— …напали на дальнего родственника. — Он указал на Асмодея. — Завязалась драка, и в кутерьме тот, что разбился, случайно застрелил того, что мёртвый. Третий пытался скрыться, но был задержан милицией. Таким образом, ни к кому из нас вопросов нет.
— А ведь верно…
Межуев заметно приободрился.
— Правда, моя пуля в плече… Но сути дела она никак не меняет. С судебной экспертизой договоримся.
Майор подумал.
— Документы прикрытия только гражданские. — Он повернулся к Асмодею. — А вам придётся рассказать Смиту о нападении грабителей. Зная криминальную обстановку в Москве, он вряд ли удивится.
— Хорошо, если наш друг расскажет, куда он дел миллиард триста миллионов рублей, — добавил прапорщик. — Юго-Западная группировка собирается вернуть их любой ценой и считает, что мы в доле. Это большое осложнение, и его надо отрегулировать.
— Сколько-сколько? — переспросил Межуев сдавленным голосом. — Да, на них действительно можно выехать за кордон!
Асмодей секунду подумал.
— Ладно. Сейчас я вам всё расскажу!
Он подошёл к кровати, нагнулся, вытащил сумку и щёлкнул «молнией».
— Вот то, что ко мне попало.
Семён запустил руки в груду розовых, обтянутых пластиком блоков.
— Ё-моё, я никогда и не видал столько!
— Вытащите любую пачку.
— Любую?
— Да. Сверху, из середины… Или снизу.
Семён подцепил денежный кирпич.
— И вы тоже.
Межуев покопался в сумке.
— Пусть этот.
— Нож есть? — спросил Асмодей.
— Зачем нож? — Железные пальцы прапорщика легко разорвали полиэтилен. Чистые розовые листки рассыпались по кровати.
— Теперь вторую!
Но и следующий «кирпич» оказался «куклой».
— Вот так! — Асмодей сгрёб бумагу в сумку, а сумку сунул под кровать.
Четыре купюры остались у него в руке.
— Таким способом я наскрёб на одежду и личные расходы.
— А где же миллиард? — шумно сглотнул Григорьев.
— Фиг его знает! Ясно одно — настоящий миллиард мне бы никто не дал. А так — очень красиво подставили и присвоили денежки!
— Кто? — нормальным тоном спросил Межуев.
— Кто-то из этих пауков. И не низшего уровня. А свору натравили на меня. Потому и хочу сдёрнуть отсюда…
Межуев прислушался.
— Приехали. Придётся докладывать обо всём. Дело серьёзное. Чувствую, надерут нам задницы.
Из прихожей раздавался властный и довольно раздражённый голос Дронова.
Глава девятнадцатая
Валерий Антонович Верлинов проснулся, как всегда, около семи. Иногда он открывал глаза в половине, иногда — без пяти, сегодня электронное табло высвечивало шесть сорок пять.
Упруго спрыгнув с кровати, он вышел на просторную застеклённую лоджию, открыл раму, поёживаясь, размялся и взялся за гири.
В семь он принял душ, побрился японской бритвой «Национала», служившей ему уже почти пятнадцать лет и нуждающейся в замене, спрыснул лицо дорогим лосьоном и, накинув халат, прошёл на кухню.
Просторная трёхкомнатная квартира была обставлена если и не аскетично, то, во всяком случае, без генеральского шика: всю мебель, холодильник и телевизор Верлинов купил много лет назад и, поскольку вещи служили исправно, не видел оснований их менять. Он вообще был консервативен, привыкал к одежде, обстановке, людям вокруг и не терпел резких изменений в прилегающем микромире.
Единственным отличием его квартиры от тысяч ей подобных были бронированные стёкла в окнах и лоджии и система аудиоэкранировки. Использование служебного положения для обеспечения безопасности семьи генерал считал оправданным.
Европейский завтрак уже ждал его: два яйца всмятку, тосты, масло, мёд, кофе. Жена варила сардельки внуку — дочь вышла замуж второй раз и жила у мужа: по соображениям безопасности Верлинов не мог допускать в семью чужого человека.
Когда он допивал кофе, на кухню выбежал Борька, чмокнул деда в щёку и взгромоздился на стул напротив.
— Деда, этот мальчик много зарабатывает?
— Какой мальчик?
— Которого по телевизору показывают. Он машины моет, а потом идёт с дядей в банк для солидных клиентов. Значит, он солидный клиент?
— Про него, шалопая, в газете писали, — вмешалась жена. — Бросил школу, хулиганит, стёкла бьёт… Какой же он солидный? Хулиган, и всё!
— А я солидный клиент?
— Сейчас ты ещё мальчик, — ответил Верлинов. — Учись хорошо, тогда из тебя толк выйдет.
— Деда, а вы с бабой акции МММ купили? — спросил Борька, уплетая сардельку и запивая томатным соком.
— А зачем?
— Так разбогатеть! Ты что, не видел? Их все покупают и радуются…
— Помнишь, как лиса Алиса и кот Базилио посоветовали Буратино посадить золотые монеты?
Борька, не переставая жевать, кивнул.
— И что получилось?
— Обманули. Они же были жулики.
— Здесь — то же самое.
— Да-а-а? — Глаза у внука широко раскрылись. — Значит, по телевизору жуликов показывают?
Бабушка погладила Борьку по голове.
— Сейчас жулья хватает. Везде расплодились.
Верлинов промокнул губы салфеткой и встал.
— Скоро мы им хвосты прижмём!
Он обошёл стол, клюнул Борьку в макушку и на миг задержался, ощущая, как тёплые биоимпульсы от детского тельца живительно промывают его энергетические каналы, зашлакованные подозрительностью, жёсткостью и теми крупицами, которые неизбежно образуются при постоянном противостоянии злу и являются не чем иным, как точно таким же злом.
Пройдя в кабинет, генерал надел тёмно-серый костюм, голубую рубашку и синий галстук, привычно повесил на брючный ремень слева мягкую замшевую кобуру и отработанным жестом вставил в неё изящный, совершенной формы «маузер H-S», выпущенный по лицензии в Италии несколько лет назад и подаренный римским резидентом ПГУ.
Табельный «Макаров» так же, как и приготовленный на случай боевых операций «стечкин», лежал в большом сейфе служебного кабинета, и их Верлинов носил ещё реже, чем генеральскую форму.
Семь сорок пять. Предстояло приступать к выходу из дома и переезду на службу, что для генерала не являлось столь обыденным делом, как для миллионов москвичей, потому что именно на этом отрезке его могли убить.
Дом принадлежал Второму главку КГБ СССР и охранялся, но при нынешнем уровне терроризма это мало что значило. Поэтому в назначенное время телохранитель в лифте поднимался на последний — шестнадцатый — этаж и спускался пешком, а водитель, наоборот, пешком поднимался. Они встречались на седьмом и звонили условным сигналом.
Выглянув в «глазок» двери из легированной стали, генерал выходил и пешком спускался к выходу. Три охранника «держали» прилегающую территорию, пока он садился на заднее сиденье бронированной, с форсированным мотором «Волги». Водитель занимал своё место, телохранитель прыгал рядом, и машина срывалась с места, следом шла «Волга» сопровождения. Иногда она вырывалась вперёд, а так как внешне машины не различались, то определить, в какой едет генерал, было невозможно. Только эта нехитрая предосторожность вдвое снижала шансы на успех покушения.
Меры безопасности были разработаны давно, когда угроза могла исходить от внешнего врага, задумавшего обезглавить советскую контрразведку. Поскольку подобная возможность существовала чисто теоретически и ни разу за всю историю не пыталась стать реальной, ухищрения охраны превратились просто в почётный церемониал.
В последние годы положение резко изменилось. Улицы и дороги Москвы, как, впрочем, и всей России, заполонили откровенные бандиты, ездящие по купленным правам на краденых машинах, набитых к тому же оружием.
И вероятность столкновения лоб в лоб с пьяным водителем выскочившей на встречную полосу иномарки либо автоматной очереди из «мерса», которого ты обогнал на светофоре, была настолько велика, что охрана ориентировалась на них больше, чем на происки засланных ЦРУ террористов.
Откинувшись на мягкую спинку сиденья, генерал, как и всегда, думал о делах. Ночное происшествие на конспиративной квартире настолько обеспокоило его, что ещё неделю назад он бы отказался от использования агента с сомнительными историями о подменённых бумагой деньгах и с вполне конкретными неприятностями. Но сейчас давать обратный ход поздно, и этот чёртов Асмодей подлежал всяческой охране и защите как ключевое звено важной операции. Придётся перевести его на другую квартиру и обеспечить постоянное физическое прикрытие.
Но какая наглость у новых гангстеров! Готовы назначить «разборку» могущественному ведомству, одного названия которого в прежние времена оказалось бы достаточным, чтобы они намочили штаны! И хотя времена изменились и нет уже того могущества, на что они надеются? Ударная группа разнесёт в клочья любое их «войско»!
В душе генерала шевелилось ещё какое-то неприятное чувство, и, сосредоточившись, он понял, что это осадок от разговора с внуком. Из детей и подростков целенаправленно делали болванов! Идиотами считали и старшее поколение, весь народ в целом. Круглые сутки мóлодцы с рожами пройдох убеждают сограждан доверить им свои деньги для приумножения. Мастерски сделанные клипы открывают путь к процветанию, мужественности и силе: курите сигареты, жрите «сникерсы», жуйте жвачку — и всё будет у вас о'кей! С убедительностью и настойчивостью напёрсточников сотни фондов, акционерных обществ и банков приглашают покупать абсолютно неликвидные акции. Советскому человеку, привыкшему, что его приглашают в дело только для того, чтобы обмануть, сулят баснословные доходы, которых можно добиться быстро и, самое главное, ничего не делая. Как? Дело десятое, только дайте нам свои денежки!
Самое удивительное, что, приученный десятилетиями промывания мозгов доверять официозу, простой человек неспособен перестроиться и, воспринимая кривляющегося на экране проходимца как представителя государства, послушно несёт ему горбом добытые тысячи, а государство и пальцем не шевелит, чтобы помешать мерзавцу их прикарманить. Где, на каком уровне сомкнулись интересы государственных чиновников и аферистов всех мастей против интересов среднего россиянина?