Ева всегда себя считала очень умной. Но тут внезапно отупела от такого невнятного рассказа. И не потому, что не поняла сути. Поняла, конечно же. Отупела от того, что неожиданно все в Машке просмотрела. И ее любовь к Игорю Валерьевичу. И страдания от неразделенности этой самой любови. Тьфу, досада какая!
— Как тебя угораздило, дура? — спросила она, когда Маша вдоволь наревелась. — Зачем тебе этот старый мужик?
— Он не старый.
— Старый, — настырно стояла на своем Ева. — У него мешки под глазами, носогубные морщины страсть какие. Он лысый!
— Прекрати! — взорвалась Маша и вскочила с диванчика. — У него кудри, Ева! Какая лысина? Ты о чем? И о ком?
И тут Ева поняла, наконец, что Маша влюбилась не в босса. Она влюбилась…
— Нет, Машка! Нет! Ты не могла влюбиться в этого мерзавца!
— А я влюбилась, — жалобным голосом поведала Маша.
Ева знала эту девчонку сотню лет, кажется. Была у нее вожатой. Они в детстве жили в одном дворе. Их родители общались. Потом Ева опекала ее в институте. Устроила туда, где сама работала. Ну и…
Ладно, ладно, Ева тоже считала ее своей подругой. Хотя, в принципе, не могла иметь никаких привязанностей, как она считала. Но Машка приезжала к ней регулярно, оставалась с ночевкой, рассказывала о своих секретиках, что-то готовила для себя, для нее. Убирала потом. Ева к ней привыкла, одним словом. За столько-то лет!
— Я правильно понимаю, ты говоришь о муже Нины Сомовой? О Денисе речь?
— Да-а… — плаксиво протянула Маша, прячась за страшным фужером граненого грубого стекла. — Я люблю Дениса.
— И ты тоже! — взорвалась Ева и принялась сквернословить в адрес мерзавца. — А как же Нина? Она что, с ним разводится?
— Это не она, а он с ней разводится. Но ей он пока об этом не говорит.
Все понятно! Ева оборвала ее на полуслове. Тут же, без лишних слов, отобрала фужер, заставила умыться, одеться и, вызвав Машке такси, отправила ее домой. Последними словами, с которыми она выпроваживала подругу из своей квартиры, стали:
— Видеть тебя, дуру такую, не хочу до тех пор, пока не поумнеешь. Все!
Глава 2
В день ее рождения, через полторы недели, была суббота. И ей совершенно нечем было себя занять. Уборку сделала вчера вечером. Сварила очередную курицу и, не дожидаясь, пока остынет, сунула ее в холодильник, обернув тарелку в два слоя пакетом. Ева больше ничего не ела, если разобраться. Вареную курятину, каши какие-то из пакетов и свежие огурцы. Мысли, что у нее в субботу могут быть гости и ей надо приготовить праздничный стол, не было места в ее голове.
Она никого не приглашала. А единственный человек, который мог приходить без приглашения, — Маша — был с позором изгнан. Родителей у Евы давно не было. Тихо ушли друг за другом. Один от болезни. Второй от тоски. Ни братьев, ни сестер. Никого.
Может, ей следовало завести собаку? Она гадит только на улице. Дома не болтает лишнего. Лает? Надо выбрать такую, которая почти не лает. Какие там марки тихо поскуливают? То есть породы?
Сев с ноутбуком на коленях на диване в кухне, Ева погрузилась в изучение видов собак. У нее ушло два часа на то, чтобы понять: нужной ей породы еще не вывели! В каждой имелся изъян. И все были волосатыми! Терпеть шерсть на мебели, коврах и своей одежде она, конечно же, не станет и…
Звонок в дверь заставил ее вздрогнуть и насторожиться. Даже напугаться. Ева поставила ноутбук на кухонный стол, свесила ноги с дивана и села сусликом, решив подождать.
Могли ошибиться дверью? Запросто! Такое бывало. Маша никогда так не звонила. У той всегда три коротких, пауза и еще один короткий. А тут просто вдавили палец в кнопку звонка и не отпускают.
Подождав минуту и послушав, Ева встала и почему-то на цыпочках пошла к двери. Она кралась. Как рысь! «Как глупая рысь», — сделала она вывод, добравшись до входной двери. Тот, кто приходил, больше не звонил. Он ушел.
Она замерла у двери и только хотела приложиться к ней щекой, чтобы глянуть в глазок, как требовательный звонок раздался снова. И следом за ним раздался — господи помилуй! — собачий лай!
Маша! Это она приперлась с лающим подарком, решив окончательно изуродовать ее одиночество. Ну, сейчас она ей…
Отпирая замок, Ева поймала себя на том, что улыбается.
— Машка, ты дура, да? Что происходит? — выпалила она, распахивая дверь.
— Здрассте, Ева.
На пороге ее квартиры стоял он, Игорь Валерьевич — старый, лысый, с мешками под глазами и глубокими носогубными складками. Так она его охарактеризовала, пытаясь вразумить Машу, решив, что та влюбилась именно в шефа. Таким его Ева видела на экране ноутбука. Все оказалось совсем не так. На деле его просто не любила камера, искажая и накладывая ненужные тени. Игорь Валерьевич выглядел вполне себе сносно. Никаких мешков под глазами. И лысым он не был. Просто стригся «под ноль».
— Здрассте, Игорь Валерьевич, — проговорила она, вытаращив глаза и рассматривая то, что держал в руках ее босс. — Что это?
— Это — кавалер-кинг-чарльз-спаниель. — отчеканил шеф, швыряя собаку ей на руки. — Такая порода. Очень, очень, очень добродушный, милый и доверчивый пес. Мне кажется, вам этого в жизни как раз и не хватает.
— Чего? Пса?
Она боялась пошевелиться. А то, что швырнул ей на руки босс, шевелилось изо всех сил. По рукам заерзало мягкое и волосатое, потом горячее и влажное.
— Твою мать! Он меня лижет! — завопила Ева, роняя собаку. — Игорь Валерьевич, но зачем?!
— Не зачем, а по какой причине, Ева.
Он уже вошел, мягко втолкнув ее в собственную квартиру. Запер дверь и теперь с умилением наблюдал, как лохматый комок с ушами-тапками обнюхивает углы ее прихожей.
— У вас сегодня день рождения. Юбилей!
— Я помню, — оборвала она его, хмуро глядя себе под ноги. — Не надо называть никаких цифр. Без вас знаю, сколько мне. И знаю, что это много.
— Смотря для чего, — отозвался ее босс меланхолично.
Он скинул осенние туфли, снял куртку. Повесил ее на крючок вешалки у двери. Одернул вишневое поло с длинными рукавами, телефон сунул в задний карман черных джинсов. И без приглашения пошел прямо на кухню. Там, быстро осмотрев пустой стол и чистую посуду в шкафчике, полез в холодильник. Разочарованно выглянул из-за его двери.
— И даже тортика нет, Ева?
Его подарок находился рядом и так же вопросительно смотрел на Еву.
Бело-рыжей масти или окраски. Она не знала, как правильно. С черной пипкой носа и глазами, похожими на крупные маслины. Мордаха была симпатичной, даже она это признала — не вслух, конечно же. Симпатичной и улыбающейся. Но так же не бывает! Собаки не улыбаются. Они скалятся, да. А это чудо улыбалось, глядя на нее. Насмехалось? Обещало веселую жизнь? Возможно…
— Как его зовут? Это девочка или мальчик?
Девочку ей точно не хотелось. Капризы всякие она не потерпит.
— Это мальчик. Откликается на кличку Кавалер. Но можете что-то свое придумать. И приручить. Уверен, у вас получится.
Босс уже сел за ее стол — перед ним стояла тарелка с натянутым на нее пакетом. Под пакетом горбилась вареная курица.
— Ева, давайте что-нибудь закажем. Еды какой-нибудь. — Игорь Валерьевич отодвинул тарелку на середину стола, обнаружив там то, что ему явно не понравилось. — Может, шампанского? И тортик?
— Спиртное не доставляют, — проворчала она, усаживаясь напротив.
— По моей личной просьбе доставят. Лишь бы вы были не против.
Против она не была. Она была растеряна. Мысли наслаивались друг на друга, устроив в голове хаос.
Зачем он здесь? Почему с подарком? Именно таким подарком? Машка посоветовала? Если так, то где она сама? Прячется в своей машине на парковке? Или…
— Зачем вы здесь, Игорь Валерьевич? — Ева не выдержала напряжения и спросила в лоб, как всегда делала.
— Но у вас же сегодня…
— Оставьте этот бред, босс, — сердито перебила его Ева. — Я семь лет работаю на вас. И не помню ни одного вашего визита прежде. Тем более подарков не получала от вас. Что-то случилось?
Он опустил голову, помолчал, потом поднял ее и сразу стал узнаваемым. Те же морщины вокруг рта, мешки под глазами. Игра света?
— Вы не слышали, что у нас произошло, Ева? — задал он вопрос, внимательно наблюдая за ее лицом.
— Нет. — Она, как всегда, была честна. — А что произошло? Вы наконец вычислили того, кто ворует у вас бюджетные средства?
— Почти вычислил.
— И кто же это?
Она заинтересованно подалась вперед, успев отметить, что наглый подарок успел взобраться к ней на колени и теперь отчаянно требовал ласки, задирая взгляд и продолжая улыбаться. Еве пришлось положить ладонь ему на спину и начать поглаживать. Зверь затих, пристроив мордаху где-то в районе кармана ее домашних штанов из тонкого вельвета.
— Предположительно, моя дорогая супруга, вступив в сговор с лицами, которых я пока еще не вычислил, принялась меня обкрадывать. Делали они это виртуозно, как вы уже поняли. Если бы не ваша бдительность, Ева, к финалу бракоразводного процесса и раздела имущества я мог остаться ни с чем. Но мои выводы пока предварительные. Никак не подтверждены ни документально, ни свидетельскими показаниями. Служба безопасности работает, но медленно. — Он выговорил это словно через «не хочу». Потом быстро набрал в телефоне какой-то текст, отправил и виновато глянул на нее. — Я все же сделал заказ. Не сердитесь. Поесть хочу, если честно. Дома не могу находиться. Там Инна. И она все время заводит разговоры, от которых у меня тут же начинает стучать в голове. Ехать за город не хочу. Да она и туда за мной потащится. Зверя, опять же, надо покормить.
— Зверь будет есть курицу, — запротестовала Ева. — Пусть привыкает питаться со мной одинаково. Каши, огурцы, курятина.
— Попробуем?
Игорь Валерьевич стащил пакет с курицы, отломил крыло и позвал:
— Кавалер, будешь?
Кавалер тут же соскочил с ее коленей, метнулся к ножке дивана, куда ее босс положил крылышко на салфетке. Через минуту на полу не осталось ничего. Только скомканная слюнявая салфетка.