Сегодня я отбываю в Берлин, где будет принято окончательное решение. Я лишь хочу по доброй воле сразу вас предупредить: недопустимо и далее действовать такими же методами и компрометировать себя перед своим народом…
В этой загадочной информации львовского радио либо какого-то другого вражеского радио утверждается, что пан Бандера был провозглашен вождем свободного государства западных украинцев и что вы назначили Стецько руководителем государства…
Переводчик: Пан Бандера просит дать ему возможность разъяснить украинскую позицию.
Кундт: Я прошу заметить, что значимой является лишь позиция немецкая.
Бандера: Уже 20 лет, до сегодняшнего дня, украинцы ведут войну против большевизма в самой революционной форме. Эту войну они ведут самостоятельно. Руководство ОУН вело революционную борьбу против всех оккупантов Украины. Эта борьба до последнего момента велась самостоятельно во имя самостийной, незалежной Украины. В этой борьбе ОУН стремилась приобрести союзников для великой борьбы против Польши и России…. Великогерманская власть, а именно национал-социалистическая власть, является нашим главным союзником и по сей день стоит на нашей стороне. ОУН различными методами сотрудничала с немецкими руководящими инстанциями. Они (оуновцы) совместно с немцами боролись против Польши и также понесли потери, сотрудничая с Германией в той форме, в какой им было позволено. В эти последние два года нами велась также борьба против большевизма, конспиративно и лишь в той форме, что разрешалась немецкими инстанциями, с которыми велось сотрудничество, причем политическому статусу Германии это ничем не угрожало.
Это время организация использовала свой потенциал для подготовки борьбы против главного противника — россиян и особенно против большевизма. В этой боевой работе за два года она также понесла потери. Организация готовилась для вооруженной борьбы и сделала все, чтобы вступить в последнюю борьбу, причем в форме, которая разрешалась немецкими властями…
Кундт: Это правильно. Пока вы поддерживаете контакт с немецкими служебными инстанциями, ваша работа соответственно и оценивается…
Бандера: Перед началом военных действий 15 июня я передал меморандум в рейхсканцелярию, в котором говорилось, что требуется немедленно приступить к организации власти. Я отдал приказ: после освобождения создать в областях украинскую власть. Этот приказ был отдан перед началом акции через повстанческие группы, для того чтобы эти группы немедленно вступили в борьбу и создавали в освобожденных районах администрацию.
Кундт: Вы об этом уведомили абвер?
Бандера: Да, но абвер и перед началом войны, и после него не считал себя компетентным в этих делах. Это решалось в Берлине.
Я подчеркиваю, что это не было в форме договоренности. Мне сказали, что официальные инстанции еще не приняли окончательного решения про восстановление украинской власти, которую отдадут в руки украинцев. Это было в форме обсуждения, обещаний не давалось.
Кундт: Вы были провозглашены вашими людьми руководителем первого украинского правительства в Западной Украине на основе Вашего приказа после вступления войск во Львов?
Бандера: Этот приказ я отдал как руководитель организации ОУН, т. е. как руководитель украинских националистов, поскольку эта организация руководит украинским народом.
Я по поручению ОУН провозгласил себя руководителем украинского народа. ОУН была единственной организацией, которая вела борьбу и имеет право создать правительство с учетом ведущейся ею борьбы.
Кундт: Право имеют немецкий вермахт и фюрер, который завоевал край. Он имеет право назначать украинское руководство.
Бандера: Это было бы руководство, которое создавать указом немецкого правительства. А это правительство создавалось самостоятельно и также с целью сотрудничества с немцами.
Кундт: Это было согласовано с немецким военным комендантом?
Бандера: Я не знаю, делалось ли все это с ведома немецких инстанций. Я дал инструкции, в которых говорилось: делать все с согласия немцев. Я допускаю, что так было и в этот раз, так как радиостанция выдала в эфир сообщение с уведомлением на немецком языке.
Кундт: Обращения к фюреру и вермахту были переданы на немецком и украинском языках, а далее следовало заявление лишь на украинском.
Бандера: Относительно происходившего во Львове я не информирован. На собрании УНК во Львове присутствовал Стецко…
Кундт: Я хочу сказать пану Бандере следующее: тот факт, что он передал меморандум в рейхсканцелярию, еще не означает доверия. То, что вы предложили, еще не стало законом, и поэтому господа из абвера, т. е. инстанции, подчиняющейся фюреру, были уведомлены про ваши намерения, но не дали согласия на их реализацию. Кроме того, как человек, на протяжении двадцати лет знающий украинскую борьбу в бывшей Польше и Советской России, я думаю, что не только группа Бандеры, но и другие украинцы боролись и жертвовали своими жизнями — и, по моему мнению, могли бы предъявить свои претензии… Мы занимались этими делами и хорошо информированы про борьбу украинского народа. Фюрер уделит ей внимание, как только настанет подходящее время. Невозможно, чтобы в это время кто-то действовал по-своему, без немецкого руководства. Поэтому пану Бандере и другим панам я даю добрый совет — ничего не делать без согласования с компетентными инстанциями. Немецкий вермахт борется с Советской Россией, ваш край является зоной военной операции и будет таковым, пока фюрер не скажет, как действовать далее. Есть ли еще какие-либо вопросы для обсуждения?
Бандера: Я еще раз хочу разъяснить и подчеркнуть, что ни один из приказов, которые я отдал, не преследовал целью обойти какие-либо немецкие указания. Нормализация жизни украинцев на украинской территории может быть только при условии использования украинских факторов. Я стою на той точке зрения, что пока этой цели возможно добиться только в содействии с немецкими властями.
Кундт: Что будет далее — решит Адольф Гитлер».
15 сентября 1941 года Бандера и Стецько были подвергнуты аресту во второй раз, а в начале 1942 их перевели в концентрационный лагерь Заксенхаузен. Они сидели в отдельном бункере «Целленбау», предназначенном для избранных, для важных узников, собранных немцами из разных стран Европы. Бандера жил в номере 73, в относительно комфортабельных условиях, обеспеченных службами Международного Красного Креста. Ему и его сподвижникам позволяли передвигаться по лагерю, получать продовольственные посылки и деньги от родственников. Нередко они покидали лагерь для посещений расположенного в 200 метрах замка Фринденталь, в котором находилась школа агентурно-диверсионных кадров ОУН-б. Ну, не странно ли: руководитель и верхушка ОУН-б пребывают в заключении, а рядом в замке Фринденталь гитлеровцы готовят для нее новые кадры! «Это был один из парадоксов в отношениях между оуновцами и гитлеровцами», — заметил польский историк и публицист Эдвард Прус. Инструктором в школе был недавний офицер специаль-батальона абвера «Нахтигаль» Ю. Лопатинский, через которого и происходила связь Бандеры с ОУН-УПА.
О Заксенхаузене, и в частности о бункере «Целленбау», вспоминал в своей книге «Армія без держави» Бульба-Боровец, которого немцы тоже поместили там 1 декабря 1943 года. «Д-р Вольф… почав мене переконувати, що мені не загрожує… ніяка небезпека, щоб я не перебільшував трагедії, що вони мене тут ізолювали виключно для моєї безпеки… Це — не в’язниця, не кацет, а тільки «почесна» ізоляція». Как видим, условия разительно отличаются от тех, в которых проживали (вернее, гибли) в многочисленных концлагерях пленные красноармейцы!..
В конце 1944 года произошел беспрецедентный шаг в практике гитлеризма — Бандера со своими сторонниками был освобожден из концлагеря Заксенхаузен. Беспрецедентный потому, что тот, кто попадал в лапы гестапо и службы безопасности, на свободу уже не выходил. Зачем же Бандера со товарищи понадобился гитлеровцам на свободе?..
Историограф ОУН-УПА Тарас Гунчак пишет, что «шеф головного бюро СС генерал Бергер 5 жовтня 1944 р. мав розмову з Степаном Бандерою, якого невдовзі випустили з концентраційного табору». Кроме того, в октябре того же года Бандера встретился с самим рейхсфюрером СС Гиммлером. Тот сказал: «Потреба вашого вимушеного перебування під уявним (выделено автором) арештом викликана обставинами, часом та інтересами справи, відпала. Починається новий етап нашої співпраці, більш відповідальний, ніж раніше. Може, до цього часу не все складалось так, як вам хотілось, але зараз нам треба спільно добре працювати, щоб виправити помилки минулого»….
Интересные свидетельства были получены от бывшего сотрудника гестапо и абвера, Зигфрида Мюллера, попавшего в плен к Красной Армии в мае 1945 года в местечке Колин под Прагой. «В декабре 1944 года главное управление имперской безопасности освободило из заключения Степана Бандеру, который получил под Берлином дачу от отдела 4-Д гестапо.
С того времени Бандера находился под персональным надзором и работал по указанию вновь назначенного начальника отдела 4-Д оберштурмбаннфюрера Вольфа. В том же месяце Степан Бандера прибыл в распоряжение абверкоманды-202 в г. Краков и лично инструктировал Данылива, а также подготовленную нами агентуру, направляемую для связи в штаб УПА.
Таким образом, диверсионная работа, которую проводили в тылу Красной Армии украинские националисты, была санкционирована Степаном Бандерой и проводилась под руководством немецкой разведки.
Вопрос: Вы лично встречались с Бандерой в деле разведки?
Ответ: Да. По случаю приезда Бандеры в абверкоманду-202 капитан Кирн устроил банкет на вилле нашей команды, которая находилась на Гартенштрассе, 1 (возле краковского стадиона), на котором выступали с речами Бандера, капитан Кирн и профессор Данылив. Там я познакомился с Бандерой, а потом, через несколько дней, встретился с ним уже на деловой почве.