Глава 33
Офицер в недоумении уставился на нее:
– Вы кто? И что здесь делаете? Я капитан Родригес. Мы разыскиваем…
– Вы как раз вовремя, капитан. – Меган схватила его за руку. – У двух моих маленьких сыновей брюшной тиф, и мне необходимо доставить их в больницу. Пойдемте со мной. Мне необходима помощь.
– Брюшной тиф?
– Да. – Меган потянула капитана за руку. – Это просто ужасно. У них жар. Они покрыты язвами, и им очень плохо. Позовите своих людей и помогите мне вынести их из замка…
– Сеньора! Вы, должно быть, сошли с ума. Это же очень заразно!
– Ну и что же делать? Без вашей помощи они умрут.
Меган вновь потянула капитана за руку.
– Отпустите меня.
– Вы не можете уйти. Что мне делать?
– Возвращайтесь к детям и оставайтесь с ними, пока мы не уведомим полицию о вашем местонахождении. За вами пришлют «скорую помощь».
– Но…
– Немедленно вернитесь в замок, сеньора. Сержант, – окликнул кого-то капитан, – мы уходим отсюда.
Меган закрыла дверь и в изнеможении прижалась к ней спиной. Хайме ошеломленно смотрел на нее.
– Господи, это было потрясающе! Где ты научилась так искусно лгать?
Вздохнув, Меган посмотрела на него:
– Когда жила в приюте, мне пришлось многому учиться, чтобы себя защищать. Надеюсь, Господь меня простит.
– Жаль, что я не видел выражения лица капитана. – Хайме расхохотался. – Брюшной тиф! Подумать только! Господи Иисусе! – Поймав на себе взгляд Меган, он извинился: – Прости, сестра.
Беглецы слышали, как на улице солдаты срочным порядком сворачивают палатки и трогаются с места.
– Вскоре здесь будет полиция, – сказал Хайме, когда они ушли. – Но в любом случае нас ждут в Логроньо, так что можем отправляться. – Он повернулся к Феликсу. – Давай, ты первый. Присмотри в городе какую-нибудь машину, лучше всего седан.
– Без проблем, – улыбнулся тот.
Не прошло и часа, а они уже направлялись на восток на видавшем виды сером седане. К удивлению Меган, ее усадили рядом с Хайме, а Ампаро и Феликс расположились на заднем сиденье.
– Тиф, – повторил Хайме, разражаясь смехом.
Меган улыбнулась в ответ:
– Ему ужасно хотелось поскорее унести ноги.
– Ты говорила, что жила в приюте, сестра?
– Да.
– Где именно?
– В Авиле.
– Но на испанку ты не похожа.
– Так мне говорили многие.
– Наверное, жизнь в приюте была настоящим адом.
Меган удивило его неожиданное проявление сочувствия.
– Могла бы быть, но не была. – «Я этого не допустила».
– Знаешь что-нибудь о своих родителях?
Меган вспомнились детские фантазии. «Мой отец был храбрым англичанином, водил «скорую помощь» во время гражданской войны в Испании, оказывал помощь лоялистам. Мою мать убили, поэтому меня и оставили на пороге дома фермеров».
Меган пожала плечами.
«Мой отец, иноземный принц, закрутил роман с красивой дочкой крестьянина, но, чтобы избежать скандала, бросил меня».
Хайме молча смотрел на нее и ждал.
– Я… – Она осеклась. – Я не знаю ничего о своих родителях.
Некоторое время они ехали в молчании.
– Как долго ты жила в монастыре?
– Около тринадцати лет.
– О господи! – воскликнул Хайме, пораженный, а потом поспешно добавил: – Прошу прощения, сестра. Просто это все равно что говорить с человеком с другой планеты. Ты же понятия не имеешь, что произошло в мире за эти тринадцать лет.
– Уверена, что все скоро снова изменится.
– Ты все еще хочешь вернуться в монастырь?
Вопрос застал Меган врасплох.
– Конечно.
– Почему? – Хайме неопределенно махнул рукой. – Я хочу сказать, тебе, должно быть, многого не хватает за стенами монастыря. Мы наслаждаемся музыкой и поэзией. Испания подарила миру Сервантеса и Пикассо, Лорку, Писарро, Кортеса. Это поистине чудесная страна.
В этом мужчине ощущалась какая-то душевность, мягкая сердечная теплота.
– Прости, что я хотел отделаться от тебя, сестра, – неожиданно сказал Хайме. – Но ничего личного. Просто дурные воспоминания, связанные с церковью.
– В это трудно поверить.
– Но это так, – с горечью подтвердил Хайме.
Он до сих помнил, как взрывались фонтанами смерти здания, памятники и улицы Герники. До сих пор слышал свист пролетавших над головой бомб, смешавшийся с криками разрываемых на части беспомощных жертв артобстрела. Единственным убежищем была церковь. «Священники заперлись в церкви. Они нас не впустят». Хайме помнил, как под смертоносный град пуль попали его отец, мать и сестры. «Нет, их убили не пули, – думал Хайме. – Их убила церковь».
– Ваша церковь поддерживала Франко и закрывала глаза на то, что вытворяли с мирным населением.
– Я уверена, что церковь протестовала, – сказала Меган.
– Нет. Папа порвал отношения с Франко, лишь когда фалангисты начали насиловать монахинь, убивать священников и сжигать храмы. Только это не вернуло моих родителей и сестер.
Звеневший в его голосе гнев пугал.
– Мне очень жаль. Но это случилось давно. Война закончилась.
– Только не для нас. Правительство до сих пор запрещает нам поднимать баскские флаги, отмечать национальные праздники и разговаривать на нашем родном языке. Нет, сестра. Нас по-прежнему притесняют. И мы будем сражаться до тех пор, пока не обретем независимость. В Испании проживает полмиллиона басков, и еще сто пятьдесят тысяч во Франции. Нам необходима независимость, но Бог слишком занят, чтобы помочь нам.
– Бог не принимает чью-либо сторону, – решительно сказала Меган. – Он в каждом из нас, и все мы – его часть, и когда пытаемся уничтожить его, уничтожаем самих себя.
К удивлению Меган, Хайме улыбнулся:
– Мы с тобой во многом похожи, сестра.
– В самом деле?
– Не важно, во что мы верим, мы верим страстно. Большинство могут прожить всю жизнь без каких бы то ни было привязанностей. Ты посвятила себя служению Господу. Я – тому, во что верю. Мы не бездушны.
«Насколько я предана Богу? – подумала Меган. – И если я действительно так сильно ему предана, то почему мне так хорошо рядом с Хайме Миро? Мне следует думать лишь о возвращении в монастырь». Хайме Миро обладал какой-то внутренней силой, которая притягивала к нему подобно магниту. «Может, он такой же, как Манолете? Рискует жизнью и осуществляет дерзкие операции, потому что ему нечего терять?»
– Что будет, если вас схватят солдаты? – спросила Меган.
– Меня казнят. – Он произнес это настолько спокойно, что ей на мгновение показалось, будто она неверно истолковала его слова.
– Неужели вам не страшно?
– Конечно, страшно. Нам всем страшно. Никто из нас не хочет умирать, сестра. Вскоре мы и так встретимся с твоим Богом. Но торопить события не хотелось бы.
– Вы действительно совершили все, в чем вас обвиняют?
– Зависит от того, с какой стороны посмотреть. Патриот ты или повстанец, зависит от того, кто в данный момент находится у власти. Правительство называет нас террористами. Мы же именуем себя борцами за свободу. Жан Жак Руссо говорил, что свобода состоит в том, чтобы иметь возможность выбирать себе цепи. Вот такой свободы я хочу. – Он с мгновение смотрел на Меган. – Но тебя это не должно беспокоить. Ведь снова оказавшись в монастыре, ты потеряешь интерес ко всему, что происходит за его стенами.
Был ли он прав? Побег из монастыря перевернул жизнь Меган с ног на голову. Неужели она отреклась от свободы? Она так много хотела узнать, так многому должна была научиться. Она чувствовала себя художником перед чистым холстом, готовым делать наброски к новой жизни. «Если я вернусь в монастырь, – думала Меган, – мне придется вновь оградить себя от всего мирского». Однако ход собственных мыслей ужаснул Меган: вернее, присутствовавшее в них слово «если», и она поспешно исправилась: «Когда я вернусь в монастырь». «Конечно же, я туда вернусь. Ведь мне больше некуда идти».
Беглецы расположились на ночлег в лесу.
– Мы примерно в тридцати милях от Логроньо, – сказал Хайме. – Но должны встретиться с остальными лишь через два дня. Нам нельзя оставаться на одном месте. Безопаснее время от времени менять дислокацию. Поэтому завтра мы отправимся в Викторию, а на следующий день – в Логроньо. Через несколько часов после этого, сестра, ты окажешься в монастыре Мендавии.
«Навсегда».
– С вами все будет в порядке? – спросила Меган.
– Ты беспокоишься о моей душе, сестра, или о моем теле?
Меган почувствовала, что краснеет.
– Со мной ничего не случится. Я пересеку границу и некоторое время поживу во Франции.
– Я буду за вас молиться, – сказала Меган.
– Спасибо, – серьезно поблагодарил Хайме. – Буду думать, что ты за меня молишься, и чувствовать, что я в безопасности. А теперь тебе нужно поспать.
Повернувшись, Меган поймала на себе взгляд Ампаро с дальнего края поляны и увидела в нем неприкрытую ненависть. Этот взгляд предупреждал: «Попробуй отбери у меня мужчину. Он мой, никому его не отдам».
Глава 34
Ранним утром следующего дня путники добрались до окрестностей Нанклареса – небольшой деревушки к западу от Виктории – и остановились возле заправочной станции, в гараже рядом с которой механик возился с машиной. Хайме заехал в гараж.
– Buenos dias, – поприветствовал его механик. – Что у вас за проблема?
– Если бы я знал, сам бы все починил и продал. От этой колымаги проку как от мула: пыхтит, как старуха, и заводится с трудом.
– Совсем как моя жена, – усмехнулся механик. – Думаю, у вас проблема с карбюратором, сеньор.
Хайме пожал плечами:
– Я совершенно не разбираюсь в автомобилях. Знаю лишь, что у меня завтра очень важная встреча в Мадриде. Сможете отремонтировать до вечера?
– У меня в работе еще две машины, сеньор, но… – Окончание фразы повисло в воздухе.
– Я готов заплатить по двойному тарифу.
Лицо механика просияло.
– В два часа вас устроит?
– Отлично. Мы пока где-нибудь перекусим и вернемся в два часа.