И он опять переключился на глобальные проблемы.
Когда мощности лазеров ещё не хватало для поражения целей, Верлинов предложил использовать их для ослепления вражеских командиров, наблюдателей, снайперов, пилотов. Ослепляющие пушки успешно применялись в Анголе, Вьетнаме, Афганистане. По инициативе генерала специальное КБ разрабатывало «подземную лодку». В результате на свет появились конусообразные снаряды диаметром полтора и два с половиной метра с мощной фрезой впереди и спиралями архимедова винта по корпусу. Первая модель управлялась по радио, вторая вмещала экипаж из двух человек. Обе прошли испытания в автоматическом режиме, преодолев полукилометровый путь на глубине до пятидесяти метров. Поскольку доработка «подземоходов» требовала больших затрат и не сулила в ближайшем будущем конкретных результатов, ЦК идею не поддержал, и работы были прекращены. Действующие модели хранились на одном из спецобъектов одиннадцатого отдела.
Но Верлинов не потерял интереса к специфическому использованию земных недр. Сформулировав задание подведомственному институту, он уже через пять месяцев стоял перед огромным, не меньше полутора метров в диаметре, глобусом, на котором привычно было всё, кроме красных и жёлтых крестиков, разбросанных по сферической поверхности.
— Это проекции точек инициирования и проявления, — пояснял руководитель темы — молодой человек с приятным лицом и осмысленным взглядом, явно не боящийся высокого гостя. Этим он выгодно отличался от начальника института, суетливо поправлявшего сползающие с мясистого носа очки и одёргивавшего неизвестно зачем надетый белый халат.
— Жёлтые отметки — поверхностные проекции узлов неустойчивости тектонических пластов. Если нарушить равновесие в одном из таких узлов, может произойти сдвиг пластов, следствием чего явится подвижка земной коры в одной или нескольких точках проявления…
— Говорите понятнее, товарищ Данилов, — вмешался начальник. — Попросту произойдёт землетрясение.
— Мне всё понятно, товарищ полковник, — холодно бросил Верлинов, и тот больше не открывал рта.
Данилов на замечание никак не отреагировал.
— Вот, например, так. — Он коснулся указкой жёлтого крестика, и тут же замигала красная отметка, расположенная в стороне от жёлтой.
— Или так. — Он тронул другую точку, и теперь замигали сразу три красные лампочки.
— Глубина залегания узлов неустойчивости различна: от трёхсот метров до двадцати километров. А выглядит механизм инициирования следующим образом…
Нажатие незаметной кнопки оживило глобус: большой сегмент сферической поверхности с жужжанием сдвинулся в сторону, открывая начинённые механизмами внутренности.
— Это узел неустойчивости. — Указка скользнула по треугольной пластине из толстого оргстекла и остановилась на краю, которым она опиралась на овальную пластину из дерева.
— Прикладываем определённое усилие. — Указка упёрлась в оргстекло, сдвинула его на несколько миллиметров, край соскочил с опоры, раздался щелчок, и на поверхности вздыбились красные гребешки в форме крестиков.
— В данном случае точки проявления отстоят от точки инициирования на восемьсот километров. Но это расстояние может быть значительно большим — до нескольких тысяч…
Руководитель темы предвосхищал вопросы и отвечал на них уверенно и точно.
«Молодец», — подумал Верлинов и, подойдя к глобусу, внимательно изучил расположение красных и жёлтых точек, стараясь привязать их к известному ему расположению стратегических объектов.
— Здесь не все точки, — сказал Данилов. — К тому же масштаб и географические привязки довольно условны. У нас есть полная и точная карта. На ней и точки инициирования, и точки проявления в увязке с возможными целями.
Он как будто читал мысли.
— Влияет сила… инициирования на конечный результат? — спросил генерал.
— Хороший вопрос! — чуть улыбнулся Данилов — так учитель хвалит толкового ученика. Начальник института гулко кашлянул.
— Нет, сила инициирования должна быть достаточной для сдвига. Дальше в дело вступают законы геофизики и сейсмологии. Корректировать их мы не можем, да в этом и нет необходимости: ослаблять результат нам ни к чему, а усиливать некуда. Любая цель и так будет достигнута.
— В каком состоянии работа? — поинтересовался Верлинов.
— Предварительная проработка показала перспективность темы. Если решить некоторые проблемы, можно переходить к экспериментам.
Данилов озабоченно взглянул на часы.
— А в чём сложности?
— Их две, — учёный снова оживился. — Как достигнуть точки инициирования и как добиться сдвига. Использовать ядерный взрыв по ряду причин нежелательно. А обычной взрывчаткой сдвинуть пласты не всегда возможно.
— А вы не думали о том, чтобы использовать смазку? — спросил Верлинов. — Закачать под давлением техническое масло, или мыльный раствор, или ещё что-нибудь подобное?
На несколько секунд Данилов замер.
— Прекрасная идея! — воскликнул он. — Просчитаем, попробуем… Но, по-моему, это выход!
Он посмотрел на генерала с явной симпатией. Верлинов чуть заметно улыбнулся.
— И ещё… У нас была тема по подземоходам, изготовлено два опытных образца. Ознакомьтесь, дайте заключение о возможности использования их в данной программе. В случае положительного решения тему возобновить!
Верлинов повелительно взмахнул ладонью, и начальник института быстро черкнул в своём блокноте.
— Всё сделаем, товарищ генерал.
— И подготовьте что-нибудь эффектное для демонстрации… Вроде этого глобуса. Надо показать руководству страны, какие перспективы у сейсмического оружия.
Через месяц специальная комиссия из трёх генералов и двух ответственных работников ЦК КПСС осмотрела глобус, а потом картину сейсмических ударов, смоделированную Даниловым на цветном мониторе компьютера. Ещё через несколько недель Политбюро одобрило разработку сейсмического оружия. Совершенно секретный проект получил кодовое название «Сдвиг».
Социально-политические катаклизмы конца восьмидесятых — начала девяностых изменили систему приоритетов в работе одиннадцатого отдела, как, впрочем, и всей системы безопасности. Постоянный противник и потенциальный враг — США оказались на самом деле близким другом, которому можно открыть святая святых — оперативную схему закладки подслушивающих устройств в здание посольства, а заодно сдать всю агентурную сеть, причастную к этой операции. А потом выставить козлом отпущения нового председателя Комитета, хотя и мальчику ясно, а любому сотруднику достоверно известно — действовал он с санкции сразу двух президентов: ещё властвующего и того, что на подходе.
Это превращалось в традицию — не брать под защиту добросовестного исполнителя приказа, а отрекаться от него и предавать анафеме, как только возникнет какое-то, даже крошечное осложнение. Поэтому добросовестных исполнителей становилось всё меньше и меньше, а имитаторов и «чернушников» всё больше, и уже ни один приказ, даже самый строгий, спускаясь с руководящего уровня на исполнительский, не действовал так, как надо, а иногда вообще извращался до неузнаваемости и превращался в противоположность тому, что вроде бы было в него заложено.
Не только с приказами и не только в Системе такое происходило: указы президентские, законы, постановления всякие обращались в пшик, как дождик, падающий из заоблачных высот на раскалённый песок Аравийской пустыни, — наверху льётся живительная влага обильными потоками, а внизу прежняя смертная сушь!
До того всё с ног на голову перевернулось, что позорные предатели героями стали! Раньше как было: уйдёт пэгэушник или грушник к противнику, Военная коллегия Верховного суда судит его заочно за измену Родине и выносит приговор — к смертной казни. А через некоторое время глядишь — он и впрямь копыта откинул: или газом отравился, или под машину попал, или током шибануло, а то и вовсе без видимых причин… И сообщают об этом мимоходом в маленькой газетной заметочке: кому надо — прочитают и другим передадут. А в ПГУ и ГРУ прямо объявят: «Приговор приведён в исполнение». Знайте, мол, у нас длинные руки…
Ликвидациями специальное подразделение занималось, а технику для него одиннадцатый отдел готовил: и зонтик с ядовитыми шариками в острие, и инфразвуковой депрессатор, и патроны с «Вэ-Икс», да мало ли что ещё! Не до всех, конечно, добирались, но уж если уцелел какой гад, то всю жизнь сидел на территории военной базы, носа не высовывал за охраняемый периметр и дрожал, каждый день дрожал: а вдруг и здесь достанут!
Так что альтернатива была определённая: или служи честно, получай медали, выслугу, пенсию, или ждёт тебя бесславная смерть, а в лучшем случае — жалкое существование. На всех, а на потенциальных изменников особенно, такая определённость здорово действовала!
И вдруг подразделение «Л» расформировали: незаконно, оказывается, приговор суда исполнять на чужой государственной территории!
— Вот целки, етить их мать! А предавать — законно! — выругался Верлинов, пряча в свой сейф невостребованный инфразвуковой депрессатор, выполненный в виде авторучки.
Через несколько минут после включения эта штука заставляет человека выброситься из окна или полоснуть бритвой по венам. Какой-то гадюке повезло…
И повылазили изменники поганые из своих щелей: книжки пишут, по телевизору выступают, интервью дают… Идейными борцами прикидываются: я, дескать, против коммунизма боролся… А скольких ты, сука, нелегалов провалил? Сколько доверившихся тебе людей за решётку отправил? Сколько отпугнул от сотрудничества? Насколько авторитет российской разведки подорвал?
А как теперь молодые сотрудники работать будут, имея такой пример перед глазами? Вот они, предатели — в центре внимания, сытые, прикинутые по последней моде, сребреников хватает, семьи к ним выпустили, всё в ажуре. А ты корячься за зарплату да за жалкие суточные в валюте, напрягай жилы, рви нервы, начальство вербовок требует, а дел с тобой никто иметь не хочет, шарахаются люди, как от вшивого бродяги, и с тебя же за это шкуру спускают… Так, может, тоже перекинуться?