"У Лихо, конечно сегодня будет нехилый головняк. - Алмаз заботливо, и навсегда - угомонил слабо трепыхающихся у переднего бампера "гуттаперчевых". - Но, кто к нам с головняком придёт, того мы от него же, и излечим. С гарантией".
Он в пару прыжков оказался с другой стороны внедорожника, где Шатун схлестнулся с другим тандемом, не желающим прогибаться под новые жизненные обстоятельства.
Там уже почти всё было в норме. Один суставчатый уже отходил в мир иной, любовно порубленный на неидеальные составляющие. Шатун явно не собирался красоваться, и отсекать симметричными ломтиками - рубил как получится, но наверняка. Оно и верно. Не до понтов.
Вторая тварь непередаваемо грациозно изгибалась примерно в полутора метрах от Шатуна, всё так же пытаясь поймать взгляд противника. Ещё одной особенностью "гуттаперчевых" было какое-то непостижимое, беспредельное нежелание отступать перед каким-либо противником. Что, в принципе, вполне увязывалось с отсутствием у них, чувства страха. Но, создавалось впечатление, что и инстинкт самосохранения - тоже был удалён их создателем, без возможности восстановления.
У последнего, пока ещё стоящего на своих конечностях "гуттаперчевого", уже висела на жиденьком лоскутке кожи левая конечность, попотчеванная тесаком Шатуна. Но тварь даже не думала отступать, злобно шипела, наполовину от боли, наполовину от непонимания, почему всё идёт не по привычному сценарию. Который обычно заканчивается сытым обедом, ещё живой, дёргающейся от боли, но не понимающей своего конца жертвой. Сегодня всё было диаметрально противоположно.
Шатун глядел ублюдочному созданию примерно туда, где у человека располагается межключичная впадина. Чутко сторожа каждое движение существа, и не давая ему полностью заглянуть в глаза.
"Гуттаперчевый" дёрнулся, пытаясь достать громилу, пустить кровь, обездвижить. Шатун сделал встречное движение, казалось, что он неминуемо попадёт под размашистый удар, но Алмаз уже примерно знал, что случится. Потому что ему было не впервой наблюдать, как атакует его старый друг. Пусть даже насквозь неуловимо для зрения.
Тварь была быстрой, очень быстрой, но Шатун всё-таки был немного быстрее. Вторая конечность полетела на асфальт, громила оказался позади существа, и тесаки два раза крест-накрест врубились в плоть. Сверху вниз. Третий удар снёс "гуттаперчевому" голову.
- Скажи, я красавчик. - Шатун пнул затихающего противника, и с легчайшим оттенком гордости посмотрел на друга. - Единственный в своём роде.
- Ага. - Алмаз оглянулся вокруг, убеждаясь, что всё действительно закончилось. - Красавчик. "Мясорубка Стайл". Тащи Лихо на заднее сиденье, пускай с ней Книжник понянькается. А то у неё отходняк ещё с полчаса продлится. А нам ехать надо.
Лихо уже лежала на руле, вцепившись в него всеми десятью пальцами, и тихо стонала от нахлынувшей головной боли. Шатун осторожно отцепил её от "баранки", и на руках отнёс на заднее сиденье, к Книжнику. Тот принялся гладить лежащую на его коленях голову Лихо, сбивчиво приговаривая что-то успокаивающее, расслабляющее.
"От таких нежностей, глядишь, у Лихо и через пять минут процесс адаптации завершится. - Алмаз забрался на водительское место. - Надеюсь, на сегодня норма приключений выполнена..."
"Горыныч", наконец-то вырвавшийся на оперативный простор, незамедлительно "расправил крылья", и набрал скорость. По российским дорогам, в большинстве своём - никогда не блиставшим особенным качеством, а уж тем более - после Сдвига: и девяносто вёрст в час - почти крейсерская движуха.
Проехали Вышний Волочек, Тверь, Клин - до Москвы оставалось совсем немного. То ли у Сдвига всё-таки имелся какой-то лимит на выделение по - творчески разнообразного негатива, то ли четвёрке попросту фартило: но больше им никто не досаждал. Тихолесье, всё-таки... Пусть и на своих дальних границах.
Только единожды, метрах в пятидесяти от едущего внедорожника, зашевелились придорожные кусты, и судя по некоторым несомненным признакам - это была незатейливая тварюшка, под названием "прилипала". Безобидная, в общем-то, пакость, нападающая только на беспомощных, раненых, и так далее. Она, так сказать - "прилипала" к выбранной жертве, и таскалась за ней в некотором отдалении до тех пор, пока не подворачивалась удобная возможность пустить в ход клыки и когти. Первая не нападала никогда, и если потенциальных жертв было две, или больше - "прилипала" исчезала бесследно, даже не пытаясь что-либо предпринять. А уж напасть на мчащегося "Горыныча", с четырьмя представителями рода человеческого, которым нечего терять...
"Прилипала" мгновенно утихомирилась, и когда внедорожник проезжал мимо вышеозначенных кустов, там уже была тишь и благодать. Заниматься форменным идиотизмом, вроде охоты на исчезнувшую в неизвестном направлении фауну, никто даже не думал. Благодушие (которого, в принципе, с утра не имелось вовсе), простёрлось настолько, что вдогонку ей даже не метнули "УРку", чтоб не забывала, кто тут всё-таки главный. Проехали, и проехали...
Миновали Солнечногорск, от которого, после окончания первой десятилетки Сдвига, остался насквозь неприглядный пейзаж, на довольно продолжительный период времени вызывающий стойкие ассоциации если не с преисподней, то с её преддверием. Побывав в Солнечногорске, можно было написать не один научный труд на тему "Нестабильное распределение аномального влияния Сдвига на окружающую среду". Если, конечно, осталось, кому и когда писать эти пухлые тома словесной зауми, вместо того, чтобы озаботиться становящейся всё более актуальной - проблемой выживания.
Лихо уже полностью восстановилась, хотя, по её личному признанию - мигрень продолжалась примерно в полтора раза больше, чем это бывает обычно. "Сдвиг крепчал" - сжато высказалась сама Лихо по этому поводу, и добавила несколько бодрящих высказываний, от которых Книжник покраснел, как воспитанница заведения для благородных девиц, по какому-то дикому недоразумению попавшая в компанию привокзальных шалав, отмечающих юбилейное заражение триппером.
Алмаз с Шатуном никак не прокомментировали замечание соратницы. От сотрясения воздуха легче станет разве что на душе, но никак не в окружающем мире. Алмаз уверенно вёл "Горыныча" в быстро густеющих сумерках не самого безобидного, фиолетового колера, приближаясь к МКАДу. После далёких от человеколюбия и гуманности - выкрутасов Сдвига, могущих вызвать у душевно нестойких индивидуумов мгновенное помутнение рассудка: население бывшей златоглавой, сократилось до двух с четвертью миллионов. Против тринадцати с лишком миллионов, проживающих там же, до катаклизма. Окраины опустели, и народишко перебрался поближе к центру, пережив все прелести, сопутствующие некоему аналогу Смутного Времени. Мародёрству, грабежам, разброду в умах, неуверенности в завтрашнем дне. Одним словом, всё то, что было описано в литературном, фантастическом ширпотребе, так беззаветно любимом Книжником. И в один (прекрасный, ага...) день, сделавшемся доподлинной реальностью.
В общих чертах, бывшая первопрестольная, являла собой некое, относительно удачное подобие Суровцев, с поправкой на некоторые критерии, конечно же. Управлять трёхтысячным посёлком, или городом, где население, пусть и сократившееся в разы, но превышает два миллиона? Что вы выберете, учитывая то, что экологическая, экономическая, политическая и прочие обстановки - изменились кардинально? Вот то-то...
- До центра бы добраться... А то не люблю ночевать на улице, тем более - в незнакомой местности. - Шатун выкинул в окно ветошь, которой чистил тесаки. Конечно, мусорить где попало - не входило в число его любимых привычек. Но отвлекаться на реверансы перед экологией, зная, что эта самая экология сможет прозаически и безобразно загнуться во весь рост уже в скором времени - было бы неуместно. Всё-таки, есть первостепенные задачи, которые надо выполнить при любом раскладе. А что касается всего прочего - это пускай Гринпис, или как там его? - хлопочет. Если, опять же, его оставшиеся в живых активисты в состоянии вести этот самый, досдвиговый образ существования.
- Не помешало бы. - Алмаз неторопливо преодолел преграду в виде лежащего поперёк дороги фонарного столба. - Думаю, доберёмся, места цивилизованные. Это дальше - вольному воля, а здесь, если, конечно верить нашему "детектору лжи" - вполне порядочные люди обитают.
- Во всяком случае - месяца три назад они такими вроде бы являлись... - Лихо с лёгкой задумчивостью кивнула головой. - Но, в связи с недавними событиями - могут возникнуть некоторые варианты. Вот так навяжет судьбина узелочков - а ты мучаешься. Особенно если перед этим все ногти до мяса обкусал... Ладно, до ближайшего поста дотянем - а там и заночуем. С утречка двинемся, я вас с государственным мужем познакомлю. Смокинги и вытягивание во фрунт не обязательны: достаточно кивать головой, особенно когда он про единую и неделимую балаболить будет. И между вами, сразу же установится чуткое и законченное понимание... Вон, Книжника вперёд пустим - он у нас мальчонка начитанный, не говоря уж о том, что помнит всё, что прочитал. Пойдёшь, Книжник, со всем пылом - на амбразуру государственности?
- Для вас, мадам - готов что угодно. - Очкарик вызывающе прищурился, словно впереди уже замаячила та самая, пресловутая амбразура. - Даже "кляксу" наизнанку выверну. Не говоря уж о небольшой политической дискуссии.
- Теперь я точно знаю, что наша миссия обречена на успех. - Лихо улыбнулась уголком рта. - Когда такие люди, в стране, и рядом есть. Алмазик, сверни сейчас направо, и - до упора. Должен быть пост, если меня память не подводит. Я конечно - не Книжник, да и с электричеством в этой части города - полный караул. Как и везде, впрочем. Хотя здесь, как ни крути - особенно ужасно. Но кажется, всё-таки - туда.
Пост, и точно - обнаружился во всём великолепии, ровнёхонько там, где его и ожидала встретить Лихо. Алмаз остановил "Горыныча" метрах в пятидесяти от поста, пригасил фары. Луч прожектора, бьющий с другой стороны, прошёлся по кабине внедорожника, и замер в паре метров от капота. Впереди маячили определённо напряжённые фигуры, с оружием наизготовку. Шатун насуплено глядел в сторону поста, потом повернулся, в глазах стоял вопрос, обращённый сразу ко всем.