аботают в разных диапазонах частот, причём второе близко примыкает к волне «клопа», находившегося в пальто.
Каймаков опять чуть не спросил «ну и что?», но в последний момент сдержался.
— Значит, «клопы» установлены как минимум двумя разными службами, — ответил Морковин на незаданный вопрос.
— Какая же вторая? — растерянно проговорил Каймаков.
— А какая первая? — нарушил молчание Сидоров и улыбнулся, причём Каймакову эта улыбка активно не понравилась.
— На полу обнаружены следы крови, — продолжал Морковин. — У стола побольше — второй группы, у двери поменьше — четвёртой. Кровь тщательно замыта.
Каймаков только приоткрыл рот.
— Это не я…
— Отпечатки пальцев с кастета принадлежат офицеру Главного разведывательного управления, погибшему недавно при невыясненных обстоятельствах. Во всяком случае, о причинах гибели говорилось очень невнятно. Ещё один офицер ГРУ недавно получил лёгкое ранение, и тоже при невыясненных обстоятельствах. Кровь у него четвёртой группы. А сам он — лучший друг убитого.
— Но как… Как вы всё это узнали? Особенно про ГРУ? Это страшно секретная организация, я читал книгу…
— Когда мы ведём расследование, то узнаём всё, что требуется, — сказал Морковин. — А теперь слушайте выводы. Как мы и предполагали, вы находитесь в центре большой и сложной операции, проводимой ГРУ и какой-то из специальных служб. Вами манипулируют, используя в своих целях. На специальном жаргоне вы — «слепой» агент. Теперь наша задача — определить вторую сторону и разгадать цели всей комбинации.
— Вначале надо определить «крота», — вмешался Сидоров.
— Это… девушка. Носова. Больше некому.
— Как вам пришла идея вообще заниматься мылом?
По виду Морковина не было похоже, что он разделяет убеждённость Каймакова.
— Совершенно случайно. Разговорились с Димкой Левиным, он и дал вырезку из журнала, пару газет подсказал, потом я залез в статистические справочники…
— Вы сразу собирались писать об этом?
— Да нет… Просто было интересно. А потом выпивали с Димкой, он и говорит: «Тисни в газете, у меня там приятель работает, поможет». И познакомил с Юркиным.
— А вторую статью?
— Вторую…
Каймаков задумался, вспоминая.
— Когда эта чертовня вокруг меня завертелась, я Левину поплакался в жилетку, а тот и посоветовал: выболтай в газете всё, что знаешь. Он даже название придумал: «Мыло для подземной войны».
Сыщики многозначительно переглянулись.
— У Димки котелок хорошо варит…
Каймаков осёкся.
— Да уж неплохо.
— Кто мог в вашем кабинете забрать кастет и шило? Сколько человек имеют ключи?
— Четверо. Но в тот день двоих не было. Я и Димка…
Морковин выжидающе смотрел и слегка кивал, будто стимулировал мыслительный процесс клиента.
— Да нет… Не может быть… Совпадение…
— В нашем деле в совпадения не верят.
Каймаков сопротивлялся по инерции — проступившая вдруг картина была предельно чёткой: движущей силой всех поступков, затянувших его в лихую историю, являлся старый товарищ Димка Левин. Разумеется, чисто случайно…
— Мы столько лет дружили…
В желудке образовалась противно сосущая пустота, лоб покрылся испариной. Так потел Левин, когда он рассказывал ему о покушении на свою жизнь.
— Вполне может быть, ваш друг тоже «слепой агент» — передаёт команды, не зная, что за ними последует.
— А последовали сущие пустяки: хотели убить меня, но убил я, потом кого-то убивали в моей квартире вместо меня… Правда, он сочувствовал и переживал…
— Не расстраивайтесь, — буднично сказал Морковин. — Такое часто случается.
Он протянул небольшой листок.
— Давайте уладим финансовые дела. Вот отчёт о проделанной работе. Она заняла у каждого из нас десять часов и стоит тысячу долларов. Распишитесь здесь. Та электронная штучка, что мы забрали, позволяет нам работать сто часов, конечно, в обычном режиме, без осложняющих обстоятельств. Остаётся девяносто часов, думаю — мы успеем довести дело до конца. К тому же у вас в квартире ещё имеются два «клопа» про запас.
Каймаков расписался.
— Теперь слушайте, что надо делать дальше…
Возвращаясь на работу, Каймаков купил бутылку самого дешёвого ликёра. Впервые в жизни он воспринимал спиртное не как выпивку, а как средство проведения агентурной операции.
Левин находился на месте.
— Верка сказала: в кафешку бегал с компанией? — Он подмигнул.
«Вот сволочь», — подумал Каймаков и дружелюбно подмигнул в ответ.
— Вторым будешь? — Каймаков показал бутылку. — Мы с Верой сейчас выпивать сядем.
— Почему вторым? — спросил Димка. И тут же рассмеялся. — Понял, понял. Я вообще-то уходить собрался, но раз такое дело…
— Тогда жди. Я постучу в стену.
Слова, взгляды, жесты — всё имело иной подтекст, чем обычно. Подлинные намерения маскировались мнимыми, а окружающие как раз их и принимали за подлинные. Каймаков ощущал острый вкус тайны, известной только себе. Именно это чувство удерживает оперативников любой системы от перехода на более спокойную и так же оплачиваемую работу.
Верка большими глотками пила ядовито-зелёную жидкость, курила сигарету за сигаретой, болтала всякую чушь.
Обычно Каймаков томился, дожидаясь момента, когда бутылка опустеет и можно будет, не нарушая кодекса джентльмена, спустить с неё трусы. Поэтому он предпочитал более быстрый, «трезвый» вариант. Но тогда Верка изображала порядочную женщину и на групповуху не соглашалась.
Сейчас он не испытывал обычного нетерпеливого раздражения. Потому что на этот раз Верка была не целью, а средством, таким же, как бутылка дрянного ликёра.
Целью проводимой Каймаковым агентурной операции являлось удаление Левина с рабочего места без пальто и с твёрдой гарантией того, что в течение пяти-десяти минут он не вернётся в кабинет.
Зелёной жидкости оставалось меньше половины бутылки. Верка загасила очередную сигарету, встала, обошла его со спины и, жарко дыша табаком и алкоголем, поцеловала в шею чуть ниже левого уха. Потом, покачивая бёдрами, подошла к двери и привычно накинула крючок.
«Сколько раз она это делала?» — подумал Каймаков, не конкретизируя — относится мысль к крючку или к тому, что последует дальше.
Последовал оральный вариант, причём Верка не села на стул, как по-трезвому, а, не жалея колготок, бухнулась на колени. Это являлось верным признаком: набралась она основательно.
Каймаков продолжал проводить операцию, убеждаясь, что оперативная работа включает в себя и приятные моменты.
Когда первый этап агентурной операции завершился, Верка выпила ещё полстакана, затянулась сигаретой и наконец сдавленным голосом сказала:
— Позови Димку…
— Сейчас. — Каймаков постучал в стену. — Может, не слышит? Схожу приведу.
В коридоре он столкнулся с Левиным.
— Ну что? — возбуждённо спросил тот.
— Будешь внизу работать, — сообщил Каймаков, запуская старого друга в сектор статистики. Дождавшись, пока щёлкнет крючок, он быстро прошёл к себе в кабинет и заперся изнутри.
Пальто Левина висело в шкафу, Каймаков ловко, будто делал это много раз, засадил под воротник микрофон-передатчик, тот самый, что недавно сидел под его собственным воротником. Только теперь он был настроен на другую волну.
Быстро осмотрел карманы, обшарил стол приятеля, но ничего не нашёл. Достал маленький журналистский диктофон, полученный от Морковина, спрятал в свой стол, оставив ящик приоткрытым. Прибор включался на голос, что позволяло экономить плёнку.
Взглянул на часы: семь минут, уже скоро.
Сел у телефонного аппарата, снял трубку, набрал единицу, чтобы исчез гудок, приложил к уху. Растрепал волосы, изобразил потрясение: округлил глаза, приоткрыл рот.
Вспомнив, отпёр дверь и быстро вернулся на место. Движение придало мизансцене экспрессию и повысило убедительность: у вошедшего Левина улыбка мгновенно исчезла.
— Что случилось?!
Каймаков резко бросил трубку.
— Всё, с меня хватит!
Вскочив, он лихорадочно забегал по кабинету.
— Сказали, что теперь мне точно головы не сносить! Взорвут или застрелят, но жить не буду!
Димка Левин опустился на стул. Лоб его мгновенно вспотел.
— Что же делать?
— Что, что! Пойду в прокуратуру, в газету, скажу — всё придумал! Нет, не придумал… Скажу — заставили!
Каймаков вдруг остановился и пронзительно уставился на старого приятеля.
Тот съёжился.
— А ведь это ты меня во всё втравил!
Каймаков обличающе устремил палец.
— Почему я? — пискнул коллега.
— Да потому! — наступал Каймаков. Морковин сказал: «Выведите его из равновесия, заставьте паниковать».
— Кто мне подсунул цифры про это чёртово мыло?! А про статью кто надоумил? С Юркиным кто познакомил?
— Значит, я крайний? — противным, визгливым голосом завопил Левин. — Я во всём виноват?
Он очень боялся любой ответственности и болезненно переживал какие-либо обвинения в свой адрес.
— Конечно, ты! Ты и виноват!
Каймаков схватился за живот.
— А меня пусть убивают… Так напугали, что кишки бунтуют!
Он выбежал из кабинета.
Заперев дверь, Левин кинулся к телефону, поспешно набрал номер.
— Алло, здрасьте, мне Валентина Сергеевича, — зачастил он. — Очень срочно! Это Мальвина…
В стоящей возле института машине Морковин с напарником переглянулись ещё раз.
— Валентин Сергеевич, всё пропало! — неслось из приёмника. — Сашка хочет заявить, что я его всему научил… В прокуратуру, газету… Понимаете, я крайним оказываюсь! Да, да, хорошо. Как же не нервничать… Понял, сейчас приеду…
Через несколько минут Мальвина пулей вылетел на улицу и помчался на хорошо известную явку. Сыщики «Инсека» приняли его под наблюдение и двинулись следом.
— Значит, так, — инструктировал агента майор Межуев. — Панику прекратить! Тебе ничего не угрожает, да и ему тоже. Чтобы ты убедился…
Контрразведчик набрал номер.
— Кислому восстановить круглосуточную охрану! Нет, не закончена… Ещё один этап. Всё согласовано!