— Ещё услышит, — кивнул Верлинов. — Только что пришла информация: Би-би-си готовит развёрнутый обзор с комментариями специалистов. В нём нашего друга называют доктором наук! Да, кстати… — Генерал обратился к Дронову: — Все агенты, успешно сработавшие по данному делу, должны быть поощрены. Подготовьте представление на списание соответствующих сумм. Особенно обоснуйте валютные траты.
— Продолжайте, товарищ майор, — мягко сказал начальник одиннадцатого отдела. Он мог вызвать подчинённых к себе, но демократично пришёл в кабинет Дронова, расположившись не на месте хозяина, а на стуле в торце стола, хотя тумба мешала вытянуть ноги и сидеть там было неудобно.
— На втором этапе операции мы должны были передать фигуранту некоторые материалы по «Сдвигу» и сориентировать его на быстрое их опубликование.
Межуев рассказывал для начальника отдела и двух его спутников — незнакомых людей с суровыми и решительными лицами. Один был похож на уволенного командира «Альфы» Карпенко, который не мог здесь находиться, во втором угадывался коллега, в звании не ниже генерал-майора. Начальника отдела «Т» Борисова Межуев никогда раньше не видел, но принадлежность к Системе и звание определил правильно.
— С целью психологической подготовки фигуранта ко второму этапу мы осуществили акцию воздействия, высказав от лица неконкретизированной преступной организации угрозу убийства.
Межуев сделал паузу и оглядел присутствующих чуть виноватым взглядом.
— С этого момента в операцию вклинились очень подозрительные случайные факторы. Во-первых, на фигуранта кто-то совершил покушение, а он каким-то необъяснимым образом сумел его отразить. Естественно, фигуранта это напугало. Очень обеспокоился и наш агент. Мальвина требует, чтобы безопасность Кислого была гарантирована. Мы дали рекомендации, чтобы Кислый не ночевал дома. Они выполнены. Во-вторых, опередив нас в передаче материалов для второго этапа, к Кислому инициативно явился по газетной публикации некто Боруля. Он служил в подразделении «Сдвига», там получил травму, добивается компенсаций, но их не получает, а потому чувствует себя обиженным. Этот Боруля выложил Кислому всё, что мы собирались ему сообщить.
— Из какой он части? — перебил Верлинов. Вид у генерала был непривычно встревоженным. — Вы проверили его?
Межуев вспомнил, что на плёнке было упоминание о части-прикрытии, но, заглянув в свои записи, этого номера не обнаружил.
— Проверить не успели, — ответил майор, ощутив кожей, как похолодел взгляд Дронова.
— Мы устраним недоработки в ближайшее время, — вмешался подполковник.
— Сделайте это немедленно! — приказал Верлинов. — И имейте в виду: на днях в Москву прибывает офицер ЦРУ Роберт Смит. Как раз в связи со «Сдвигом». Надо «подвести» к нему способного агента и напитать нужной нам информацией. То есть использовать его для «Расшифровки». Заявление правительства Соединённых Штатов — это посерьёзнее газетных публикаций. Так?
— Так точно, товарищ генерал! — в один голос отозвались Дронов и Межуев.
Энтузиазм оперативников не был наигранным. Подчинённые уважали Верлинова за профессионализм, который редко встречается у руководителей высокого уровня. А чтобы принципиально новая информация шла не снизу вверх, а наоборот… Такое встречается ещё реже.
Источник высокой осведомлённости генерала был известен: служба электронного наблюдения одиннадцатого отдела осуществляла постоянный съём информации с терминалов органов внешней разведки, федеральной контрразведки, МВД, Минобороны, резидентур иностранных посольств и ещё очень многих организаций и учреждений.
— Какие ещё «случайные факторы»? — спросил Верлинов.
Карпенко и Борисов в ход совещания не вмешивались, но слушали внимательно и, насколько Межуев мог определить по бесстрастным лицам, заинтересованно.
Межуев секунду помешкал.
— Кислый заходил к другу детства — вору в законе Зонтикову. Потом, по его рекомендации, к Седому. А в то же время люди Седого перебили подручных Зонтикова. И наша седьмая бригада оказалась в той бойне…
— Значит, там погиб Якимов? — перебил генерал. — Кстати, деньги не нашлись?
— По нашим данным — нет, — ответил за подчинённого Дронов.
— Где сейчас Кислый?
Межуев без запинки назвал адрес. Верлинов ценил компетентность сотрудников.
— Хорошо. Охрана должна быть внимательной. Не исключены ещё покушения. Ориентируйте Мальвину на скорейшую реализацию второго этапа. И ещё…
Генерал ненадолго задумался.
— Насколько полезно расследование покушения на Кислого? Ведь можно поднять шум вокруг этого… Факт-то жареный: человек разоблачает преступление, а его пытаются убить…
— Да сейчас таких фактов! — нарушил молчание Карпенко.
— И всё же… Как мнение исполнителей?
Дронов кашлянул.
— Мы пытались раскрутить это дело сразу же. Милиция отпихивалась как могла, я нажал через их министерство… Но вы же знаете — всё вязнет, как пуля в подушке… А сейчас, думаю, идти этим путём смысла нет. К тому же у них правило: нет пострадавшего — нет и расследования.
— Раз нет смысла — не надо. Но обеспечьте сохранность доказательств — вдруг понадобятся…
Верлинов улыбнулся.
— А насчёт пострадавшего: это капитан ГРУ Василий Вертуховский, сорока одного года, из подотдела физических воздействий.
Повернувшись к Карпенко и Борисову, начальник одиннадцатого отдела сказал:
— Засекретили всё, на любых уровнях. А на бюрократии прокололись: лекари передали в медуправление акт вскрытия трупа по факсу, им это для статистики очень нужно.
В последних словах генерала чувствовался явный сарказм.
Но «прокалываться» на мелочах свойственно не только врачам секретного госпиталя. Заканчивая совещание, Верлинов не напомнил о необходимости тщательной проверки «инициативника» Борули. Но Межуев об этом и так помнил. Однако генерал не подчеркнул важности точного установления номера его войсковой части. И майор начисто упустил из виду этот момент.
Кровавой бойней у квартиры гражданина Зонтикова занимались несколько органов. Следствием — районная прокуратура, раскрытием — региональное управление по борьбе с организованной преступностью и местный уголовный розыск.
Следователь прокуратуры был молод, тяготел к сфере бизнеса и не любил опасностей. Поэтому должностные возможности он использовал для содействия коммерсантам, представительства интересов предпринимателей в органах власти, «консультирования» при привлечении бизнесменов к ответственности, часто выступал ходатаем в налоговой инспекции.
Всё это приносило доход, несопоставимый с должностным окладом, и открывало широкие возможности в других сферах. Он ездил на новых автомобилях, переданных по доверенности и обслуживаемых специальными людьми, парился в сауне с коммерческими директорами, администраторами и менеджерами различных фирм, спал с поставляемыми ими девочками, вкусно ел на многочисленных званых обедах, приёмах и презентациях, ремонтировал купленную недавно одним из акционерных обществ квартиру, ездил в престижные круизы, благодаря в мыслях родителей — торговых работников, у которых хватило мудрости и дальновидности пропихнуть упитанного Вовочку Ланского на юрфак и определить его дальнейший жизненный путь.
Путь этот был прям, ясен и определёнен. Проявлять гибкость в работе, дружить с руководством, расширять полезные знакомства, крепить контакты с нужными людьми, уметь оказываться полезным и не стесняться просить об ответных услугах, уступках и одолжениях.
Это сулило медленное, но верное продвижение по служебной лестнице и постоянное укрепление материального благополучия. Он уже взял в банке льготный кредит, и частная строительная фирма приступила к возведению дачи в ближнем Подмосковье. Потом можно будет продать её за баксы и построить новую, а там подойдёт время сменить квартиру на более комфортабельную. Словом, дел предстояло много.
Должность давала ему ключ к благополучию и обеспечивала неприкосновенность, потому что ни милиция, ни контрразведка не имеют права «разрабатывать» прокурорского работника, а тем более вести следствие в отношении его. Угроза могла исходить только от вышестоящих прокурорских чинов, но те не располагали собственным оперативным аппаратом, а самое главное — желанием подрывать свои же корни, связывающие с «землёй» и исправно подающие наверх животворные соки.
Некоторые коллеги Ланского, ведомые охотничьим азартом и старомодными представлениями о служебном долге, с утра до вечера копались в грязи, крови и человеческих испражнениях, жгли собственные нервы, портили желудки, получали зарплату продавца коммерческого киоска, угрозы от «заинтересованных лиц» и постоянные нахлобучки и выговоры от начальства, приобретали неврозы и сердечные заболевания, превращаясь к сорока годам в загнанных ломовых лошадей, не имеющих зачастую собственного угла.
Их пример подтверждал убеждённость Ланского в правильности избранного им пути и служил наукой другим: с каждым годом фанатиков следствия и надзора становилось в прокуратуре всё меньше и меньше.
Дело о явно бандитской разборке никаких дивидендов или полезных знакомств не сулило и могло принести только неприятности, если невзначай слишком глубоко копнёшь.
С другой стороны, за ним не стояло сколь-либо влиятельных сил, требующих обязательного раскрытия, как в случае с похищением дочери главы районной администрации. Это избавляло от необходимости будоражить те, другие, заинтересованные в анонимности силы, которые угадывались в почерке и масштабах происшедшего.
Ланский добросовестно допросил свидетелей: гражданина Зонтикова, которому ничего не было известно по причине отсутствия в момент перестрелки, членов милицейской спецгруппы, заставших уже финальную картину, воспроизведённую в протоколе осмотра места происшествия, двух соседей с третьего и четвёртого этажей — единственных, кто явился по восьми посланным повесткам, и, естественно, тоже ничего не знающих.
Больше допрашивать было некого: семеро убитых не могли дать показания. Их тела исследовали судебно-медицинские эксперты, они написали акты о характере и локализации телесных повреждений и их причинной связи с наступившей смертью.