая в стольких песнях, она пережила века и принесла с собой неувядаемую юность, печаль и страдания любви. И вот она стоит здесь, на прибрежном песчаном откосе, и голос ее несется к небу: «О лодочник, перевези меня на другой берег!» Так, вечно, стоит она в темноте, зовет лодочника: «О, перевези меня на другой берег!»
Луна выглянула из-за туч. Все вокруг изменилось словно по волшебству. Не было больше прозаических обязанностей, время остановило свой бег, стерлись воспоминания о прошлом, не существовало будущего, полного забот, осталась только Джамна, несущая свои серебряные воды, да Мохендро с Бинодини на разных берегах.
Волшебная ночь лишила Мохендро рассудка. Он и мысли не допускал, что сегодня Бинодини сможет прогнать его. В лунную ночь, здесь, в этом пустынном уголке рая, она предстала перед ним в образе богини Лакшми. Мохендро встал и направился к дому.
Когда он вошел в спальню Бинодини, на него повеяло ароматом цветов. Лунный свет из открытого окна и дверей лился на белоснежную постель. Бинодини сплела гирлянды из цветов, украсила ими волосы, обвила их вокруг шеи и стана и так, украшенная цветами, лежала на постели. В этот момент она походила на расцветшую весной лиану.
Мохендро потерял власть над собой.
– Бинод, – его голос прерывался от волнения, – я думал, ты придешь на берег, но луна шепнула мне, что ты ждешь меня здесь. И я пришел!
Мохендро хотел сесть на постель рядом с Бинодини, но она испуганно приподнялась и, указывая рукой на дверь, крикнула:
– Уходи вон! Не смей подходить ко мне!
Ладья чувств Мохендро села на мель. Он замер и долго не мог вымолвить ни слова. Тогда Бинодини, опасаясь, что Мохендро нарушит ее приказ, вскочила с постели.
– Кого ты ждешь? Для кого нарядилась? – спросил наконец Мохендро.
– Того, кто у меня в сердце, – ответила Бинодини, прижимая руки к груди.
– Кто он? Бихари?
– Не смей произносить его имени!
– Значит, ради него ты бродишь по стране, ездишь с места на место?
– Да!
– И его ты ждешь здесь?
– Да, его!
– Ты знаешь, где он?
– Пока нет, но скоро узнаю.
– Я не допущу этого.
– Но ты не сможешь вырвать Бихари из моего сердца! – Бинодини закрыла глаза, словно прислушиваясь к биению своего сердца, в котором царил один Бихари.
Никогда еще Мохендро не влекло к Бинодини с такой силой, как сегодня. Отвергнутый ею, он был страшен в гневе.
– Я ножом вырежу Бихари из твоего сердца! – воскликнул он, сжимая кулаки.
– Твой нож скорее, чем твоя любовь, найдет дорогу к моему сердцу, – не дрогнув, ответила Бинодини.
– Почему ты не боишься меня? Кто защитит тебя здесь?
– Ты сам защитник. Ты охраняешь меня от самого себя, – спокойно ответила молодая женщина.
– Ты по-прежнему доверяешь мне?
– Иначе я не поехала бы с тобой. Скорее наложила бы на себя руки.
– Почему же ты не умрешь! – воскликнул Мохендро. – Зачем, затянув петлю доверия на моей шее, таскаешь меня за собой? Твоя смерть принесла бы многим счастье.
– Знаю. Но я не умру, пока у меня есть надежда встретить Бихари!
– Пока ты жива, не умрет и моя надежда и я не обрету свободы. Отныне я всей душой буду молить Всевышнего послать тебе смерть. Ты не будешь принадлежать мне, но и Бихари не достанешься. Уйди из моей жизни, дай мне свободу! Моя мать плачет, жена страдает. Их слезы жгут мне сердце даже на расстоянии. Но пока ты жива, я не в силах осушить их слезы!
Мохендро выбежал из комнаты. Волшебная сеть, которую соткала вокруг себя Бинодини, порвалась. Молодая женщина задумчиво смотрела в окно. Куда исчезла сказочная прелесть лунной ночи? Теперь и сад с его клумбами, и темные воды реки, и едва различимый противоположный берег казались такими тусклыми и безжизненными, будто кто-то небрежной рукой нарисовал их на листе бумаги.
Бинодини испугалась, когда поняла, какую страсть пробудила в Мохендро; она, словно ураган, выдергивающий с корнем деревья, вырвала его из привычного уклада жизни. Но если она обладает такой силой, почему Бихари остается непоколебимым, – ведь даже океан под воздействием луны знает приливы и отливы! Зачем в ее душу врываются лишь стенания ненужной ей любви? Ведь они мешают ей выплакать ее собственное горе. А оно разрывает ей грудь – как жить ей теперь с этой непереносимой болью? Как успокоить измученное сердце?
Бинодини разорвала гирлянды, их осквернил нечистый взгляд Мохендро. Все ее упорство, все усилия и вся жизнь были бессмысленны, так же как и этот лес, лунный свет, Джамна и весь невыразимо прекрасный мир.
Ничто вокруг не изменилось, все осталось на своем месте. Завтра снова взойдет солнце. Новый день будет похож на предыдущий, и Бихари где-то вдали от нее будет так же невозмутимо читать книгу своему маленькому воспитаннику.
На глазах у Бинодини показались слезы. Все свои силы она потратила на то, чтобы сдвинуть с места скалу. Сердце ее обливалось кровью, но что делать! Судьбу, видно, не изменишь.
Глава пятьдесят вторая
Всю ночь Мохендро провел без сна и только на рассвете, совершенно разбитый, забылся. Часов в девять он проснулся и привстал на постели. Сон не принес Мохендро облегчения. Он вспомнил все, что произошло ночью, и снова ощутил сердечную муку. Жизнь и мир в лучах утреннего солнца не радовали измученного бессонницей Мохендро. Во имя чего ушел он из семьи, во имя чего отрекся от веры? Зачем променял свою спокойную жизнь на все эти безумства? В это солнечное, но лишенное радости утро Мохендро почувствовал, что больше не любит Бинодини. Он смотрел на пробуждающийся мир и думал, как глупо погрязнуть в омуте собственного тщеславия, растратить жизнь на праздное существование у ног отвергнувшей его женщины! Возбуждение сменила усталость. Утомленное сердце жаждало хоть ненадолго освободиться от собственных желаний.
Отхлынувшие чувства оставляют мутный осадок, и страсть уступает место отвращению. Мохендро было непонятно, как мог он так унизить себя.
«Я во всем лучше Бинодини, – говорил он себе. – Зачем же я терплю унижения и оскорбления, словно презренный нищий, зачем хожу за ней по пятам? Какой дьявол вселил в меня такое безумие?» Бинодини больше не казалась Мохендро необыкновенной женщиной, она была такой, как и все. Прежде он наделил ее красотой вселенной, очарованием и блеском поэм и сказок, теперь волшебная пелена спала с его глаз. Перед ним была просто женщина.
Как только Мохендро освободился от проклятых чар, ему страстно захотелось домой. Там покой, там его любят. Очутиться в кругу семьи казалось ему сейчас недосягаемым счастьем. Только теперь оценил он давнюю и бескорыстную дружбу Бихари.
«Мы не умеем ценить величие того, что достается нам без всякого труда и стараний, как бы прекрасно и неизменно оно ни было, – думал Мохендро. – За тем же, что переменчиво и ложно, мы гонимся, как за самым желанным, хоть в обладании им нет и намека на истинное счастье. Сегодня же я возвращаюсь домой, – решил Мохендро. – Помогу Бинодини устроиться, пусть живет где хочет, и обрету свободу!» Он громко повторил вслух: «Обрету свободу!» Сердце его радостно забилось, и на душе, истерзанной сомнениями, стало легче. За последнее время Мохендро совершенно измучился, он никак не мог решить, чего он хочет. То вдруг он начинал стремиться к тому, что вначале казалось совсем нежеланным. То вопреки собственной воле заблуждался. Но сейчас, когда он решительно заявил: «Обрету свободу», на его душу снизошел мир, и Мохендро вздохнул с облегчением.
Он быстро встал, умылся и пошел к Бинодини. Дверь в спальню была закрыта. Он постучал.
– Ты спишь?
– Нет. Оставь меня в покое!
– Я должен сказать тебе одну важную вещь, я не задержусь у тебя.
– Не желаю ничего слушать. Уйди, не выводи меня из себя. Я хочу побыть одна.
В другое время такой отпор лишь увеличил бы настойчивость Мохендро. Но сегодня он почувствовал только презрение.
«Я так пресмыкался перед этой женщиной, – с горечью подумал Мохендро, – что она, пожалуй, вправе гнать меня. А ведь никаких законных прав на меня у Бинодини нет. Я сам виноват в том, что она так вознеслась». После всех унижений, которые он перенес, Мохендро пытался убедить себя в превосходстве над Бинодини.
«Я одержу победу! – говорил он себе. – И разорву цепи, которыми она опутала меня!»
Позавтракав, Мохендро уехал в банк за деньгами. Потом он долго бродил по лавкам Аллахабада, выбирая подарки для Аши и матери.