Поскольку ей наследовать было некому, а оставлять компанию посторонним не хотелось, она вспомнила о дочери Байрона и Сьюзан, которую сама же лишила всего много лет назад. Чем она руководствовалась: страхом или желанием искупить грех перед тем, как отправиться в мир иной?
Эллен Скотт просидела в гостиной всю ночь, уставившись в пустоту, и думала, вспоминала, строила планы. Сколько же лет прошло? Двадцать восемь. Патриция теперь взрослая женщина, если, конечно, осталась в живых. Какой стала ее жизнь? Может, она вышла замуж за фермера или какого-нибудь торговца, родила детей… Живет ли она в Авиле или переехала в другое место?
«Я должна ее разыскать, – решила Эллен. – И как можно скорее. Если Патриция жива, с ней необходимо встретиться и все наконец исправить. Деньги способны превратить ложь в правду. Надо найти способ все объяснить, не посвящая ее в подробности».
На следующее утро Эллен послала за Аланом Такером, главой службы безопасности «Скотт индастриз». Бывший детектив сорока с небольшим лет, худощавый, лысеющий, с болезненным цветом лица, он отличался острым умом и усердием.
– У меня есть для вас задание, совершенно конфидециальное.
– Да, миссис Скотт.
Эллен с минуту изучала бывшего детектива, раздумывая, как много может ему сказать, и решила пока обо всем умолчать, чтобы не поставить под удар себя или компанию. Пусть сначала разыщет Патрицию, а уж потом будет видно.
Эллен подалась вперед:
– Двадцать восемь лет назад в Испании на пороге фермы на окраине Авилы была оставлена сирота. Я хочу, чтобы вы ее нашли и как можно скорее привезли ко мне.
Лицо Алана Такера осталось абсолютно бесстрастным. Миссис Скотт не приветствовала проявление излишних эмоций.
– Да, мэм. Отправлюсь завтра же.
Глава 17
Полковник Рамон Аконья пребывал в приподнятом настроении. Все кусочки головоломки наконец начали вставать на свои места. В его кабинет зашел ординарец.
– Прибыл полковник Состело.
– Пригласите его, – сказал Аконья и подумал: «Этот солдафон мне больше не нужен. Пусть отправляется назад, к своим оловянным солдатикам».
В кабинет вошел полковник Фал Состело.
– Полковник…
– Полковник…
Какая ирония! Они в одном звании, но у этого великана со шрамом хватит полномочий его уничтожить, и все потому, что он связан с ОПУС МУНДО! Состело чувствовал себя униженным, когда ему приходилось выполнять приказы Аконьи, словно он какая-то мелкая сошка. Но ему все же удалось справиться с эмоциями и спокойно спросить:
– Вы хотели меня видеть?
– Да. – Аконья указал на стул. – Садитесь. У меня есть для вас новости: Хайме Миро захватил монахинь, и теперь они передвигаются вместе с его отрядом, который он разделил на три группы.
– Откуда… откуда вам это известно?
Рамон Аконья откинулся на спинку стула.
– Вы играете в шахматы?
– Нет.
– Жаль. Очень полезная игра. Чтобы выигрывать, требуется умение читать мысли соперника и просчитывать его ходы. Мы с Хайме Миро сейчас играем в шахматы.
Фал Состело в недоумении посмотрел на полковника:
– Но я не понимаю…
– Не буквально, полковник: мы не пользуемся шахматной доской, соревнуемся мысленно. Пожалуй, я понимаю Хайме Миро лучше, чем кто бы то ни было, потому что знаю, как устроены его мозги. Для начала он предпримет попытку взорвать плотину у Пуэнте-ла-Рейна: именно там схватили трех его людей, – а ему самому удалось ускользнуть лишь по чистой случайности. Я был уверен, что он попытается их спасти, и Миро знал, что мне это известно. – Аконья пожал плечами и чуть ли не с восхищением добавил: – Правда, я не ожидал, что он использует быков, чтобы организовать их побег.
– Вы говорите о нем едва ли не с восторгом…
– Да, меня восхищает его ум, в то время как его самого я презираю.
– Вы знаете, куда направляется Миро?
– На север. Я схвачу его в течение ближайших трех дней.
Фал Состело был ошеломлен.
– Это будет мой ход и мат.
Полковник Аконья нисколько не преувеличивал, когда говорил, что понимает Хайме Миро и умеет читать его мысли, но этого было недостаточно. Для верной победы ему было необходимо преимущество, и Рамон Аконья его нашел.
– Один из террористов Миро – мой человек.
Рубио, Томас и сестры избегали больших городов и шли по проселочным дорогам, мимо деревень со старыми, сложенными из камней домами, возле которых паслись овцы и козы, а пастухи слушали музыку и футбол из транзисторных радиоприемников. Подобное соседство прошлого с настоящим выглядело довольно живописно, но мысли Лючии были совсем о другом.
Она старалась держаться рядом с сестрой Терезой, выжидая возможности забрать крест и сбежать, но мужчины не отходили от них ни на шаг. Рубио Арсано – высокий, привлекательный и веселый – вел себя куда тактичнее. Лючия окрестила его простодушным крестьянином. Худощавый лысеющий Томас Санхуро напоминал скорее продавца обуви, а не террориста. Обвести их обоих вокруг пальца не составит труда.
Ночью они шли по расстилающимся к северу от Авилы равнинам, обвеваемые прохладными ветрами, что дули с гор Гуадаррама. В свете луны равнины казались заполненными призрачной пустотой. Путники шли мимо пшеничных полей, оливковых рощ, виноградников и кукурузных плантаций, питались картошкой, латуком и фруктами, воровали в курятниках яйца и цыплят.
– Вся сельская местность Испании точно один большой продовольственный рынок, – сказал Рубио Арсано.
– Где все бесплатно, – улыбнулся Томас Санхуро.
Сестра Тереза не замечала ничего вокруг и думала лишь о том, чтобы поскорее добраться до монастыря в Мендавии. Крест становился все тяжелее, но она твердо вознамерилась не выпускать его из рук. «Скоро, совсем скоро мы будем на месте, – говорила она себе. – Мы бежим из Гефсимании и наших врагов в новый дом, который уготовил нам Господь».
– Что-что? – переспросила Лючия.
Тереза и не заметила, что произнесла эти слова вслух.
– Нет, ничего, это я так, про себя.
Лючия внимательно посмотрела на нее. Монахиня выглядела так, будто не в себе и не замечала происходящего. Лючия кивнула на холщовый сверток в руках сестры и с сочувствием произнесла:
– Должно быть, очень тяжелый. Хотите, понесу немного?
Однако сестра Тереза лишь крепче прижала крест к груди.
– Иисус страдал от более тяжелой ноши. Я выдержу ради него. Не так ли сказано у Луки: «Если кто захочет идти за Мной, пусть отречется от себя, пусть изо дня в день несет крест свой и следует за Мной». Я понесу сама.
В ее голосе Лючия услышала какие-то странные нотки и спросила:
– С вами все в порядке, сестра?
– Конечно.
На самом же деле все было далеко не в порядке. Тереза не могла спать, постоянно испытывала головокружение и тревогу. С ее рассудком вновь начало твориться что-то неладное. «Мне ни в коем случае нельзя болеть, – сокрушалась она. – Сестра Бетина будет меня бранить». Но сестры Бетины рядом не было, и все это сбивало с толку. «Кто эти люди? Я им не доверяю. Что им от меня надо?»
Рубио Арсано попытался заговорить с сестрой Терезой, чтобы она хоть немного расслабилась.
– Должно быть, для вас очень странно вновь оказаться за стенами монастыря, сестра. Как долго вы там прожили?
«Почему он интересуется?»
– Тридцать лет.
– Ну и ну! Как долго. Откуда вы?
Терезе было больно даже произносить это слово.
– Из Эза.
Лицо Рубио просветлело:
– Эз? Как-то летом я там отдыхал. Славный городок. Я хорошо его знаю. Помню, как однажды…
Она уже не слушала. Хорошо знает? Насколько хорошо? Знаком ли с Раулем? Это Рауль послал его сюда? Внезапно Терезу точно молнией поразило. Этих незнакомцев прислали сюда, чтобы вернуть ее в Эз, к Раулю Жирадо. Они собираются ее похитить. Господь решил наказать ее за то, что бросила ребенка Моник. Теперь Тереза была уверена, что там, на городской площади Вильякастина, видела ее дочь. Но этого не может быть: ведь прошло тридцать лет…
Рубио молча смотрел на сестру Терезу, недоумевая, что ее так напугало, наконец спросил:
– Что-то не так, сестра?
– Нет-нет, со мной все в порядке.
Теперь-то она знает правду, и не позволит отвести ее к Раулю и ребенку. Ей необходимо добраться до Мендавии, передать настоятелю монастыря распятие, и тогда Господь простит ей ужасный грех. Ей просто нельзя подавать вида, что разгадала их намерения.
Шагая по выжженной солнцем равнине, путники набрели на деревушку и небольшой родничок под крышей, где одетые в черное крестьянки стирали белье. Вода заполняла длинное деревянное корыто и тут же вытекала из него, сменяясь чистой. Женщины терли белье о каменные плиты, а потом выполаскивали в чистой проточной воде.
Эта мирная картина напомнила Рубио о ферме, где он жил прежде. Такой раньше была Испания: ни взрывов, ни убийств. Воцарится ли когда-нибудь опять мир на этой благословенной земле?
– Buenos dias.
– Buenos dias.
– Не позволите ли путникам напиться?
– Конечно. Пейте на здоровье.
Ледяная вода немедленно освежила и привела всех в чувство.
– Gracias. Adios.
– Adios.
Рубио так не хотелось уходить отсюда!
Две женщины и их сопровождающие двинулись дальше мимо пробковых и оливковых деревьев. Летний воздух был напоен ароматами спелого винограда и апельсинов. Путники шли мимо яблоневых, вишневых и сливовых садов, ферм, откуда доносилось кудахтанье кур, хрюканье свиней, блеяние коз.
Рубио и Томас шли впереди и вполголоса переговаривались, а Терезе казалось, что они говорят о ней, поэтому она подошла ближе, чтобы слышать.
– …за наши головы назначена награда в пятьсот тысяч песет. Конечно, за Хайме полковник Аконья даст больше. Только ему нужна не его голова, а скорее яйца.
Мужчины рассмеялись.
Прислушиваясь к их разговору, сестра Тереза все больше убеждалась в собственной правоте. «Это убийцы, приспешники Сатаны и посланники дьявола, призванные отправить меня в ад и обречь на вечные муки. Но Господь сильнее. Он не позволит им вернуть меня домой».