Когда они добрались до окраины Сеговии, Рикардо заметил, что в городе многолюдно: похоже, что гражданская гвардия начеку, а когда оказались возле площади Конде-де-Честе, и вовсе увидел солдат, и они направлялись в их сторону.
– Возьми меня за руку, сестра. Мы должны выглядеть, как влюбленная парочка.
Но и эти слова она проигнорировала.
«Господи Иисусе, – подумал Рикардо. – Может, она глухонемая?»
Он попытался взять ее за руку, но сопротивление было таким яростным, что он остолбенел. Монахиня отдернула руку так, словно ее ужалила оса.
А солдаты подходили все ближе.
Рикардо наклонился к Грасиеле и, уже не скрываясь, громко проговорил:
– Не стоит злиться, а то прямо как моя сестра. Вчера после ужина, уложив детей спать, заявила, что все мужчины бездельники: травят байки и смолят свои вонючие сигары, пока их жены крутятся как белки в колесе. Бьюсь об заклад…
Солдаты прошли мимо. Рикардо взглянула на Грасиелу, но ее лицо, как всегда, ничего не выражало. Ну почему Хайме не вверил его заботам другую монахиню? Эта же словно каменная, и не было такого инструмента, которым можно проломить эту неприступную твердь.
При всей своей скромности Рикардо Мельядо прекрасно знал, что привлекателен и нравится женщинам: высокий, хорошо сложенный, с аристократическим носом, умным лицом и идеально ровными белыми зубами. Рикардо родился в зажиточной баскской семье на севере Испании. Отец-банкир позаботился, чтобы сын получил отменное образование, и молодой человек поступил в университет Саламанки, чтобы потом работать в семейном бизнесе.
По окончании обучения послушный долгу Рикардо начал работать в банке, однако вскоре его захватили проблемы своего народа и он стал посещать собрания и митинги, участвовать в антиправительственных протестах и через некоторое время выбился в лидеры ЭТА.
Узнав о революционной деятельности сына, старший Мельядо вызвал его в свой большой, обитый деревянными панелями кабинет и как следует отчитал.
– Я тоже баск, Рикардо, но еще и бизнесмен. Нельзя гадить в собственном доме, поощряя революцию в стране, где мы зарабатываем себе на жизнь.
– Никто не собирается свергать правительство, отец. Мы лишь требуем свободы. Притеснение правительством басков и каталонцев просто невыносимо.
Откинувшись на стуле, старший Мельядо внимательно посмотрел на сына:
– У нас с мэром – он мой хороший друг – вчера состоялась беседа. Он сказал, что лучше бы тебе не тратить время на сотрясение воздуха на митингах, а направить свою энергию на банковский бизнес.
– Отец…
– Послушай меня, Рикардо. В молодости у меня тоже бурлила кровь. Но существуют другие способы остудить пыл. Ты помолвлен с чудесной девушкой. Надеюсь, ты женишься и у вас будут дети. – Он обвел рукой кабинет. – У тебя есть, чего ждать от будущего.
– Ну как ты не понимаешь…
– Понимаю больше, чем ты, сынок. Твой будущий тесть тоже недоволен твоими увлечениями, и мне бы не хотелось, чтобы что-то помешало твоей свадьбе. Я ясно выразился?
– Более чем.
А уже в следующее воскресенье Рикардо Мельядо арестовали за организацию баскского митинга в Барселоне. Он отказался от предложения отца внести за него залог, если не будут освобождены его товарищи. Старший Мельядо не согласился. На этом карьера Рикардо закончилась. Помолвку тоже пришлось расторгнуть. С тех пор прошло пять лет: пять лет опасностей и риска, пять лет борьбы за идею, в которую он свято верил. И вот теперь он в бегах, его преследует полиция, к тому же тащит через всю Испанию умственно отсталую немую монахиню.
– Нам в эту сторону, – сказал он сестре Грасиеле, на сей раз старательно избегая прикасаться к ней.
Они свернули с главной улицы на Сан-Валентин, на углу которой располагался магазин музыкальных инструментов.
– У меня возникла идея, – сказал Рикардо. – Подожди здесь, сестра. Я скоро вернусь.
Он вошел в магазин и приблизился к прилавку, за которым стоял молодой продавец.
– Buenos dias. Могу чем-то помочь?
– Да. Я бы хотел приобрести две гитары.
Продавец улыбнулся:
– Вам повезло. Мы как раз получили несколько гитар «Рамирес». Они лучшие.
– Пожалуй, я подберу что-нибудь попроще. Мы с другом всего лишь любители.
– Как пожелаете, сеньор. Как насчет вот этих? – Продавец подошел к секции, где на витрине было выставлено около дюжины гитар. – Могу предложить вам две гитары марки «Коно» по пять тысяч песет за штуку.
– Думаю, мне и это дороговато.
Рикардо выбрал две дешевые гитары:
– А вот как раз то, что нужно.
В глубине души он надеялся, что сестра Грасиела ушла, но когда через несколько минут вышел на улицу с двумя гитарами в руках, она терпеливо ждала его снаружи.
Расправив ремень на одной из гитар, Рикардо протянул ее монахине:
– Вот, сестра. Перекинь ее через плечо.
Сестра Грасиела непонимающе уставилась на него, и Рикардо терпеливо пояснил:
– Играть тебе не придется. Гитара только для вида.
Он протянул женщине инструмент, и та нехотя взяла гитару в руки.
Они шли по извилистым улицам Сеговии под огромным виадуком, построенным римлянами несколько веков назад, и Рикардо решил предпринять еще одну попытку:
– Видишь этот виадук, сестра? Между камнями нет цемента. Легенда гласит, что две тысячи лет назад этот виадук построил дьявол. Просто клал камень на камень и скреплял их своими дьявольскими чарами.
Рикардо взглянул на попутчицу, ожидая хоть какой-то реакции, но она молчала, словно его не существовало.
«А, к черту все!» – сдался наконец Рикардо.
Солдаты гражданской гвардии были повсюду, и, каждый раз проходя мимо них, Рикардо делал вид, будто поглощен беседой с Грасиелой, при этом стараясь к ней не прикасаться.
Число полицейских и солдат увеличивалось, но Рикардо чувствовал себя в относительной безопасности. Ведь все эти люди разыскивали монахинь в рясах в сопровождении людей Хайме, а посему у них не было причин подозревать в чем-то двух туристов с гитарами за спиной.
Рикардо изрядно проголодался, и, несмотря на то что сестра Грасиела не произносила ни слова, был уверен, что и она голодна. Они как раз дошли до небольшого кафе.
– Давай зайдем, сестра, перекусим.
Она стояла и молча смотрела на него, и Рикардо вздохнул:
– Ладно, как хочешь.
Он вошел в кафе, и вскоре сестра Грасиела последовала за ним.
– Что тебе заказать, сестра? – спросил он, усевшись за стол.
Ответа не последовало. Господи, как же она действует ему на нервы!
Рикардо обратился к официантке:
– Два гаспачо и две порции чорисо.
Когда принесли заказ, сестра Грасиела начала есть, но совершенно машинально, без всякого удовольствия, словно это был ее долг. Мужчины за другими столами смотрели на его спутницу во все глаза, и Рикардо не мог осуждать их за это: ее красота впечатляла.
Несмотря на замкнутость Грасиелы, Рикардо чувствовал, что каждый раз при взгляде на нее к его горлу подкатывает ком, и ругал себя за глупые романтические мысли. Эта девушка для него загадка, спрятанная за неприступной стеной. Рикардо Мельядо знал множество красивых женщин, но не одна из них не произвела на него такого впечатления, как эта. Было в ее красоте что-то мистическое, но Рикардо никак не мог понять, что его так притягивает к ней. Глупа она или умна? Скучна или интересна? Бесчувственна или исполнена страсти? Лучше бы она была воплощением всех отрицательных качеств, рассуждал Рикардо, иначе он попросту не сможет с ней расстаться. Он поспешил отвернуться, словно боялся, что сестра сможет прочитать его мысли.
Когда с обедом было покончено, Рикардо расплатился и молодые люди встали из-за стола, он заметил, что сестра Грасиела слегка прихрамывает. «Придется раздобыть какой-нибудь транспорт, дорога длинная».
Они двинулись вниз по улице и на окраине города, у Мансанарес-эль-Реал, набрели на цыганский караван: четыре пестро украшенные кибитки, запряженные лошадьми, в которых сидели женщины с детьми – все в ярких цыганских нарядах.
– Подожди здесь, сестра, – сказал Рикардо. – Попробую узнать, не подвезут ли нас.
Он подошел к вознице первой кибитки – дородному мужчине с полным набором цыганских регалий, включая серьги в ушах.
– Buenos tardes, señor. Вы оказали бы мне неоценимую услугу, если бы немного нас подвезли.
Цыган перевел взгляд на стоявшую в отдалении Грасиелу.
– А куда вы направляетесь?
– В горы Гуадаррама.
– Смогу подвезти вас до Сересо-де-Абахо.
– Буду вам очень признателен. Спасибо.
Рикардо пожал цыгану руку, вложив в нее деньги.
– Садитесь в последнюю кибитку.
– Gracias.
Рикардо вернулся к поджидавшей его Грасиеле и сообщил:
– Цыгане согласились нас немного подвезти. Мы поедем в последней кибитке.
На мгновение ему показалось, что она откажется, но монахиня немного помедлила, а потом направилась в хвост каравана.
Сидевшие внутри цыгане потеснились, чтобы дать место попутчикам. Рикардо, помогая сестре залезть в кибитку, едва коснулся ее руки, но она отшатнулась от него как от прокаженного. «Ну, и черт с тобой!» – рассердился Рикардо, но когда она забиралась, взгляд его упал на ее обнаженную ногу и гнев сменился восхищением: таких красивых ног ему видеть еще не приходилось.
Поудобнее устроившись на жестком деревянном полу, он взглянул на Грасиелу: та забилась в угол, глаза ее были закрыты, губы шевелились в беззвучной молитве. Рикардо не мог отвести от нее глаз.
День тянулся бесконечно долго. Солнце на безоблачном голубом небе палило нещадно, точно раскаленная печь, иссушая землю и выматывая путников. Время от времени, когда караван пересекал равнину, над ними парили огромные птицы – похожие на грифонов седые стервятники.
На исходе дня караван сделал остановку, и к Рикардо подошел барон.
– Дальше нам не по пути: мы направляемся в Винвелас.
Рикардо поблагодарил его и хотел было протянуть руку Грасиеле, но вовремя спохватился.