ти, но сейчас она была сброшена без всякой жалости, даже с облегчением, как грязное Тараканье тряпьё.
Сущность его теперешнего существования определяли прозвища Фарт и Адвокат, знакомые многим достаточно серьёзным людям, которые и проложили ему тропу за рубеж.
То, что с Фартом произошло, стало известным в специфических кругах и резко подняло его акции. Не всякий сумеет подняться со дна жизни, вырвать у воров общак, уцелеть и вложить куда-то огромные деньги. Да ещё замочить тех, кто хотел их отобрать.
Теневой бизнес постоянно расширяет сферы влияния и требует определённых навыков, способностей, кругозора. Трегубов ехал открывать филиал одной солидной фирмы в Магдебурге. Но не собирался оседать там навечно. Ему больше нравились Канада или США. Правда, и в Европе имеется немало представительств Центрального банка США.
Поезд приближался к Бресту.
Каймакова задержали утром, по пути на работу. Произошло это просто и буднично: милицейский «УАЗ», двое в штатском, сержант в форме за рулём.
— Уголовный розыск. — Штатский показал удостоверение вначале почему-то Морковину, тот изучил внимательно, угрюмо буркнул:
— И что дальше?
— У нас постановление следователя прокуратуры на доставление Каймакова Александра Ивановича…
Морковин так же внимательно изучил листок машинописного текста с подписью и оттиском печати внизу.
Каймаков стоял в стороне, как будто речь идёт о ком-то другом и второй штатский держит его под локоть просто так.
— Всё правильно, — вздохнул Морковин, возвращая документ. И повернулся к клиенту. — Придётся ехать. А я сейчас подключу наш юридический отдел. Консультации, адвокаты — это по их части.
Каймаков обречённо вскарабкался в машину. Со злым лязгом дверца захлопнулась.
Документы, представленные Седым, произвели на сходку впечатление разорвавшейся бомбы. Воры в полной тишине рассматривали, передавая друг другу, маленькую — девять на двенадцать — фотографию. Почти все знали Дуря и, видя его сидящим на колу, мгновенно представляли в этом положении себя.
Затем зачитали верлиновский план очистки Москвы от криминальных элементов. Там фигурировали хорошо знакомые ворам имена, клички, фамилии, адреса. Никто из «новых» в список не попал, но они прекрасно понимали — стоит захватить того же Гену Сысоева, Ивана или кого-либо ещё, уколоть развязывающим язык препаратом — и этот пробел будет восполнен.
— Как это «внесудебные методы»? — спросил Крёстный. — Сразу шлёпать будут?
— Очень даже просто, — сказал Клык. — Мне дядя Петя рассказывал — после войны так и было!
— Здорово расписано! — Антарктида грубо выругался. — Так они нас за неделю перемочат!
— Да, братва, — выдохнул Клык, и взоры собравшихся устремились на него. После того как в пригородном лесочке нашли Рваного и Змея с аккуратно перерезанными шеями, Гвоздодёр и остальные мгновенно уверовали в силу пахана и вернулись под его крыло. К тому же люди освобождались из зон, по разосланным малявкам приезжали беглые со всех концов России.
Когда похоронили Резо, его «гладиаторы» добровольно предложили услуги Клыку, ведь такова была последняя воля их хозяина.
Словом, Клык восстановил и силу, и авторитет, начал наступление на «новых», но покончить с ними помешала общая опасность. Сейчас все внимательно ждали, что он скажет.
— Когда мы беспредельничаем, а с нами — по закону, это одно. А если менты беспредел учинят — деваться некуда, хана!
— Они уже начали, — как можно авторитетней сказал Седой. — Общак кто взял? Разве такое когда-то было?! Или на кол сажать без всякого следствия!
Его тоже выслушали внимательно, не перебили, что он посчитал хорошим признаком.
Клык помолчал, давая понять, что размышляет.
— Любой человек умирает: и блатной, и мужик, и мент. Я думаю, нам смерти ждать нечего. Надо первыми мочилово начинать…
Он, как обычно, пожевал губами, гоняя лезвие от щеки к щеке.
— Ведь эти менты не по закону делают. Они свой закон установили, как и мы. Смогут — получится, не смогут — умрут… Пусть умирают!
Мнение было единодушным. Впервые сходка приняла беспрецедентное решение: учинить «разборку» с сотрудниками одиннадцатого отдела КГБ. Другого выхода не было.
Общая угроза объединила воров и группировщиков: попрощались за руку.
На выходе Седой взял Сысоева под локоть.
— Помнишь, ты Опанасу пушки с глушилками доставал? Так тот майор всех сдал. И парень со склада раскололся, который их списывал. Но тебя пока не назвали. Соображаешь?
Гена кивнул.
Через день капитан Иванченко был застрелен возле своего дома, когда садился в машину.
Расчёт Седого оправдался: Гена научился лить кровь. Сейчас группировке это было очень необходимо.
— …Таким образом, несомненно установлено, что испытания сейсмического оружия действительно имели место и проводились они одиннадцатым отделом бывшего КГБ СССР…
Докладчик особенно подчёркивал слово «бывшего».
— Не исключена причастность этого подразделения к землетрясениям в некоторых республиках Средней Азии и Закавказья.
По залу прокатился шум — депутаты оживлённо переговаривались. Председатель комиссии снял очки, помассировал переносицу, отхлебнул минеральной воды из хрустального стакана. Наконец наступила тишина, и он вернулся к отчёту.
— Установлено также, что после реорганизации КГБ СССР одиннадцатый отдел не вошёл организационно в Министерство безопасности России или другое ведомство и продолжал функционировать без какой-либо правовой основы, то есть незаконно…
Вновь возникла волна шума, докладчик повысил голос.
— Незаконная деятельность юридически не существующей специальной службы направлялась и инспирировалась начальником отдела генералом Верлиновым…
«Як-40» приземлился в Краснодарском аэропорту около девятнадцати часов. К борту, выполнявшему литерный рейс из Москвы, мгновенно подрулил армейский «УАЗ».
Капитан с крылышками в петлицах козырнул показавшемуся на трапе единственному пассажиру.
— Начальник отдела военной контрразведки авиаполка капитан Шевцов! Прибыл в ваше распоряжение!
Солдат-водитель перегрузил в машину брезентовые сумки. «УАЗ» пересёк лётное поле и подрулил к асфальтовым пятачкам вертолётных площадок.
— Вот ваш аппарат, — капитан указал на «вертушку» с бортовым номером «777».
«Счастливое число», — подумал Верлинов. Счастье сейчас ему просто необходимо.
Было жарко, генерал расстегнул пальто, несколько раз глубоко вдохнул откровенно весенний воздух. Он ощущал струящуюся по мышцам молодую силу и чувствовал себя тридцатилетним.
— Прикажете вас сопровождать? — спросил капитан.
— Не надо. Каков радиус действия вертолёта? Километров шестьсот?
— Здесь резервный бак — девятьсот пятьдесят.
Маршрутом капитан не интересовался.
«Молодец, Черкасов, — одобрительно подумал Верлинов. — Держит порядок в своей епархии…»
В девятнадцать пятнадцать вертолёт взмыл в почерневшее небо и набрал высоту. Только тогда Верлинов назвал пилоту конечную точку полёта.
Отчёт специальной комиссии заранее осведомлённые сотрудники оперативного отдела ГРУ слушали с самого начала, снимая информацию с сетей внутренней трансляции Государственной думы.
— Не рой другому яму! — комментировал подполковник Голубовский и по ходу дела извлёк из ситуации воспитательный момент. — Сделайте выводы: разработка должна идти точно по плану, никакие отклонения, даже в благоприятную сторону, недопустимы! Если бы они не лопухнулись с инициативником и навели эту свору на нас — сейчас мы бы и были именинниками! Ясно?
— Так точно, товарищ подполковник! — отозвался за всех майор Синаев.
В одиннадцатом отделе отчёт слушали с середины: информация о происходящем в Думе дошла с опозданием.
Услышав в столь неблагоприятном контексте фамилию Верлинова, Дронов понял, что его выводы относительно дальнейшей судьбы начальника были верными.
— …По распоряжению генерала Верлинова или с его молчаливого согласия совершались действия, грубо нарушающие правопорядок, права и свободы граждан, допускалось недопустимое вторжение в компетенцию других служб, гибли люди… — доносилось из небольшого динамика.
Дронов протёр ладони платком, набрал внутренний номер.
— Свяжитесь с пилотом самолёта, уточните, где генерал. Доложить немедленно!
Внимание его вновь переключилось на решётчатую сетку динамика.
— В комиссию поступила информация о похищении подчинёнными Верлинова сотрудника Министерства обороны майора Плеско, применении к нему недозволенных методов воздействия и передаче в милицию, чем нарушены статус военнослужащего и юрисдикция военной прокуратуры. Есть и другие серьёзные сигналы, которые подлежат проверке в ходе расследования компетентными органами…
Вертолёт летел над поросшими лесом горами на высоте полутора километров. Кое-где виднелись тусклые огоньки пустующих в это время года турбаз. Грохот двигателя усиливался гулким резонансом в пустоте десантного отсека.
«Возбудят уголовное дело, навешают собак, объявят главным виновником всего…» — думал Верлинов.
Он переоделся в шведский гидрокостюм с вентиляцией и подогревом, документы прикрепил к телу в водонепроницаемом пакете. Гражданскую одежду свернул в узел, перетянул ремнём. Внутрь вставил пиропатрон, поджёг шнур и выбросил узел за борт. В непроглядной темноте вспыхнул огненный шар.
Затем генерал влез в подвесную систему самоспасателя, защёлкнул замки. Кажется, всё. Он проверил снаряжение. Нож на голени правой ноги, на поясе справа — двуствольный подводный пистолет, часы и компас пловца на запястьях, сигнальный фонарь на животе, под самоспасателем. Микропередатчик, радиопеленгатор. Водонепроницаемый вещмешок лежит на вибрирующем железном полу. Ласты…
Как тридцать лет назад, когда молодой Верлинов сдавал экзамен на классность в отделе подводных пловцов. И тогда, и сейчас он мог рассчитывать только на собственное тело, навыки, силу, рефлексы. Помощи ждать не приходилось, но тогда по крайней мере никто не мешал. И провал экзамена ничем серьёзным не грозил…