Меган была безумно рада всему этому: шуму и царившей вокруг суете. Вглядываясь в лица прохожих, она пыталась угадать, как складывалась их жизнь, ведь скоро она опять окажется в монастыре, где можно смотреть только себе под ноги.
На тротуарах многочисленные торговцы предлагали прохожим образки и кресты, разные безделушки. В воздухе витал густой аромат фруктов, мяса, рыбы и овощей, обжаренных в кляре.
Меган вдруг почувствовала, что жутко проголодалась, и Феликс, словно прочитав ее мысли, произнес:
– Хайме, мы все голодны как волки. Давай попробуем, чем тут потчуют.
Купив четыре пирожка с начинкой, Феликс протянул один Меган:
– Попробуй, сестра, тебе понравится.
Пирожки и правда оказались невероятно вкусными. На протяжении многих лет еда считалась не источником удовольствия, а средством насыщения тела для его служения Господу, поэтому новые ощущения оказались необычными, но приятными.
– Арена там, – сказал Миро.
Смешавшись с толпой, путники миновали парк в центре города и направились к площади Пойненте, плавно переходившей в арену для боя быков, которая представляла собой глинобитное сооружение высотой в три этажа. У входа располагалось четыре билетных кассы. Слева висела табличка «Sol»[47], справа – «Sombra»[48]. Перед каждым окошком выстроилась длинная очередь желающих приобрести билеты.
– Ждите здесь, – приказал Хайме.
Его попутчики наблюдали, как он подошел к небольшой группе перекупщиков, спекулирующих билетами.
– Мы будем смотреть бой быков? – обратилась к Феликсу Меган.
– Да. Но не переживай, сестра, тебе понравится, – заверил он девушку.
«Не переживай?» Да Меган просто ликовала: она прочитала все книги о корриде, которые только смогла достать, а в приюте не раз представляла своего отца известным тореро.
– Настоящие бои проводятся в Мадриде или Барселоне, – пояснил Феликс. – Но здесь в корриде участвуют не профессионалы, а любители, которые еще не прошли обряд под названием «alternativa».
Меган знала, что словом «alternativa» называют посвящение новичков в матадоров.
– Местные тореро выступают в арендованных костюмах вместо так называемых зеркальных, которые отражают свет, и сражаются они с очень опасными быками, у которых заточены рога. Профессионалы от таких боев отказываются.
– Почему же эти соглашаются?
Феликс пожал плечами:
– El hombre hace mas daño que los cuernos[49].
Хайме вернулся с четырьмя билетами в руках:
– Достал всем. Идемте.
Меган охватил еще больший трепет. Перед входом на стене висел огромный плакат с изображением Хайме. Остановившись, Меган уставилась на него.
– Посмотрите!
На плакате была еще надпись: «Разыскивается Хайме Миро. Награда за живого или мертвого один миллион песет».
Внезапно Меган вспомнила, что люди, с которыми она путешествует по стране, – террористы и ее жизнь в их руках.
Хайме, внимательно изучив портрет, дерзко снял шляпу и темные очки.
– Неплохое сходство.
Потом, сорвав плакат со стены, он сложил его и убрал в карман.
– Зачем он тебе? – спросила Ампаро. – Они наверняка расклеили сотни таких.
Хайме улыбнулся в ответ:
– Но именно этот принесет нам целое состояние, querida.
«Какое странное замечание», – подумала Меган. Не восхищаться хладнокровием Хайме было невозможно: в нем чувствовалась твердая уверенность в своих силах, и она была уверена, что власти ни за что его не поймают.
– Ну что, идем?
Попасть на арену можно было по одному из двенадцати входов, расположенных на значительном расстоянии друг от друга. Красные железные двери под номерами были широко распахнуты. Сразу за этими дверями располагались палатки, в которых торговали кока-колой и пивом, а чуть дальше – кабинки туалетов. Все сектора и места на трибунах были пронумерованы. Ряды каменных скамей образовывали круг, в центре которого находилась посыпанная песком арена.
Хайме купил билеты на теневую сторону арены, и теперь, когда они уселись на каменные скамьи, Меган в изумлении оглядывалась по сторонам, потому что совсем не так представляла себе корриду. В детстве она видела цветные фотографии, от которых так и веяло романтикой огромной арены для боя быков. Эта же явно была временной.
Места на трибунах быстро заполнялись зрителями, прозвучал горн, и коррида началась.
Меган, подавшись вперед, смотрела на происходящее во все глаза. На арену выскочил огромный бык, и появившийся из-за небольшого деревянного ограждения матадор начал дразнить животное.
– Сейчас появятся пикадоры, – в восторге сообщила Меган.
Хайме Миро с удивлением посмотрел на нее. Он-то боялся, что от кровавого зрелища ей станет дурно и она привлечет к их компании ненужное внимание, но ей, похоже, это нравилось. Как странно: монахиня и…
Тем временем на арене появился пикадор: на лошади, накрытой толстой попоной. Бык наклонил голову и бросился на лошадь, но едва его рога вонзились в попону, пикадор воткнул в его шею восьмифутовую пику.
Меган, как завороженная глядя на арену, пояснила:
– Это для того, чтобы ослабить шейные мышцы быка.
Феликс Карпио удивленно заморгал:
– Верно, сестра.
Меган смотрела, как в шею быка вонзаются ярко раскрашенные бандерильи[50], и едва не прыгала от восторга.
Потом настал черед матадора. Он вышел на арену с красным плащом в руках, под которым скрывалась шпага. Бык развернулся и пошел на него.
Меган разволновалась еще больше и сообщила:
– А сейчас он начнет исполнять пассы: сначала веронику, потом медиаверонику и в конце реболеру.
Хайме все-таки не выдержал и спросил:
– Откуда ты все это знаешь, сестра?
– Мой отец был тореадором, – не задумываясь ответила Меган. – Смотрите!
Дальше события разворачивались настолько быстро, что за ними невозможно было уследить. Разъяренный бык без остановки нападал на матадора, но каждый раз тот отводил плащ в сторону и животное бросалось на плащ.
Меган обеспокоенно сдвинула брови:
– А что, если бык ранит матадора?
Хайме пожал плечами:
– В таком городишке, как этот, им наверняка займется местный цирюльник. Отвезет к себе в сарай и подлатает.
Бык вновь бросился на матадора, но тот отскочил в сторону. Зрители недовольно загудели.
– К сожалению, это не самый зрелищный бой, сестра, – словно извиняясь, заметил Феликс Карпио. – Тебе бы посетить настоящую корриду. Мне посчастливилось посмотреть на бои Манолете, Эль Кордобеса и Ордоньеса. Бои быков с их участием были поистине незабываемыми.
– Да, это легендарные испанские матадоры. Я о них читала, – сказала Меган.
– О них прямо легенды ходят, – добавил Феликс. – Молва гласит, что Манолете, например, когда-то был обычным тореадором, не лучше и не хуже других, собирался жениться, но в одну из коррид рог быка вонзился ему в пах. Доктор зашил рану, однако предупредил, что у Манолете никогда не будет детей. Молодой человек так сильно любил свою невесту, что решил ничего ей не говорить из опасения, что она не выйдет за него замуж. Они поженились, и несколько месяцев спустя молодая жена с гордостью сообщила Манолете о своей беременности. Конечно же, он знал, что это не его ребенок, и бросил жену. Обезумев от горя, та покончила с собой. Узнав об этом, Манолете точно обезумел. Он больше не хотел жить, и поэтому, выходя на ринг вытворял такое, на что не решался ни один матадор. Он рисковал жизнью в надежде, что однажды бык его убьет, и стал самым выдающимся матадором в мире. Через два года он снова влюбился и женился. Спустя несколько месяцев после свадьбы жена с гордостью объявила ему, что ждет ребенка. Вот тогда-то Манолете понял, что доктор ошибся.
– Какой ужас, – произнесла Меган, а Хайме в голос рассмеялся.
– Очень забавная история. Только вот есть ли в ней хоть капля правды…
– Мне бы хотелось в это верить, – ответил Феликс.
Ампаро слушала с безразличным выражением лица. Ее больше интересовал растущий интерес Хайме к монахине, и она кипела от негодования.
По рядам ходили торговцы с переносными лотками, громко предлагая свои товары, и один из них подошел к ним.
– Empanadas, – выкрикнул он. – Empanadas caliente![51]
– Aqui[52], – поднял руку Хайме.
Торговец ловко кинул сверток через зрителей прямо в руки Хайме, и тот протянул сидящему рядом мужчине десять песет, чтобы передать торговцу. Меган наблюдала, как Хайме положил сверток себе на колени и осторожно развернул. Внутри оказался листок бумаги. Хайме прочитал его раз, потом второй, и Меган заметила, как на лице его заиграли желваки.
Убрав записку в карман, Хайме коротко бросил:
– Уходим! По одному. – Он повернулся к Ампаро: – Ты первая. Встретимся у ворот.
Не говоря ни слова, Хирон поднялась и начала пробираться к выходу.
Хайме кивнул Феликсу, и тот последовал за Ампаро.
– В чем дело? – спросила Меган. – Что-то случилось?
– Мы отправляемся в Логроньо. – Он встал со своего места. – Следи за мной внимательно, сестра. Если меня не остановят, иди к воротам.
Меган напряженно смотрела, как Хайме пробирается по проходу и идет к выходу. Казалось, никто не обращал на него внимания. Как только он скрылся из виду, Меган двинулась за ним. В этот момент зрители зашумели, и Меган обернулась, чтобы посмотреть на происходящее на арене. Молодой матадор лежал на земле, не в силах защититься от рогов разъяренного быка. На песок лилась кровь из его ран. Девушка закрыла глаза и мысленно прочитала молитву: «Иисус всемогущий, прояви милосердие, не дай умереть этому человеку, ибо он должен жить. Господь подверг его суровому наказанию, но не предал смерти. Аминь». Меган открыла глаза и поспешила к выходу.