— Мы уже говорили на эту тему, — резко сказал Асмодей.
— С тех пор кое-что изменилось, — не отставал майор.
— Что же?
— Вас разыскивают преступники из банды Клыка. И ещё какие-то типы. Как думаете, почему?
— Не знаю, — растерялся Асмодей.
— А я знаю. Бесхозных денег не бывает! Сегодня вечером две компании довольно подозрительных личностей получили ваш адрес…
— А кто выставил меня как приманку?
— Но не для бандитов! Будь вы откровенней, мы смогли бы не допустить их к данным адресного бюро!
— Откуда они узнали фамилию? — убитым тоном спросил Асмодей.
Межуев пожал плечами.
— Значит, они могут в любой момент заявиться сюда?
— Мы принимаем меры…
Майор напряжённо смотрел в окно. Григорьев не появлялся.
Резко засвистел чайник. В тот же миг во входную дверь вставили ключ.
— Семён почему-то вернулся, — сам себе сказал Межуев и устремился на кухню.
Асмодей продолжал смотреть в окно. Семён Григорьев оказался наконец в поле зрения — он переходил дорогу.
Дверь открылась.
Внизу затормозил микроавтобус, из него выскочили люди с чемоданчиками в руках. Семён на миг обернулся и ускорил шаг.
«Кто же открыл дверь?» — ворохнулась в сознании тревожная мысль.
Асмодей медленно повернулся.
На пороге стоял высокий сутулый человек с иссиня-бледным бугристым лицом, заросшим седой щетиной. В руке он держал большой чёрный пистолет. Сзади вынырнул ещё один. У него было звероподобное лицо дегенерата, аномально большая челюсть и огромный нож.
— Где бабки, фуцан позорный? — страшным голосом спросил первый. — Гони мигом, а то кишки на шею намотаю!
Быстро пройдя через комнату, Мечик упёр ствол «ТТ» Клячкину в грудь, прямо напротив сердца. Левой рукой он вытащил из плечевой кобуры Асмодея газовый «вальтер».
— Мент, что ли? — поинтересовался Челюсть. — Ментов мочить надо!
— Не мент, но сейчас замочишь. Где бабки?
Глаза человека ничего не выражали. Окоченевшему от ужаса Клячкину показалось, что перед ним мертвец.
— Молчишь, сука, — зловеще процедил бандит. — Сейчас запоёшь…
Он сделал несколько шагов назад и, не глядя, протянул напарнику отобранный «вальтер».
— Дай перо, я его пластать буду…
Единственным местом у Клячкина, которое что-то ощущало, была ладонь правой руки. Он стоял в той же позе, в которой две минуты или вечность назад смотрел в окно, — широко расставив ноги и засунув руки в карманы брюк. И то, что врезалось в правую ладонь, было намертво стиснутой рифлёной рукоятью пистолета.
Челюсть подошёл к подельнику, забрал пистолет и сунул вместо него нож — большой поварской нож с прогнутым от многократной точки лезвием. На миг Мечик отвлёкся, удобней перехватывая стёртую скользкую ручку.
В ту же секунду кто-то опытный, сидящий в Клячкине, — может, славящийся хитростью Фарт или набравшийся чужого опыта Адвокат, а может, умеющий выбирать момент Таракан, — сдвинул предохранитель, вытянул руку из кармана и направил в грудь нападающего. Тот уловил движение и вскинулся навстречу, но Клячкин не медлил и не подавал дурацких киношных команд: как только рука распрямилась, палец автоматически вдавил спуск.
В комнате выстрел грохнул неправдоподобно сильно, тонко зазвенела люстра, заложило уши, сердце на миг остановилось, пропустив очередной удар.
Пуля пробила Мечику шею и вырвала кусок щеки у стоящего сзади Челюсти. Мечик захрипел и конвульсивно дёрнулся. «ТТ» выстрелил ещё громче, чем «вальтер». Челюсть с воем бросился на выход. Мечик, выронив пистолет, повалился на пол, а Клячкин стоял неподвижно, не понимая — жив он или нет.
Карандаш держал Межуева на кухне под стволом обреза, когда раздались выстрелы, он невольно повернулся, и майор с силой ударил ногой по руке с оружием. Обрез взлетел по крутой траектории и оказался на посудном шкафу. Карандаш растерянно проводил его взглядом, потом посмотрел на полезшего под пиджак противника и опрометью бросился наутёк.
Обнажив оружие, контрразведчик пустился в погоню и в прихожей столкнулся с обезумевшим Челюстью. Их пистолеты выстрелили одновременно. Шумовой патрон исправно сотряс воздух и произвёл вспышку, а штатная пуля пээма перебила ключицу. Челюсть выронил «вальтер» и, продолжая выть, выбежал на лестничную площадку.
Снизу мчались люди с автоматами, поэтому Челюсть вслед за Карандашом рванул наверх, на чердак. Оттуда можно попасть в соседний подъезд и скрыться… Но уголовники не знали, что во вторую чердачную дверь в этот момент входят бойцы ОМОНа.
Семён Григорьев подошёл к белой «Ауди-200» справа сзади, наудачу рванул дверцу, она распахнулась, и прапорщик тихо сказал:
— Не двигаться, госбезопасность.
Стрелять в человека, севшего на заднее сиденье справа, у водителя нет никакой возможности, если он не левша. Пассажиру тоже это довольно затруднительно, не обойтись без резких движений, которые легко упреждаются сидящим сзади. Поэтому Семён чувствовал себя очень уверенно. Как, впрочем, и всегда.
— Ты — руки на руль, ты — на панель!
Он упёр ствол в затылок пассажира.
— Знаешь, что это? Молодец!
Прапорщик провёл по левому боку Гены и сразу нашёл то, что искал.
— Доставай. Только медленно. Протянешь рукояткой вперёд.
Через секунду он довольно присвистнул.
— Ого, какая пушка! Небось «лимона» два отвалил!
— Привёз. Триста долларов.
Спокойствие тона обладателя «браунинга» насторожило оперативника.
— Небось по разрешению МВД? — саркастически спросил он.
— А как же? Контрабандой, что ли! Возьмите в нагрудном кармане.
— Вынимай!
Григорьев взял кожаную с золотым тиснением книжечку.
— Гляньте налево.
Гена и Иван повернули головы. Два молодых человека с «дипломатами» в руках внимательно наблюдали за машиной.
Семён прочёл разрешение.
— И у второго есть?
Иван протянул своё.
— Частный охранник акционерного общества «Страховка», — повторил прапорщик. — Это Юго-Западная группировка?
— Точно, — скромно подтвердил Гена.
— Совсем обнаглели, — сказал Григорьев неизвестно про кого. Действуя от имени госбезопасности, он не без труда получил разрешение на газовый пистолет для Клячкина. Раз пять ему было сказано, что сделано большое одолжение.
«Мне бы ни в жисть не разрешили "браунинг"», — подумал Семён и обозлился.
— Поверни физиономию! — Он ткнул Гену в шею.
— Теперь ты…
Приметы совпадали.
— Что делали в адресном?
— Нельзя, что ли?
— Зачем вам этот парень? — построжавшим голосом спросил Григорьев.
— Он нам деньги должен. Миллиард триста миллионов рублей.
Сысоев медленно повернулся и посмотрел оперативнику в лицо.
— Сумма большая, так что придётся отдавать, даже с такой «крышей».
Он пожал плечами.
— Очень жаль, ребята, я понимаю — вы в доле, но ничего не поделаешь!
Раздался пронзительный крик, и нелепая чёрная фигурка, размахивая конечностями, пролетела вдоль жёлтого фасада тринадцатиэтажного дома и шлёпнулась об асфальт.
— Что это? — скривился Гена.
— Тот, кто за полчаса до тебя получал адрес нашего парня, — догадался Семён.
— Я всё понимаю, — повторил референт Седого. — Вам не хочется отдавать деньги. Но поймите, такую сумму никуда не спишешь. Слишком много людей здесь завязано, слишком большие интересы. Так что придётся возвращать.
— Хотите с госбезопасностью потягаться?
Дёрнувшийся уголок рта обнажил золотую коронку. Улыбка получилась зловещей.
— Я же объяснил, — поёжившись, сказал Гена Сысоев. — Сумма слишком большая. Посоветуйтесь со своими старшими, если надо, «стрелку» назначим, пусть они между собой решают.
Семён Григорьев представил подполковника госбезопасности Дронова или генерала Верлинова, идущего на переговоры с главарём новых российских гангстеров… А ведь этот мордастый говорит совершенно серьёзно! Да, мир перевернулся.
Семён даже не заехал в рожу наглому бугаю, хотя вряд ли смог бы чётко объяснить, что его удержало.
Он только выщелкнул патроны из оружия «референтов».
— Сейчас вы никого не охраняете, нечего с заряженными пушками по Москве гулять!
И, выйдя из пахнущей новой кожей «Ауди», сильно хлопнул дверцей. Возвращаясь в конспиративную квартиру, Семён застал следующую картину: пятеро бойцов ударной группы, уже спрятавшие оружие в «дипломаты», сверху и снизу блокировали шестой этаж. На площадке у входа сидел под охраной омоновцев скованный наручниками угрюмый мужик, который часто вздрагивал и непрерывно икал. Из двери напротив выглядывал дородный мужчина в халате, сверху глазели на происходящее любопытствующие соседи.
«Пиздец всей конспирации», — подумал Семён и, представив, какой шум поднимет Дронов, втянул голову в плечи.
В длинном коридоре пол и стены были заляпаны кровью. На полу гостиной лежал мертвец с огромным ножом в руке. Ковер под его головой набух от крови.
— Видал? — нервно дёргая шеей, из спальни выглянул Межуев. — Позвонил ещё раз Дронову — чуть ухо не лопнуло. Сейчас приедет.
— Как дело было? — спросил прапорщик.
Межуев остервенело почесал щёку.
— Открыли дверь, вошли, я думал — ты вернулся, один мне обрез в морду, двое в комнату…
Он мотнул головой в сторону Асмодея.
— Я из газовика пальнул, у него пистолет выпал, я схватил — и в них. Одного наповал, другого ранил, — рассказал тот.
Клячкин уже подобрал гладенькую никелированную пулю с косыми чёрными вмятинами нарезов. Раневой канал из «ТТ» вряд ли отличается от вальтеровского.
— Раненый газовик схватил и по дороге в меня саданул. — Межуев продолжал чесаться. — А я в него. Они потом по крыше убегали, и он вниз слетел…
— Да видел я, — рассеянно процедил Григорьев. — А этот, живой, всё время в кухне был?
Майор кивнул.
— Значит, так. — Прапорщик не участвовал в переделке и сохранил способность трезвого анализа ситуации. — Грабители проникли в мою квартиру…
По легенде конспиративная квартира принадлежала гражданину Григорьеву, что было удостоверено во всех соответствующих документах.