— Позовите Веронику, — сказала трубка страстным густым голосом.
— Вы ошиблись номером…
Задвигались соляные статуи Семёна и Валентина Сергеевича, Асмодей вытер платком вспотевший лоб и ладони.
Телефон зазвонил опять.
— Я же сказал, что вы ошиблись! Здесь нет никакой Вероники!
— Здравствуйте. Мне не нужна Вероника. Мне нужен Виктор Васильевич Клячкин.
Можно отлично выучить язык и говорить без акцента, но построение фраз всё равно выдаст иностранца.
— Я слушаю…
Контрразведчики вновь напряжённо застыли.
— Здравствуйте, Виктор! Как себя чувствует ваша печень?
Через девять лет человек не должен быстро узнавать кратковременного знакомца.
— Печень как печень, не жалуюсь. А кто это говорит?
— Помните больницу? Мы лежали в одной палате…
— А-а-а! — обозначил Асмодей радостное узнавание. — Это вы, Роберт?
— Да, это я. Рад, что вы меня помните. Прошло много лет. Как вы живёте?
— По-разному. Сейчас неплохо. Когда вы приехали в Москву?
— Пару дней назад. Я аккредитован на конгрессе политологов. Вы что-нибудь про него слышали?
— Боюсь, что нет. Мне осточертела политика.
— Да, у вас её было слишком много… Виктор, я хочу с вами увидеться, поговорить. У меня есть отличное лекарство, специально для вас.
— Очень любезно, Роберт. Очень любезно с вашей стороны. Я с удовольствием встречусь с вами! Как долго вы пробудете в Москве?
— Несколько дней. Но лучше не откладывать. Завтра вы свободны?
— Сейчас подумаю…
Клячкин выдержал паузу.
— Да, со второй половины дня.
— Тогда в три часа. У южного входа в гостиницу «Россия». Вас это устраивает?
— Да, конечно.
— Тогда до завтра.
Асмодей медленно опустил трубку на рычаг.
Межуев показал ему большой палец.
— Здорово! Полная естественность. Пауза узнавания, раздумья о завтрашнем дне… Молодец!
Асмодей осел на ближайший стул. Короткий телефонный разговор вымотал его полностью.
— Подробно запишите, что он сказал, — попросил майор. — Мы не подключались к линии — это легко контролируется из посольства. Лучше не рисковать.
Несколько раз контрразведчик прошёлся по комнате. Внутри всё дрожало, как после мгновенной тяжёлой нагрузки. Оперативный расчёт оправдался: Роберт Смит «клюнул». Но это только первый шаг. Одно неточное слово или неловкое движение Асмодея — и он уйдёт. Значит, операция «Пески» окажется ненужной, а в неё уже вбуханы десятки тысяч долларов! И «Расшифровка» попадёт под угрозу провала! А от неё зависит судьба Системы органов госбезопасности!
Владевшее майором возбуждение требовало каких-то действий. Подумав, он набрал номер дежурного.
— Межуев. Для меня есть сообщения? Так. Кто передал? Читайте. Во сколько поступило? Почему не доложили немедленно?! Напрасно! Получите взыскание!
Бросив быстрый взгляд на прилежно пишущего Асмодея, Межуев перенёс телефон на кухню, встретив вопросительный взгляд варящего кофе Семёна, приложил палец к губам и кивнул в сторону гостиной. Под мягкий треск телефонного диска прапорщик аккуратно закрыл дверь.
— Картотека? «Симферополь». — Межуев помнил ежедневно сменяемые пароли наизусть. — Майор Межуев. Посмотрите контроль по Клячкину. Да, будьте добры.
— Вот так. — Контрразведчик кивнул с видом человека, убедившегося в том, что сбылись его наихудшие предположения.
— Диктуйте…
Он пощёлкал пальцами, и Семён поспешно положил на круглый обеденный стол блокнот и авторучку.
— Ну что? — спросил прапорщик, когда Валентин Сергеевич перестал писать и задумчиво откинулся на узком полукруглом диванчике.
— Оружие при тебе? — вместо ответа спросил майор.
— Обижаете. — Все знали, что Григорьев любил пистолет и никогда с ним не расставался.
— Остаёшься здесь до утра, — приказал Межуев, и поскольку Семён ждал объяснений, дал их: — Нашего друга ищут преступники. Причём серьёзные преступники. И кто-то ещё. Может, тоже бандиты, но другие. За последний час две группы получили этот адрес. Наверняка они где-то поблизости.
— Сколько их? — Прапорщик деловито облизнул губы.
— Трое и двое. Это только те, кого видела дежурная в адресном.
— Пусть привезут автомат и бронежилет. И пришлют двоих обшарить дом.
Майор немного подумал.
— Лучше задействовать милицию. Сейчас доложу Дронову.
Семён взглянул на часы.
— Половина первого ночи.
— Ничего, стерпит.
Межуев был прав. Как и другие сотрудники Системы, подполковник Дронов ожидал от успешного проведения «Расшифровки» многого не только для органов государственной безопасности, но и для себя лично. И ничего плохого в этом не было, потому что только личная заинтересованность движет реальным живым человеком, хотя в былом, вымышленном штатными пропагандистами и агитаторами мире идеальные картонные человечки руководствовались исключительно директивными указаниями, идеологическими предписаниями и коммунистической сознательностью. Жизнь показала, что это ровным счётом ничего не стоит.
Дронов ожидал от успеха операции вполне конкретных и реальных вещей: звания полковника и должности заместителя начальника одиннадцатого отдела. При дальнейшей трансформации отдела в самостоятельный главк должность автоматически становилась генеральской, а возраст ещё позволял ему поносить расшитые золотом погоны.
Поэтому звонок подчинённого в столь позднее время не вызвал раздражения, а только любопытство: какие новости принесло развитие событий?
Откинув одеяло, Дронов взял аппарат и прямо в трусах и майке прошёл в кабинет, осторожно переставляя в темноте мускулистые волосатые ноги и безошибочно обходя невидимые стол, стул, выступ трюмо. Плотно прикрыв за собой дверь, он включил свет, опустился во вращающееся рабочее кресло и сказал только одно слово:
— Докладывайте.
Как опытный службист, Межуев доложил вначале о приятных вещах: сотрудник ЦРУ Роберт Смит вышел на связь с Асмодеем, что и предусматривалось разработанным планом. Не успел подполковник от души похвалить участников операции, как майор скорбно сообщил: план может быть сорван уголовниками, преследующими Асмодея.
— За что? — Дронов пришёл в ярость.
— Не знаю. Да это в конкретной ситуации роли не играет.
— Да… Сейчас вышлю ударную группу.
— Может быть, лучше задействовать милицию?
— Надо действовать параллельно — слишком высока ставка!
Дронов достал из обвисшего на стуле пиджака записную книжку.
— Записывай номер. Николай Иванович. Это милицейский полковник, скажешь, что по моему поручению, и передашь приметы. А группу я всё-таки подниму…
Через десять минут по Главному управлению внутренних дел Москвы была объявлена тревога. Искали белую «Ауди» и людей с приметами Гены Сысоева и Ивана, которые подозревались в разбойном нападении. Указывался и ожидаемый район появления предполагаемых преступников.
В том же районе и даже в конкретном доме были замечены трое неизвестных, похожих по приметам на беглецов из Армавирского следственного изолятора.
Автомобильные рации донесли сообщения до экипажей патрульно-постовой службы, ГАИ, вневедомственной охраны, десятков других специальных машин. Отделение ОМОНа направили прочесать подозрительный дом.
Микроавтобус с ударной группой одиннадцатого отдела мчался к месту нахождения Клячкина.
Виктор Васильевич Клячкин, он же Фарт, он же Адвокат, он же Таракан и он же Асмодей, в оперативных планах московской резидентуры ЦРУ получил псевдоним Проводник. Об этом последнем он ничего не знал. Да и прозвища прошлых лет осели в глубинах его сознания. Сейчас он пребывал в сущности Асмодея.
Асмодей стоял в просторной, с высоким потолком комнате, носящей не явный, но всё же ощутимый отпечаток казённого неуюта.
Полукруглый эркер выходил на залитый ярким, чуть желтоватым светом уличных фонарей проспект. Несмотря на позднее время, по нему в несколько рядов мчались автомобили. Ровный шелестящий гул трущихся об асфальт шин достигал шестого этажа.
«О чём там они совещаются за закрытой дверью?»
Будто услышав его мысли, Семён вышел из кухни и стал рядом, глядя в высокое, со старинной рамой окно.
Прапорщик воспринимал проспект совсем не так, как Асмодей. Он искал опасность. Подозрительных людей на почти пустых тротуарах видно не было. А вот белая иномарка, из которой удобно наблюдать за окнами конспиративной квартиры, ему не понравилась.
Сейчас приедут милиция, ударная группа и, конечно, спугнут неизвестных наблюдателей. Кстати, какой марки подозрительная машина? Неужели «Ауди»?!
Резко повернувшись, прапорщик прошёл на кухню, пошептался с Межуевым и выскочил в прихожую.
— Аккуратней там! По номеру один! — услышал он, набрасывая пальто.
Хлопнула дверь. Этот звук разбудил Карандаша, дежурящего на следующей площадке. Перегнувшись через перила, он убедился, что сбегающий по лестнице человек вышел из двенадцатой квартиры. И кинулся на чердак доложить, что путь свободен.
Семён на ходу переложил пистолет из открытой поясной кобуры в правый карман пальто. Патрон, как всегда, в стволе, большой палец на предохранителе, указательный — на спуске. Тем самым нарушалась инструкция, но Семён всю жизнь работал не в кабинетах, а «в поле» и хорошо знал цену бюрократическим перестраховкам. А также то, на чьей шкуре они сказываются.
— Один ушёл, — почти не понижая голоса, сообщил Карандаш в темноту чердака.
— Чего орёшь! — отозвался Мечик. И скомандовал: — Пошли!
Межуев вышел из кухни и вместе с Асмодеем смотрел в окно эркера. Его интересовала белая «Ауди» и то, что сейчас произойдёт.
— Вы можете найти мою жену? — неожиданно спросил Клячкин. — И ещё: когда всё закончится, я хочу уехать за границу. Мне нужна помощь.
— Жену? — рассеянно переспросил майор. — Поможем. А второй вопрос надо согласовывать с начальством. В принципе вполне возможно. Особенно сейчас.
Семён ещё не вышел. Видно, спускается пешком.
— Чтобы уехать за границу, нужны деньги, — как бы размышляя вслух, произнёс Межуев. — Много денег.