Внезапно ее точно ударом молнии поразило. Спустя столько лет ее мечты, кажется, начали сбываться, и она наконец-то узнает, кто ее родители. Эта мысль волновала и в то же время… ужасала.
– Когда… когда мне нужно к ней поехать? – Внезапно в горле у Меган так пересохло, что она с трудом могла говорить.
– Как только будет готов ваш паспорт.
Обернувшись, Меган увидела, что Хайме все еще стоит около гостиницы и ждет.
– Прошу прощения…
Она подошла к Хайме, плохо соображая, что происходит.
– Что с тобой? – встревожился он. – Этот человек сказал что-то плохое?
– Нет. Он… нет.
Хайме взял ее за руку:
– Тогда поехали со мной. Мы созданы друг для друга, Меган.
«Вас зовут не Меган, а Патриция».
Глядя в его мужественное лицо, она думала: «Я очень хочу, чтобы мы были вместе, но придется немного подождать. Сначала мне нужно выяснить, кто я такая».
– Да, я хочу быть с тобой, но чуть позже, не сейчас…
– Ты собираешься уехать? – встревожился Хайме.
– Ненадолго. Но я вернусь.
Он пристально посмотрел на нее, а потом медленно кивнул.
– Хорошо. Ты сможешь связаться со мной через Ларго Кортеса.
– Я вернусь к тебе. Обещаю.
Она верила в то, что говорила, по крайней мере до того, как встретилась с Эллен Скотт.
Глава 37
– Deus Israel conjugat vos; et ipse sit vobiscum, qui, misertus ast duobus unicis… plenius benedicere te…[55]
Рикардо перевел взгляд со священника на Грасиелу. «Я был прав: это самая красивая невеста на всем белом свете».
Притихшая Грасиела стояла и слушала слова священника, эхом отдававшиеся под высокими сводами церкви. Здесь царило такое умиротворение. Ей казалось, что их окружают призраки прошлого – тысячи людей, из поколения в поколение приходивших сюда в поисках прощения, исполнения желаний и радости. Атмосфера церкви напоминала ей монастырь. «Я чувствую себя так, будто снова оказалась дома, – думала Грасиела. – Словно мое место здесь».
– Exaudi nos, omnipotens et misercors Deus; ut, quod nostro ministratur officio, tua benedictione potius impleatur Per Dominum…[56]
«Он и так уже благословил меня больше, чем я того заслуживаю. Так позволь мне быть достойной его».
– In te speravi, Domine: dixi: Tu es Deus meus: in manibus tuis tempora mea…[57]
– Suscipe, quaesumus, Domine, pro sacra connubii lege munus oblatum…[58]
Эти слова эхом отдавались в голове Грасиелы. Время для нее словно остановилось.
– Deus qui potestate virtutis tuae de nihilo cuncta fecisti… Господь, могуществом Своим сотворивший все сущее… Господь, освятивший этот брак в ознаменование союза Христа с Церковью… Благослови милостию Своей рабу Твою, вступающую в брачный союз и молящую о защите и покровительстве Твоем…
«Но как он может быть ко мне милосерден, если я его предаю?»
Внезапно Грасиеле стало трудно дышать. Стены словно начали надвигаться на нее и давить.
– Nihil in ea ex actibus suis ille auctor praevaricationis usurpet… Не допусти ее прегрешений, Господи…
И в этот самый момент Грасиела вдруг почувствовала, будто с плеч свалилась гора и ее душа наполнилась восторгом и неописуемой радостью.
– Да удостоится она Царствия Небесного, – продолжал тем временем священник. – Благослови, Господи, этот брак…
– Я уже замужем, – громко произнесла Грасиела.
В церкви воцарилась гробовая тишина. Рикардо побледнел. Священник, ошеломленный, посмотрел на невесту.
– Грасиела, что такое?..
Взяв жениха за руку, девушка мягко произнесла:
– Мне очень жаль, Рикардо.
– Я… я не понимаю. Ты… ты больше меня не любишь?
Она покачала головой:
– Я люблю тебя больше жизни, но жизнь моя больше мне не принадлежит. Я уже давно посвятила ее Господу.
– Нет! Я не позволю, чтобы ты принесла себя в жертву…
– Мой милый Рикардо! Это не жертва. Это благословение. В монастыре я обрела покой, которого не испытывала никогда в жизни, ты же часть мира, от которого я отреклась, пусть и лучшая часть. И все же я от него отреклась, а значит, должна вернуться в свой мир.
Священник в молчании слушал.
– Прошу, прости меня за ту боль, которую я тебе причиняю, но я не могу нарушить данные мною обеты, ибо предам все, во что верю. Теперь я это знаю. Я никогда не смогла бы сделать тебя счастливым, потому что не смогу быть счастливой сама. Прошу тебя, пойми.
Потрясенный Рикардо смотрел на любимую, не в силах вымолвить ни слова. В нем словно что-то умерло.
Грасиела смотрела на его ошеломленное лицо, и ее сердце сжималось от боли. Она поцеловала Рикардо в щеку, и глаза ее наполнились слезами:
– Я люблю тебя и буду за тебя молиться. Буду молиться за нас обоих.
Глава 38
Поздно вечером в пятницу военная «скорая помощь» подъехала к приемному покою больницы в Аранда-де-Дуэро. Врач и два сопровождавших его полицейских прошли через вращающиеся двери и остановились у стойки дежурного.
– У нас приказ забрать некоего Рубио Арсано, – сказал один из полицейских, подавая дежурному документ.
Взглянув на бумагу, тот сдвинул брови.
– У меня нет соответствующих полномочий, поэтому вам необходимо получить разрешение главного врача.
– Хорошо. Вызовите его.
Дежурный замялся.
– Дело в том, что у него сегодня выходной.
– Это не наша проблема. У нас есть приказ, подписанный полковником Аконьей. Позвоните ему и скажите, что его распоряжение для нас пустой звук.
– Нет-нет, – поспешно возразил дежурный. – В этом нет необходимости. Я попрошу подготовить заключенного.
В полумиле от больницы из остановившейся перед воротами тюрьмы полицейской машины вышли два детектива, в здании подошли к столу дежурного сержанта, один из детективов показал свой значок и заявил:
– Мы приехали забрать Лючию Кармин.
Взглянув на прибывших, дежурный возразил:
– Никто меня об этом не предупреждал.
Один из детективов вздохнул:
– Чертова бюрократия. Одна рука не ведает, что творит другая.
– Позвольте взглянуть на приказ.
Детектив подал сержанту бумагу.
– Подписано полковником Аконьей?
– Верно.
– Куда вы ее повезете?
– В Мадрид. Полковник хочет лично ее допросить.
– Вот как? Думаю, мне все же лучше с ним связаться.
– В этом нет необходимости, – уверил его детектив.
– Мистер, нам дан приказ не спускать с этой женщины глаз. Итальянское правительство сгорает от нетерпения вернуть ее назад. И если она нужна полковнику Аконье, пусть он сам мне об этом скажет.
– Вы теряете время и…
– У меня полно времени, amigo. А вот чего у меня нет, так это запасной задницы на случай, если я лишусь своей. – Он поднял трубку и сказал: – Соедините меня с полковником Аконьей в Мадриде.
– О господи! – закатил глаза детектив. – Жена меня убьет, если я снова опоздаю к ужину. К тому же полковника может не оказаться на месте…
Однако телефон на столе зазвонил, и сержант поднял трубку.
Голос в трубке произнес:
– Кабинет полковника Аконьи.
Сержант торжествующе посмотрел на детектива.
– Здравствуйте. С вами говорит дежурный сержант из полицейского участка Аранда-де-Дуэро. Мне необходимо поговорить с полковником Аконьей.
Один из детективов нетерпеливо посмотрел на часы.
– Mierda! Будто у меня больше нет дел, кроме как стоять здесь и…
– Здравствуйте. Полковник Аконья?
– Да. В чем дело? – пробасил голос в трубке.
– У меня здесь два детектива, полковник. Они хотят передать под ваше попечение одну заключенную.
– Лючию Кармин?
– Да, сеньор.
– Они показали вам подписанный мною приказ?
– Да, сеньор. Они…
– Так какого же черта вы меня беспокоите? Отправьте ее с ними.
– Я просто подумал…
– Не думайте. Выполняйте приказы.
В трубке послышались короткие гудки.
Сержант сглотнул.
– Он… э…
– Вышел из себя, да? – усмехнулся детектив.
Сержант поднялся из-за стола, стараясь сохранить достоинство.
– Я прикажу ее привести.
В переулке позади полицейского участка мальчишка увидел, как сидевший на телеграфном столбе человек отсоединил зажим от провода и спустился вниз.
– Что вы делаете? – спросил мальчик.
Мужчина взъерошил ему волосы.
– Помогаю другу, muchacho[59].
Три часа спустя к северу от города на уединенно стоявшей ферме воссоединились Лючия Кармин и Рубио Арсано.
В три часа ночи Аконью разбудил телефонный звонок. Знакомый голос произнес:
– Комитет хотел бы с вами встретиться.
– Да, сеньор. Когда?
– Немедленно, полковник. Лимузин заедет за вами через час. Будьте готовы, пожалуйста.
– Да, сеньор.
Повесив трубку, он сел на краю кровати, закурил сигарету и глубоко затянулся, наполняя легкие дымом. Значит, через час?
Он будет готов.
Полковник вошел в ванную комнату и взглянул на свое отражение в зеркале. На него смотрел человек, потерпевший поражение. А ведь удача была так близка…
Полковник начал очень медленно и аккуратно бриться, а когда закончил, долго стоял под горячим душем и выбирал одежду.
Ровно через час он вышел на улицу и в последний раз посмотрел на дом, который, как он знал, никогда больше не увидит. Никакой встречи, конечно же, не будет: ведь руководству больше нечего с ним обсуждать.
Перед домом его ждал длинный черный лимузин. Дверца открылась, едва только он к ней подошел. В салоне сидели мужчины – двое впереди и двое сзади.
– Садитесь, полковник.
Набрав в грудь воздуха, он сел в машину, и уже через мгновение она умчалась в ночь.
«Это похоже на сон, – думала Лючия. – Я смотрю из окна на швейцарские Альпы. Я действительно здесь».