- Поговорить с ним? - Шатун вопросительно посмотрел на Лихо. Он был в курсе взаимоотношений этой парочки, в суровцевский период их жизни. - Может, придёт в себя...
- Не надо. - Лихо незаметно посмотрела в направлении столика, где чётвёрка что-то обсуждала, скупо, но яростно жестикулируя. Обсуждение шло - уже явно на повышенных тонах. И, как успела понять блондинка, Хлыст-Мёртвый был сам по себе, отдельно от троицы. Возможно, ему хотели предложить работу. Возможно, у него были какие-то проблемы. Возможно... Да, ебулдыцкий шапокляк! - зная характер Никиты, возможно было очень, и очень многое. А, учитывая нынешние реалии - можно было предполагать вообще всё.
- А с лицом у него что? - Громила смотрел на Лихо, но она точно была уверена, что он сейчас не выпускает из виду и сидящую неподалёку четвёрку. - Кляксы дебош устраивали?
- Не знаю.- Лихо вроде бы безучастно пожала плечами, и вдруг обмякла, из глаз показались слёзы. - Ничего не знаю! Да что со мной, блядь! Успокойся, дура... Успокойся!
- Ну, тихо. Тихо... - Участливо пробормотал Шатун, ощущая себя фантастически неловко, в роли утешителя плачущей дамы. - Хватит, Лихо. Не надо...
Лихо скрипнула зубами, ещё раз всхлипнула, и решительно вытерла слёзы рукавом камуфляжки.
К столу вдохновенно протискивался пухлоухий распорядитель, лично несущий плошку, наполненную жареным мясом. Блондинка почему-то вспомнила тот шашлык из собачатины, закончившийся гибелью Германа, и в левой стороне груди, у неё глубоко, неприятно кольнуло, словно предвещая какие-то изменения. Причём, далеко не к лучшему.
- Приятного аппетита! - Плешивый Михеич чуть ли не раскланялся, поставив заказ на стол. - Может, всё-таки ещё чего-нибудь? Всё свеж...
- Ты, вон того, у которого пол-лица кляксы на сувениры растащили, знаешь? - Лихо невежливо перебила назревающее словоизлияние, и незаметно ткнула пальцем в сторону Хлыста. - Правильно, головой вертеть не надо, некрасиво... Так что, владеешь информацией?
- Это Мёртвый. - С готовностью сообщил Михеич, наклонившись к Лиху поближе, почти касаясь её уха губами. - Страшный человек.
- Я это уже поняла. - Лихо чуть убрала голову, чтобы пухлоухий сластолюбец не обслюнявил ей ушную раковину. - Ты его хорошо знаешь?
- Ну, как... - Замялся Михеич, впрочем - без любых признаков виляния. - То часто заходит, то пропадает на какое-то время. Лично я, с ним не знаком. Он толком, ни с кем не корешится. Да и правильно. При его-то роде занятий...
Лихо потёрла большой палец об указательный, и быстро чиркнула большим пальцем, слева направо, по горлу. Посмотрела на Михеича. Тот опустил веки, подтверждая её догадку.
- Что, совсем нет никого, кто с ним по душам гутарил? - Блондинка сделала над собой усилие, и заискивающе улыбнулась своему визави. - Есть же кто-то, по глазам вижу. Ублажи слабую женщину, сориентируй пальчиком. Или там - глазками покажи...
Распорядитель шалмана, в некоторой степени разомлевший от нежной улыбки блондинки, отвернул голову, поискав кого-то взглядом, и повернулся обратно.
- В углу, слева. Старый хрыч с кривым носом, и - двумя пустыми кружками.
Лихо положила на стол ещё одну обойму.
- Через минуту, эти две кружки должны быть полными. Бегом, сладкий мой. Не разочаровывай даму, бывает опасно для здоровья...
Обойма испарилась со стола, и Михеич исчез в плотном табачном облаке, самым магическим образом. Видимо, деловая жилка в нём, забивала все остальные тяги и устремления. В том числе, и тягу к прекрасному полу.
- Ешь, не торопись... - Сказала Лихо, и Шатун усердно замолотил челюстями, начиная пережёвывать первый кусок мяса. - Я пойду, потолкую со старожилом...
Она встала, и направилась к указанному Михеичем столику, за которым обретался гомо сапиенс, с физиономией бывалого флибустьера, на старости лет завязавшего с рискованным ремеслом. И, в данный момент с глубочайшим прискорбием - пришедшего к выводу: что последний золотой дублон - является фальшивым. Вследствие чего - непригодным для обмена на благородный напиток.
- Скучаем, уважаемый? - Лихо гибко присела на свободный стул, тоже оказавшийся колченогим. - Позвольте скрасить ваше одиночество? Чисто визуально.
- В обмен на что? - "Бывший флибустьер" посмотрел на неё немного задорным, и пьяненьким взглядом, но не утратившим цепкости и настороженности. - Имейте в виду, что все военные тайны, я продал ещё позавчера: гнусавому типу, в чёрном макинтоше, и страдающему косоглазием. Так что, если вы по этому делу...
- Если небольшое, но более-менее въедливое освещение вон той личности - это из разряда военных тайн... - Лихо лёгким кивком определила объект своего интереса. - То хотелось бы попросить, сделать исключение.
Михеич притащил две кружки, полные пенного напитка, и поставил их на стол, как будто это были сосуды с эликсиром вечной молодости. Заверив, что если дама пожелает ещё чего-либо, то он всегда, везде, и как только - так сразу. Лихо благосклонно улыбнулась, и он отчалил обратно за стойку.
- Ну, так как? - Блондинка посмотрела туда, где дискуссия четвёрки никак не шла на спад. На Лихо уже никто не обращал внимания, тем более, что её полностью закрывал широкой спиной, какой-то верзила, сидящий за следующим столиком.
Новый знакомец Лиха, посмотрел на неё, потом на кружки. Подцепил одну из них, и сделал большой глоток. Крякнул, и отхлебнул ешё. Поставил кружку на стол.
- Что вы знаете о Мёртвом? - Блондинка смотрела на него, не отводя взгляда. - Какие он носит подштанники - мне глубоко начхать. А вот - как давно вы его знаете, и как он здесь появился... Почему у него такое лицо. И почему, он - Мёртвый...
- Вы его знали? - "Бывший флибустьер" чуть прищурил глаза, и снова сграбастал кружку. - У вас такой... такой растрёпанный вид; в моральном смысле, конечно же. Такие лица бывают у людей, встретивших своё прошлое, которое изменилось: и совсем не тот направлении, каком бы хотелось...
- Вопросы задаю я. - Лихо задавила ворохнувшееся внутри состояние. - Такого словосочетания, как Никита Хлыст - от него слышать не доводилось? Поодиночке, или все вместе...
- Нет. - Собеседник покачал головой. - Никогда. Все четыре с половиной года, с тех пор, как я его нашёл. Хлыст, говорите? Подходит, точно...
- Где нашли?
- Да занесла меня нелёгкая в Притчино. Это верст пятьдесят с гаком отсюда. Там я его и нашёл. Еле живого. А внешность у него, что характерно, уже вот такая и была. Как будто он, сам себе, по лютому душевному расстройству: решил пластическую операцию калёным утюжком смастрячить. Да неудачно получилось, как видите... Только тогда она ещё свежая была, как будто только-только закончил. Честно говоря, не думал я - что он выкарабкается. На ладан дышал. Но, видать - ворожит ему кто-то, не самый слабосильный: девять из десяти - точно бы загнулись... А он - выбрался.
- Дальше.
- А дальше, что? Притараканил я его сюда, дня три в чувство приводил: всем, что под рукой было. Хотя было не так уж много... А он не помнит ничего. Совсем. Кто он, что он, куда, откуда, почему, зачем. Хорошо хоть, что штаны перед оправкой, снимать не разучился. Короче - мёртвая зона у него в памяти образовалась...
- Так вот оно как... - Лихо рассеяно провела рукой по щеке. - И, как я догадываюсь, до сих пор - кто он, что он, откуда, почему...
- Чистейшая правда. - Собеседник блондинки завёл глаза к потолку. - Ни имени, ни родины, ни жизненных приоритетов. Совершеннейшая пустота.
- Так вот оно как... - Повторила Лихо. - А почему тогда - Мёртвый?
- А тут две точки зрения имеются. Первая, это потому, что все, кого ему заказывали - долго не зажились. Ни один не уцелел. И стали мертвее мёртвого. Квалифицированно сработанные жмурики, доложу я вам, барышня. Талант у человека, как ни кривись по поводу выбранного ремесла...
- А вторая?
- А вторая... Тут всё ещё грустнее, если вдуматься. Он сам, внутри - неживой. Мёртвый. Не могу сказать, что это такой "пешеход" новой формации: не совсем так. Есть у него чувства, только вот сплошь чёрные. Злость, ярость, какая-то непримиримость - целый букет в мрачных тонах. В лучшем случае, он может быть просто нейтральным. Если бы я был поэтом, то сказал бы, что всё хорошее в нём, умерло тогда, когда ему изуродовало половину лица. А может быть, он таким и был. Или нет?
- Нет. - Покачала головой Лихо. - Не был он таким. Не скажу, что у него нимб вокруг макушки сиял, но вот чего не было - так это того, что у него в душе была только темнота. Я - знаю.
- Ну, если так... Вам виднее.
- Точно... Только вот не легче от этого. Не легче.
- Вы, это... - "Бывший флибустьер" допил первую кружку. - На всякий случай предупреждаю. У него бывают... заскоки, что ли? - когда ему под руку лучше не попадаться. Завалит, и не поймёт, что откуда взялось, и почему вокруг штабель хладных тел образовался. Бросьте, не суйтесь, какая бы там любовь в прошлом не полыхала. Мёртвый он.
Лихо ничего не ответила, глядя в умеренно заплёванный пол. Подняла глаза, поискала взглядом столик, за которым сидел Никита. Там, всё заваривалось круче с каждой секундой. Один из троицы, тот, который был похож на стервятника, что-то говорил Хлысту, вперив в него гипнотизирующий взгляд. Тот иногда что-то отвечал, коротко, резко. Потом собеседник Никиты вдруг схватил его сзади за шею, начиная пригибать вниз, словно хотел уложить его лицом на стол. Хлыст перехватил жилистую руку, и с некоторым усилием, снял её с шеи. Но не отпустил, а неторопливо развернул раскрытой ладонью к себе, и смачно плюнул в неё. Отпустил, бесстрастно продолжая наблюдать, за дальнейшим развитием событий.
"Стервятник" ошалело посмотрел на "униженную" конечность, вытер ладонь о край стола, и она медленно поползла вниз, к поясу. Мёртвый, нисколько не изменившись в лице, сказал несколько слов и, поднялся. Троица, обменялась мгновенными взглядами и, сделала то же самое. Через секунду, все четверо начали пробираться к выходу.