— Надо узнать, позвала ли Ниночка эту Ольгу, — сказала я Славику, когда мы покинули старушку и оказались на улице.
— По-твоему, домработница могла убить старика?
— Не в этом дело. Но она часто бывала в доме и могла что-то знать о делах Иля, о страхах, конфликтах с кем-то. Домработницы обычно приметливые. Раз мы взялись развеять сомнения Нины, значит, надо расспросить эту Ольгу для очистки совести.
— Домработница могла родить от Иля?
Зацикленность Славика на женщинах, которые могли родить, пугала.
— Я не знаю, сколько самой Ольге, но Илю было восемьдесят, балда. Сомневаюсь, что за три последних года кто-то мог зачать от него.
— А Анна Павловна? Как тебе история про ее матримониальные планы в отношении старика?
— Может, Виталина из вредности оклеветала соперницу. По молодости у Иля был к ней интерес. Может, и роман случился. Страсти какие-то.
— Вот он старый блудодей, — ухмыльнулся Славик.
— К тому же у Анны Павловны все дети от мужа. Рыжики, как один. Так что с этой стороны наследников ждать не приходится.
— А Коник?
— Что — Коник?
— А, точно. Он же мужчина.
— Славик, что-то на тебя свежий воздух как-то не так действует.
— Если тема наследства отпадает, остается личная неприязнь, — подумав, заявил он.
— Выдумать можно что угодно. Например, кто-то из личной неприязни воспользовался страхом Иля перед волком и выманил старика. Может, шутки ради завыл из-за куста — а тот от страха и умер.
— Кто это мог быть?
— Да хоть тот же Коник, помешанный на своих легендах. Хотел, чтобы люди всерьез воспринимали его книгу. Решил зайти через Иля, тот человек уважаемый. Уж если он подтвердит легенду о волке-оборотне… Разумеется, все это чисто теоретически и никакой критики не выдерживает.
Вернувшись, я спросила у Ниночки, позвала ли она домработницу на вечер памяти.
— Ой, — огорчилась та. — Как-то не подумала. А надо было?
Я вызвалась позвонить сама. Телефон Ольги нашелся в записной книжке Иля, которую тот по-стариковски хранил в стенке под телевизором.
Домработница почти сразу взяла трубку. Судя по сопению и характерному звуку, она натирала полы или окна. Узнав, по какой надобности я звоню, сразу предупредила:
— Приехать не смогу, у меня мать приболела. Сейчас с уборкой закончу — и к ней.
— Расскажите о старике. Как вам работалось? Мы от вашего имени зачитаем пару слов.
— Да что говорить-то? Я не сильно приучена к речам. Нормальный дед был, сначала так вообще. Уравновешенный. А в последний год резко переменился: раздражительный, капризный какой-то. Я так и подумала — возраст. Что ни делаю — все не то. Настроение подавленное. Ругаться стал по пустякам. Я как-то в библиотеке убраться решила, там вообще пылища страшная. Притащила пылесос, стала книги вынимать. Так он как раскричался. Мол, книги не сметь трогать. Потом я его как-то в комнате со шкатулкой увидела. Он, как меня заметил, давай ее прятать. Мне обидно стало, будто я воровка какая. А потом вообще про волков стал болтать. Мол, страшно, поздно не оставайся, ведь к остановке через перелесок идти.
— Когда вы в последний раз были у него?
— За два дня до смерти. Еще обратила внимание, что у него пустая бутылка из-под коньяка у мусорки стояла. Попивать стал. Бессонница, говорит, мучает. Да и места там такие… специфические. Еще и волки. Зимой снега по колено, осенью распутица. Сапоги резиновые надо покупать, да и на дорогу много времени уходило. Я уже и сама хотела увольняться, да неудобно было сказать. А тут так хорошо совпало.
— Да уж…
— Ой! — спохватилась Ольга, сболтнув глупость. — Ну, я не в том смысле, что хорошо, просто ко времени. Ой! Я же говорила, не мое это, речи говорить. Так что вы там от меня передайте соболезнования.
— Про внучку он рассказывал?
— Да, но я ее ни разу не видела. А вот парень у него квартировал. Серьезный такой. Положительный. Он мне и сказал как-то, что хорошо бы его внучке такого жениха.
— А с кем Иль чаще всего общался?
— Да мало с кем. Коник ходил, фамилия смешная, я запомнила. Соседка в очках, фифа Виталина. Да и Анна Пална хвостом крутила, метила на место хозяйки. Даже мне иногда указывала. То я пол плохо помыла, то окна мутные. А сама глазками так по шкафам и шарила.
Когда я закончила беседу, а Славик высказался в духе «домработница пришила Иля, чтобы больше не ездить мыть полы», из гостиной уже доносились звуки разговора. Ниночка общалась с каким-то мужчиной. Но голос явно принадлежал не Конику.
Мы быстро спустились. Гость уже успел разуться и получить тапочки. Судя по мимическим морщинкам вокруг глаз, симпатичный парень, без сомнения, принадлежал к оптимистам. Хорошо одет, гладко выбрит, выглядит спортсменом. Явно из тех, за кого матери не задумываясь выдают дочерей.
Я сразу поняла, что это тот самый Никита, что квартировал у Иля. И с которым так и не успела познакомиться Ниночка. Судя по тому, что на ее бледных щеках появилось подобие румянца, парень ей глянулся.
— Скорее всего, старый прохвост на это и рассчитывал, — проворчал Славик.
За обедом, на который явился и Коник, разумеется, речь зашла про то, как познакомились Никита и Владимир Иль.
— Мы вели в этих краях раскопки стоянок эпохи мезолита. Я почти четыре месяца прожил с вашим дедушкой, — обратился парень к Ниночке. — Копали, кстати, вокруг Поганой Лохани.
Коник снова стал перетаскивать одеяло на себя и с умным видом заявил:
— События, связанные с нашими краями, уходят корнями в язычество славян и угро-финских племен. Христианская религия Руси называла всякие языческие обряды погаными, отсюда и выражение «идолище поганое». Капище язычников могло находиться именно здесь, а углубление в земле, похожее на лохань, христианская церковь так и назвала — поганой. Хотите почитать мою книгу, Никита?
— Да, с удовольствием ознакомлюсь, — вежливо улыбнулся парень и попросил добавки жаркого.
Готовила Анна Павловна превосходно. Я бы на месте Иля взяла в дом такую кулинарку, даже не раздумывая.
— А вы, молодые люди, волков ночью не слышали? — Коник повернулся к нам со Славиком.
— Еще как. Вообще спал плохо, — заявил приятель. — Всю ночь сжимал кол. Осины не было, пришлось из березового полена вытесать.
— Серьезно? — не поверила я. — Ты же говорил, это сводный брат Буратино.
Славик закатил глаза и промолчал. А слово взял Никита:
— Современному человеку не стоит так уж бояться нападения волков. В отличие от послевоенного времени, когда таких случаев и правда было много. Хотя многие специалисты считают, что и тогда на людей нападали не волки.
— А кто? Одичавшие немцы? — испуганно уточнил Славик.
— Отступая, немцы очень часто бросали своих собак, натасканных на людей. Они-то и могли совершать нападения. Есть много случаев, когда за волков принимают агрессивное, но вполне домашнее животное.
— Говорят, они могут и во двор зайти, — озаботилась Анна Павловна. — Хорошо, у меня от мужа ружье…
Никита сделал успокаивающий знак рукой: мол, все под контролем.
— Эти животные очень осторожны и предпочитают с людьми не сталкиваться. Напасть они могут, если человек угрожает их детенышам или если животное заражено бешенством. В остальном избежать нападения просто: не гуляйте в лесу ночью. А днем старайтесь вести себя шумно, чтобы хищник заранее вас услышал и успел отбежать.
— Когда почтальонша наша по вопросу волков звонила дежурным диспетчерам, ей сказали, что в лесу сильно сократилась популяция дикого кабана, поэтому волки рыщут в поисках пропитания, — заявила Анна Павловна.
— Еще одна версия — это могут быть вовсе не волки, а одичавшие собаки. Они тоже сбиваются в стаи и уходят в лес, — заметил Никита.
— В любом случае, пока проблема не решена, все жители деревни стараются быть осторожными и в одиночку не ходить, — заявил Коник.
Как мне показалось, глаза его торжественно сверкнули. Словно все это было азартным и веселым приключением, и он, Коник, был непосредственным его участником.
Вечер приближался, мы занялись установкой проектора, чтобы показать смонтированный ролик о старике, составленный из старых фотографий и отдельных воспоминаний соседей. Его в спешном порядке сегодня делал наш айтишник и вот-вот должен был скинуть мне на почту.
Анна Павловна готовила легкие закуски, а Ниночка с Никитой были командированы в магазин докупить кое-какие продукты и вино. Гостей планировалось чуть больше, чем я рассчитывала. Оказалось, желающих помянуть деда за вкусным ужином нашлось немало. Даже те, кто при жизни не очень общался с Илем, изъявили намерение быть.
Мы со Славиком оформляли гостиную сухоцветами, расставляли фотографии в рамках. Я проверила траурный плей-лист и подключила микрофон для тех, кто будет произносить речи. Конечно, в деревне все эти приготовления казались немного неуместными, но внучка платила, ей было и «заказывать музыку».
Хлопнула дверь — в дом вбежала возбужденная Ниночка. Никита с сумками замешкался на пороге, чтобы покормить собаку.
— Представляете, Никита говорит, дед просил его мне кое-что передать!
— Что именно? — удивилась я.
— Никита, расскажи! — обратилась девушка к вошедшему в дом парню.
— Да, действительно. Я решил, что лучше рассказать об этом заранее. Твой дед, Нина, был очень одиноким. Мне кажется, он доверял мне. И однажды сказал, что, если его не станет, я должен найти тебя и, если ты окажешься хорошим человеком, передать тебе послание.
— И? — торопила я, поглядывая на часы.
— Тогда я сказал ему, чтобы он не занимался ерундой. Что он еще крепкий и есть время пообщаться с внучкой. Найти ее. Я, кстати, ему и помог. Отыскал телефон Нины. Когда звонил на его день рождения, узнал, что они стали общаться. Вот и спросил сейчас, передал ли дед Нине то, что хотел. Оказалось, нет.
— Говорю же, он не успел! — подтвердила Нина. — Хотя мне казалось, дед хочет что-то сказать.
— Он говорил, что для Нины у него есть одна книга. Но не простая, а золотая. Так он и говорил. Я подумал, что это какая-то семейная реликвия. Даже просил показать. Но Владимир сказал, что она не дома. То есть не в этом доме.