ший о глобальном шухере, который вот-вот начнётся...
Никто не торопился задавать уже набивший оскомину вопрос "А что это было?", понимая, что ответ вряд ли найдётся. Да и не нужен ответ. Зачем? На кону уже всё равно была сделана самая крупная ставка в истории человечества: и через сколько, и через какие ещё жуткие "чудеса" им придётся пройти - значения не имело. Не было смысла горевать об ещё одном изменённом городе, тем более, что ничего нельзя было исправить... Надо было идти вперёд, туда, где ещё маячил шанс изменить всё...
- Смотрите! - Книжник лихорадочно ткнул пальцем куда-то влево и назад, и Алмаз, уловивший в его голосе нечто особенное, извещавшее о чём-то более веском, чем ещё один причудливо и страшно выглядевший торговый центр - ударил по тормозам, одновременно протягивая руку к автомату. Оглянулся.
Среди потёков, почти слившихся из двух - в один, домов, мелькнуло что-то непонятное, быстрое. И тут же исчезло, скрылось. Алмаз только успел заметить неясный силуэт, в котором ему померещилось что-то, по паучьему проворное.
- Вижу... - Он снова выжал сцепление, и внедорожник поехал дальше. - Давай лучше, дорогу подсказывай. Надеюсь, никто не собирается открывать в этих пенатах туристическое агентство, и зашибать свою копеечку на здешних красотах... А, значит - не вижу смысла в задержке.
- Прямо давай... - Сумрачно сказал очкарик. - Особо петлять не придётся. Когда скажу - повернёшь...
"Горыныч" вдруг ухнул передком вниз, и забуксовал на месте - отчаянно, с каким-то надрывом.
- Ебулдыцкий шапокляк! - Алмаз сделал ещё несколько попыток, но внедорожник сидел плотно, если не намертво. - Приехали, мать твою кривой козой по копчику... Какого хрена?!
Он вылез из кабины, и подошёл к передку "Горыныча". Снова выматерился, яростно пнув по крылу.
- Дивно сели. - Лихо присоединилась к "стеклорезу", скептически оглядывая причину, по которой они не могут продолжать движение. - Ладно, не склоняй по матушке, придумаем что-нибудь...
Внедорожник провалился обеими передними колёсами, застряв в приличной трещине, которая отчасти была замаскирована всё той же блестящей плёнкой.
- Шатунчик, есть возможность блеснуть твоими талантами... - Лихо обернулась к громиле, досадливо взирающему на засевший внедорожник. - Надо легонько так, мизинцами подтолкнуть - оно и покатится. Или на "слабО" тебя брать придётся?
- Если бы трендежом, можно было вытолкнуть машину, то мы бы уже ехали... - Буркнул Шатун. - Да что - машину! - с твоими словесными кружевами, которые ты языком плетёшь: такая трата полезной энергии получается, что ни в какие ворота... Взяла бы, и толкала.
- А кто вас будет создавать полную гармонию в коллективе, если у меня вдруг развяжется пупок, и вы будете вынуждены похоронить меня в этой самой трещине? - С лёгкой насмешкой прищурилась Лихо. - Влепив, вместо надгробия - покрышку от "Горыныча"... Спасать мир в чисто мужской компании, это, в некотором роде - дискриминацией попахивает. Не могу я позволить вам такой роскоши, ну что поделаешь... Поэтому - с глубочайшим сожалением вынуждена вас уведомить о необходимости обойтись в деле выталкивания бибики, без моей неоднозначной, но необходимой в нашем душеспасительном вояже, персоны.
- Трепло... - Беззлобно бросил Шатун, подходя к бамперу внедорожника и, примеряясь, как половчее будет взяться за дело. - Сдаётся мне, что Лукавин тебя не за аппетитные абрисы, в первопрестольную подтянуть хотел. А вовсе даже, за умение глушить конкурентов тугой струёй словесного поноса. Скажи ещё, что я не прав...
- И ничего-то от тебя не скрыть, сообразительный ты наш...
- Лихо! - Вдруг заорал Книжник, самым невежливым способом прерывая светскую беседу двух старых друзей. - Слева!
Блондинка мгновенно повернулась влево, выхватывая "Стечкин". Алмаз уже держал "дыродел" наизготовку, нашаривая взглядом предмет тревоги очкарика.
Причина, заставившая Книжника заблажить не своим голосом, торчала метрах в двадцати пяти от уныло торчащего капотом вниз "Горыныча". И выглядела - как гибрид крупной собаки и паука, высотой доходящий взрослому человеку среднего роста, почти до пояса.
Тело было скорее собачье, частично покрытое грязной, свалявшейся шерстью. Голова таращилась сразу четырьмя парами паучьих глаз, оскалив непомерно широкую пасть с целым частоколом игольчато-острых клыков. Из пасти, медленно тянулись струйки тягучей, бледно-зелёной слюны. Собачьи лапы отсутствовали начисто, и вместо них имелось шесть длинных, паучьих, вырастающих из позвоночной области туловища: нетерпеливо переступающих на одном месте. Впалые бока, отсвечивающие собачьими ребрами, мерно расширялись и суживались, и под тонкой, будто покрытой каким-то грязно-ржавым налётом, кожей: часто перемещалось что-то быстрое. Словно там находилось ещё с полсотни маленьких паукособак, готовых вырваться наружу при первом же удобном случае.
Тварь стояла на одном месте, пока что, не делая попыток напасть, или проявить какие-то признаки агрессии. Неподвижно зыркала своими восемью, размером с кулачок новорожденного ребенка - глазищами, расположенными в том самом художественном беспорядке, ничем не отличающимся от беспорядка обычного: давила на психику, гнида...
Лихо пошарила взглядом под ногами, медленно наклонилась, подобрав валяющийся на дороге, очередной кусок оплавленного чего-то. Размахнулась, старательно прицелившись в скалящуюся морду, до сих пор не встречавшегося ей экземпляра послесдвиговой фауны. Кусок, вроде бы обыкновенного кирпича, принявшего форму долговременно обкатанного морскими волнами голыша - чиркнул по боку ублюдка, чувствительно задев одну из ног. Монстр издал шипящий звук, шарахнувшись на полметра в сторону. И снова остался стоять, не кипя желанием совершить банальную ретираду: или выражаясь проще - дать драпака.
- Брысь! - Вполголоса рыкнула блондинка. - Пшёл, корявый!
Реакцией был очередной оскал, и чуть более частая суета находящихся под кожей существа, организмов. А может быть, и не их вовсе: но, что бы там ни было - выглядело это предельно паршиво, вызывая самое стойкое желание всадить в рёбра паукособаке обойму, до предела забитую пульками со смещённым центром тяжести.
- Лихо! - Так же вполголоса позвал Алмаз, движением головы показывая куда-то вперёд. Там появились сразу три членистоногих друга человека, совершенно хамским образом ощерившихся на стоящие возле машины, человеческие фигуры. Спустя несколько мгновений, справа от "Горыныча", появились очертания ещё одной твари, которую при всём желании, нельзя было бы спутать с уцелевшим жителем Кургана, вознамерившимся поприветствовать заезжих гостей.
"Бах!" - Стечкин в руке Лихо дёрнулся, и, самая ближняя к ним гадина, получила пулю в область спины. Паукособака, с всё тем же шипением подпрыгнула на месте, потом задёргала всеми лапами, и начала заваливаться набок. Матово-чёрные выпуклости глаз оставались бесстрастными, и только судорожные движения всех шести ног, свидетельствовали о том, что ей очень "бо-бо". Морда елозила туда-сюда, размазывая по земле зеленоватую слюну, которой, казалось, стало ещё больше.
"Шыр-шыр-шыр!" - Одно из существ, которое находилось в тройке, стоящей шагах в сорока от внедорожника, резво припустило в сторону бьющейся в агонии соплеменнице. Два других, остались неподвижными, как будто в этом страшненьком драмкружке, роли были распределены заранее, и их партия состояла в том, чтобы не суетиться без надобности.
Паукособака, примерно за полтора десятка секунд, преодолела около сотни метров, которые разделяли её с особью того же вида, что и она: и остановилась рядом с нею. Получившая очень болезненный довесок от блондинки, гадина, всё ещё ворохалась, никак не думая подыхать. Подоспевшая к ней товарка, наклонилась к ней, и оскаленная пасть сомкнулась у неё на горле, сделав пару коротких, и расчетливых движений. Раненная тварь на миг напряглась, как будто пыталась сопротивляться, и обмякла. Из разорванного горла медленно, даже как-то неохотно, принялась сочиться прозрачная жидкость с коричневым оттенком.
- Падальщики... - Алмаз, держащий на мушке оставшуюся на месте парочку ублюдочных гибридов, покосился краем глаза, туда, где над успокоившимся трупом паукособаки, топталось точно такое же существо. - Жрать подано, налетай...
Но, вопреки его ожиданиям, тварь не стала устраивать обжираловку - ни себе, ни появившимся с ней экземплярам. Она просто замерла на месте, тоже принявшись сверлить ожидающих дальнейшего развития событий, людей - бесстрастным взглядом.
"Та-да-да!" - "Калашников" "стеклореза" невыразительно откашлялся, и паукособака, словившая короткую очередь прямо в черепушку, распласталась рядом со своей жертвой. Оставшаяся на своих конечностях парочка, и самый первый представитель нового вида фауны, не тронулись с места. То ли они видели, что их соплеменница уже не нуждается в помощи, позволявшей скоро и безболезненно отойти в мир иной, то ли сработал какой-то инстинкт, позволявший определить это, как-то по-своему.
- Как тут у вас всё организовано... Прямо завидовать впору. - Палец Алмаза ещё несколько раз потревожил спусковой крючок "дыродела", и оставшиеся в живых, поменяли свой земной статус, мгновенно придя к точке окончательного финиша.
- Я от природы такой застенчивый... - Алмаз опустил автомат. - Когда на меня начинают глазеть таким количеством органов зрения, я делаю всё, чтобы это прекратилось. И, как правило - успешно.
Лихо тоже опустила свой пистоль. Оглянулась по сторонам. Тишь, покой, благодать.
- Спасибо товарищу Сдвигу, за наше нескучное нынче. - Блондинка криво усмехнулась, посмотрев на Книжника, замершего возле "Горыныча", со стволом наперевес, и выглядевшего вдрызг огорчённым, что ему не дали продемонстрировать, как надо лупить мимо мишени.
- Ещё... - Очкарик вдруг снова поднял пистолет, нацеливаясь куда-то назад. - Ебулдыцкий шапокляк, сколько же их там...
Алмаз быстро огляделся, и помрачнел. Тварей прибыло раза в три больше, чем он успел до этого приструнить надёжно и окончательно. Они приближались неторопливо, и вид соплеменнико